Интим не предлагать, или Новая жизнь бабушки Клавы - Лина Богданова
Нет, против подвала он ничего не имел. Нормальное жилье, особенно когда под боком друг сопит. Вот только дворник грозится милицию вызвать. И блохи заедают. Шарику, практически переставшему быть Мухтаром, хотелось погреть свои старые косточки у печки.
Или получить в собственность новенькую просторную будку. Мягкий кожаный ошейник, как в детстве. Закрепленную на стальном тросе цепь — для особых случаев. Уверенность в завтрашнем дне и стабильность. Для себя и для приятеля, которого он почти признал своим новым хозяином. Вот только какой хозяин без хозяйства? Того и гляди пропадет — загребут за бродяжничество (слыхал он такую пугалку от Николая) или заболеет. Мечты, мечты, быстро же они меняются. Вместе с жизнью. Прежние-то актуальность свою подрастеряли. И о чем ему раньше мечталось? О глупостях каких-то, должно быть. Не то что сейчас…
— Ну как, решился? — Митрич сурово хмурил брови, недовольный долгим отсутствием потенциального домработника. — Свято место пусто не бывает, гляди, упустишь свое счастье!
— Не думаю, что ваша кладовка счастьем зовется, — Николай выпустил изо рта колечко табачного дыма, — да и сопровождающих обязательств многовато.
— Так и быть, — сдался Митрич, — стирку на себя беру. Только, чур, машинку починить!
— И это называется уступки? Мне за машинку пятьдесят тысяч без торга дают. А ты готовку с уборкой да участок вешаешь.
Митрич пытался отыскать более заманчивые для помощника условия. Приходилось выкручиваться: явившиеся по объявлению женщины просили втридорога. И собирались работать не больше трех дней в неделю. И кто их балует? Скрутить бы говнюка в бараний рог, честное слово! Нового знакомого упускать ох как не хотелось. Во-первых, руки золотые. Во-вторых, жилье ищет, а у Митрича три комнаты свободны и кладовушка. Кстати… Эх, была ни была!
— Уговорил! Я тебе спаленку с отдельным входом отдам. Живи на здоровье!
Спаленку? Шарик насторожился: как бы не лопухнулся Николай — дело-то выгодное. Глядишь, и будка новенькая выгорит! Вместе с цепью.
— И пса на довольствие беру! Только без изысков.
— Предложение интересное, — оценил маневр Николай. — Мы подумаем.
— Да чего тут думать?! — топнул ногой от накатившей ярости хозяин.
— Да хоть о характере твоем. И о режиме работы. На круглосуточную вахту я не согласен. Мне деньги зарабатывать надо. Ну и вечера свободные иметь…
— Знаю я твои вечера — бухать без просыпу…
— А я о чем? Ну и характер: одной рукой манишь, другой в лобешник норовишь вмазать. Я к свободе привык. И Шарик тоже.
Митрич задохнулся от возмущения: ну и бомжи пошли! Чисто барышни кисейные!
— Да я тебе… я…
Пока искал, что бы такое добавить, Николая с собакой уж и след простыл.
— Эй, куда ж вы…
Нет, надо помягче с ними быть. Поласковее. Ушли вот, а могли бы наледь с дорожек сбить. И коммунальные оплатить — через пару дней пеня пойдет, а самому до банка не добраться.
— Ладно, прям завтра и начну, — пробормотал Митрич, затаскивая авоську с картошкой в кухню. — Благо хоть на рынок сходили. С паршивой овцы хоть шерсти клок, да мой будет.
Николай никак не мог решиться на предложение старика. Терпеть не мог зависеть от кого-то. Свободу свою превыше всего ценил. И спокойствие. Понимал, что вечерние улеты в винные дали никому не могут нравиться. Но и остановиться не мог. Ради чего? У каждого своя жизнь. Какая кому досталась. Чего мучиться угрызениями совести и терзаниями всякими — переделал дела, улегся под теплый собачий бочок, выкушал бутылек — и отдыхай.
С Шариком ему жилось веселей. Теплей. И уютней. Кто бы мог подумать, что добро добром обернется. Обычно наоборот случается. Просто пожалел животину. Просто прикормил, чтобы в доверие войти, без этого пес и близко бы к себе не допустил. Так и маялся бы в грязи, пока не сгнил заживо. Поначалу все было предельно просто. А потом…
Николай и не заметил, как привязался к собаке. Почувствовал родственную, если хотите, душу. А если хотите, и полюбил. Как любил когда-то жену. А потом сына. И куда все ушло? В какие чувства трансформировалось? Или затаилось до поры до времени, пока не найдется на земле подходящее существо. Чтобы снова запульсировать, запылать, забить фонтаном. Засосать под ложечкой. Запечь под сердцем. Загудеть шмелем в мозгу.
Он не раз ловил себя на мысли, что снова торопится жить. Спешит отработать, заработать, получить, накормить, приласкать, сгонять за бутыльком, «причаститься». И, наконец, улечься под крепко пахнущий псиной теплый бок Шарика. Затаить на несколько секунд дыхание. Почувствовать растекающееся по душе тепло. Улыбнуться в темноту обалдевшей от счастья улыбкой. И дождаться какого-нибудь теплого и приятного сна.
Чтобы утром все начать заново. Обхватить рукой собачий бок, снова почувствовать почти родной запах. Снова бежать, искать, волноваться — как бы на обед хватило. А лучше и на ужин.
Дни летели за днями. Казалось, новому счастью не будет конца. Николай даже пить меньше стал, чтобы лучше чувствовать навалившиеся радости. До вечера — ни глотка. А заветного бутылька теперь хватало на два дня. И здоровью полезнее, и с материальной стороны выгода. О душевных перипетиях он предпочитал не думать: не дай Бог сглазить!
И все-таки не уберег. Проспал счастье. Почти проспал. Как-то поутру в подвал явилась целая делегация. Николай только-только глаза продрал. С подачи Шарика. Тот давно волновался под боком у приятеля. Предчувствовал опасность. Но уверен не был. А потому до последнего сон Николая берег. Опоздал с предупреждением.
Хозяин рванулся к выходу.
— Туточки он, туточки, — гнусавил дворник, — давеча сам видел, как пришел. И собаченцию страшенную с собой приволок. Повадились, нет на них управы!
— Найдем, не волнуйтесь, гражданин! Засадим вашего приживалу на пятнадцать суток на казенные харчи. Еще спасибо скажет! — в голосе за стеной звучали убежденность и оптимизм. — Эй, есть тут кто? Вас приветствует участковый Карапузов.
— Нужны нам ваши приветствия, — прошептал Николай, пятясь в сторону выходящего в соседний двор окна, — как и пятнадцать суток. Это раньше меня подобными привилегиями можно было соблазнить. А теперь баста — отсоблазнялся. Теперь я не один. Ну что, друг, — обратился он к Шарику, — возьмем окошко штурмом?
— Попытаемся, — «ответил» Шарик, примеряясь к узкому проему под потолком — так высоко он еще никогда не прыгал.
— А я тебе помогу. Ну-ка! — хозяин рванул на себя застекленную раму с решеткой.
С превеликим
