Голуби над куполами - Татьяна Владимировна Окоменюк
«Дядьки» еще долго не могли успокоиться. Пашка одну за другой курил самокрутки. Русич, не переставая, молился. Бурак, как маятник, мотался туда-сюда. Джамшед тихонечко плакал, уткнувшись носом в холку Обамы.
– Харэ нагнетать, мужики! Идите на левое крыло, отдыхайте, – прикрикнул на них Юрий. – Не нужны вы тут сейчас. От слова «совсем».
– А ты? – обиделся Пашка.
– А я подежурю здесь. Если что, сразу вам маякну.
Недовольно ропща, болельщики удалились в бомбарь № 2, и в помещении стало тихо-тихо. Было слышно, как булькает в трубах вода, как крысы цокают по бетону когтями, как где-то наверху тревожно ухает горлица.
Уставившись стеклянным взглядом в отверстие воздуховода, Лялин механически курил самокрутки, забытые Пашкой на столе. Ничего другого он делать сейчас не мог – только сидеть и ждать. Сколько времени прошло с момента их прощания с Серегой, Юрий не знал – весь ушел в себя. Настолько глубоко, что не услышал ни скрежета вгрызающейся в металлическую дверь болгарки, ни звука работы автогена, ни топота ног, обутых в берцы «Фарадей». Очнулся он лишь тогда, когда люди в черных касках спецназа заполнили всю верхнюю галерею.
* * *
Поежившись от утренней прохлады, Лялин принялся тереть кулаками привыкшие к полутьме глаза. «Молодцы, что проводят операцию на рассвете, – подумал он отстраненно, – дневной свет ослепил бы нас и привел к потере зрения».
Прищурившись, Юрий навел резкость. В десяти метрах от него стояли автобус спецназа и газель МЧС, за ними – три машины скорой помощи. Чуть подальше – два внедорожника «Тойота Лэнд Крузер» с до боли знакомыми номерами. «Наши где-то здесь! – часто и гулко забилось сердце мужчины. – Молоток, Мажорка!».
Лялин ущипнул себя за ногу, чтоб убедиться: происходящее не сон. Ему таки удалось сохранить почти всю свою команду – миссия выполнена.
Мозг послал нервной системе сигнал «отбой», и Юрий почувствовал себя совершенно выжатым и опустошенным. Тяжело осев на самоходную тележку газового резака, он тупо наблюдал, как крепкие парни, которых на полицейском сленге называют «тяжелыми», под руки выводят из бункера его друзей по несчастью. Хватающего ртом густой холодный воздух Бурака. Отца Георгия, заслоняющего «Молитвословом» отвыкшие от света глаза. Айболита, прижимающего к груди напуганного шумом Обаму. Опирающегося на самодельный костыль Паштета, обутого в обрезанные до щиколоток валенки.
Худые, заросшие, бледные до синевы, они неторопливо двигались в сторону карет скорой помощи. У всех у них неудержимо текли слезы, то ли от счастья, то ли от мучительной рези в глазах. Навстречу мужчинам уже бежали люди в синей медицинской униформе. Увидев их, Бурак неожиданно пошатнулся и рухнул на влажный после ночного дождя асфальт. Ивана положили на каталку и, оглашая сиреной окрестности, помчали по улицам просыпающегося города.
Из медитативного состояния Лялина вывел собачий лай. Мужчина повернул голову в сторону звука и увидел своего питомца. За время разлуки Спиноза вымахал в огромного, страшного на вид пса. Узнав хозяина, он стал бешено рваться с поводка, крепко зажатого в кулаке капитана Сивокоза. За спиной последнего маячили коллеги-опера, искавшие глазами своего, «воскресшего из мертвых», товарища.
Спиноза все-таки умудрился вырваться. В несколько прыжков он преодолел расстояние, разделявшее его с Юрием. Бросившись оперу на грудь, пес стал обнимать его лапами, облизывать лицо теплым влажным языком.
У Лялина перехватило дыхание, к горлу подкатил ком. Оказывается, его не забыли. Оказывается, он не одинок.
– «Тяжелые» с южной стороны еще одну дверку подломили, – крепко обнял мужчину майор Мамаев. – Мы тебя выпасали там, а ты, хитрован, на этом крыле схоронился.
– Куда только не схоронишься, когда работать лень, – похлопал коллегу по плечу Генка Сивокоз.
– Не лень, а прокрастинация, – улыбнулся Лялин устало. – Звучит трендово и солидно.
Эпилог
Выписавшись из больницы, Бурак вернулся на родину. Перенесенный инсульт поставил крест на его гастрольной деятельности и творческих халтурках. Он стал забывать не только прочитанный текст, но и дорогу к собственному дому. Однажды Иван не смог объяснить стражам порядка, кто он такой и где проживает. Поскольку близких родственников у него не оказалось, мужчину отправили в Мозырский психоневрологический дом-интернат, где он сейчас и находится.
Джураева с Обамой Мажор привез в поместье отца и поселил в доме для прислуги. Теперь Джамшед курирует «барских» животных и очень прилично зарабатывает. Скучать ему не приходится. Под его опекой – целый зоопарк: конюшня с американскими миниатюрными лошадьми, два мраморных дога, оцелот, шотландская вислоухая кошка, маленький дымчатый леопард, бесхвостый меконгский бобтейл, два дикобраза и попугай жако. Раз в год Айболит летает на родину. Привозит семье деньги и подарки, «сотворяет» жене очередного ребенка и возвращается на Дмитровку, где его с нетерпением ждет сожительница Оксана, няня малышки Софии-Кьяры. Перевозить семью в Россию Джамшед передумал. От мысли о собственной ветлечебнице тоже отказался. Ему и так неплохо живется.
Окунувшись в «экшн» по самые брови, Мажор вернулся в «скучную и предсказуемую» Германию. Пытался продолжить образование, но вскоре понял, что оно ему не пригодится. Наследовать отцовскую «империю» парень категорически отказался. Тусовки с отпрысками толстосумов стали ему казаться дурновкусием и бессмысленным расходованием психической энергии. Он потерял интерес не только к вечеринкам и социальным сетям, но и к авангардной музыке, брендовой одежде, дорогим автомобилям… Сергей углубился в духовные практики, совершил паломничество на Тибет, а затем вместе с Эфой перебрался жить на Гоа. Арендовав хижину на берегу Аравийского моря, парочка занимается ментальным самосовершенствованием. Вдохновленный роскошной тропической природой, Алтунин пишет необычные эзотерические картины и чувствует себя бесконечно счастливым человеком.
Пашка Тетух стал настоящим медийным персонажем. В Москве не было ни одного телеканала, который бы не пригласил артистичного «раба» на свое ток-шоу. Следом подтянулись радио, интернет-издания и печатные СМИ. Поскольку остальные «кавказские пленники» отказались от участия в «ярмарке тщеславия», Паштет в одиночку вкусил плоды свалившейся на его голову популярности. Собрав гонорары за приправленные буйными фантазиями «выступления», Павел вложил их в создание и раскрутку фирмы «Экстрим». Последняя занимается организаций приключений для тех, кому в жизни не хватает острых ощущений. Диапазон «экстремальных услуг» достаточно широк: добыча гранита в каменоломнях, поиск драгметалла на золотых приисках, катание на ручной дрезине по заброшенным участкам железной дороги. Проба сил в роли проститутки, попрошайки, магазинного вора. Щекотание нервов в тюремной камере, ночевка в склепе или специально оборудованном гробу. Общение с дикими животными, пребывание в психиатрической клинике, многодневный поход «на каторгу» в полосатой униформе с прикрепленным к ноге чугунным ядром… Как говорится, «любой каприз за
