По ту сторону моря - Пол Линч
Мысленно он потягивает пиво. Гоняет его по языку, прислоняется к стойке, беседует с Анхелем, который смеется, слушая его рассказ. Ты не поверишь. Он был как неразумное дитя. Хныкал, не переставая…
Что-то тяжелое стукается о борт.
Эктор быстро садится.
Спрашивает шепотом, что это было.
Ничего страшного, отвечает Боливар. Может, акула. Кто знает.
Эктор замирает. Разум прислушивается, укрощая кроткий вздох. Кроткий вздох рассеивается в ночи. Чего ночь не раскрывает, так это ответа, который успокоил бы вопрошающий разум.
Боливар сидит и слушает. Слышит прерывистое от изнеможения дыхание юнца. Вскоре тот засыпает. Начинает храпеть, мешая заснуть Боливару, храп Эктора сверлит ему ухо, пока он не рыкает, толкая юнца под ребра.
Эктор в испуге просыпается.
Эй, малый, разве можно так храпеть? Ты же не в своей постельке.
Они просыпаются в абсолютной тишине цвета индиго. Мир без ответа. Эктор тянется за канистрой с водой. Боливар перехватывает его запястье. Показывает на поплавки, говорит, дай мне две чашки. Наливает в каждую немного воды. Велит Эктору, прежде чем пить, положить в рот немного соли. Наблюдает за ним, словно отец за ребенком, пока тот пьет, сжимая чашку двумя руками.
Боливар сидит, уставившись на канистру с водой. На три-четыре дня хватит, думает он, а дальше плохи наши дела. Он представляет, что будет, когда вода иссякнет, то, чего боится каждый моряк, – разум, который поддался шепоту моря. Рука опускает чашку за борт. Вода стекает по губам, насыщая жажду солью, разгоняя кровь и усиливая жажду, пока ты снова не опускаешь чашку за борт…
Он кладет чуток соли на язык, подносит чашку к губам, видит, что Эктор за ним наблюдает. Позволяет воде настояться во рту и только потом глотает.
Слегка прикусывает кожу на губе.
В уголках рта – привкус соли.
Пустые часы бегут незаметно. Внезапно Эктор вскакивает и указывает на восток. Смотри, там, кричит он. Боливар, потирая колени, вылезает из ящика, распрямляет корпус. Долгое время они не сводят глаз с легкомоторного самолета, отражающего янтарное солнце, с искры, выхваченной светом. Боливар опускает руку, сложенную козырьком, и сжимает плечо Эктора.
Это нас ищут, говорит он.
Эктор выдергивает руку.
Боливар измеряет недостижимое расстояние до самолета, миль десять неба. Кричит, пока голос не хрипнет, а к щекам не приливает кровь.
Самолет улетает.
Боливар в ярости оборачивается к Эктору, хватает его за руку.
Да что на тебя нашло? Почему ты не кричал и не махал руками?
Эктор выдергивает руку, садится и пожимает плечами.
А смысл? Такую маленькую лодку не заметишь с самолета, летящего так далеко.
Боливар начинает тереть кулаками глаза. А когда переводит их на Эктора, глаза красные, налитые кровью и презрительно прищуренные. Глаза, не мигая, смотрят на безмясый костяк. Как Эктор обмяк на скамье, как длинные волосы закрыли лицо. Затем Боливар обхватывает голову руками и вздыхает.
Послушай, я не утверждаю, что все хорошо, но нас ищут. Нас спасут. Это факт. Есть процедура, протокол, правила, которым все следуют, береговая охрана и этот самолет, сколько раз такое бывало? Люди Артуро, они бросят все и будут искать. Сколько раз я сам в этом участвовал. Много раз. В прошлом году мы спасли Мемо и Германа. Подумай об этом. У них тоже сломался мотор. Они пробыли в море четыре дня, и Мемо начал сдавать, потому что у него закончились крекеры. Говорю тебе, завтра вечером будем гулять на променаде. Пить пиво. Эта твоя девчонка, как там ее?
Лукреция.
Она будет тебя ждать. На радостях сделает для тебя все, что попросишь. Ага! Они измерили ветер и течение. Рассчитали наш дрейф. Так что не падай духом. Мы обязательно выберемся. А тем временем попробуем ловить рыбу.
Лицо Эктора сморщивается.
Чем? Ты такой придурок, Толстый, говорит он.
Боливар замечает во взгляде юнца вызов.
Качает головой.
Что ты за человек? Где твой боевой дух? Хочешь, чтобы мы тут сдохли?
Эктор закрывает лицо руками и плачет. А когда поднимает голову, взгляд долгий и серьезный.
Послушай, Боливар, мне жаль насчет мотора.
Боливар пожимает плечами. Да ладно, все равно он был бесполезен.
Они молчат. Затем Боливар потирает руки и говорит.
Я отдал бы два года жизни, чтобы поскорее вернуться на берег. Иначе Артуро пошлет с Анхелем кого-нибудь другого. Босс поблажек не делает. А я останусь без работы.
Мне тоже нужно вернуться, говорит Эктор. Если не вернусь, я пропущу финал кубка.
Среди ночи Эктор просыпается в панике. Хватает Боливара за руку и с воплем выпрыгивает из ящика.
Я ослеп, кричит он. Ничего не вижу. Они никогда нас не найдут.
Сознание Боливара медленно всплывает из какого-то сна. Он тянется за Эктором, хватает юнца сзади, чувствуя судорожное дыхание, которое вырывается из его легких. Лавина мыслей прокатывается по телу, слепой страх разливается в крови, руки тянутся к планширю, Эктор пытается освободиться от Боливара.
Тот держит его до тех пор, пока юнец не успокаивается.
Смотрит туда, где должна быть Луна.
Видишь, говорит он, вон за тем облаком. Это Луна. Сейчас она убывает. А за тем облаком – Полярная звезда. Через пару часов начнет светать.
Он уговаривает Эктора посидеть в ящике.
Сидит рядом, прислушиваясь к прерывистому дыханию, воплощению мятущегося разума. Штормовой ветер разума вслепую тычется во тьме.
Потом, когда Эктор засыпает, Боливар вспоминает свой сон. Он стоит перед домом родителей, о чем-то просит, но они отворачиваются.
Дни, в которые они просто ждут. Всматриваются вдаль. Разглядывают море в поисках лодок. Разглядывают небо в поисках дождя. Реактивные самолеты, далекие, как кометы. Часами изучают неподвижное судно с корпусом красного цвета. Боливар машет руками, складывает ладони рупором, кричит. Эктор щурится, привстает, вцепившись руками в планширь. Затем его плечи поникают. Голос опускается до шепота.
Это просто обломки.
Позже Боливар говорит, мы дрейфуем на запад со скоростью один-два узла, миль по двадцать пять в день.
Лодку несет течением, которое то притормаживает, то снова убыстряется, крутит лодку на месте и снова несет вперед.
Они наблюдают, как удаляется восток. Запад безмолвен и необъятен.
Они передвигают холодильный ящик, чтобы он смотрел на север. Проводят дни внутри, спасаясь от солнца. Сидят полуголые, прижав к подбородку колени. Посасывая пересохший язык. Как быстро кожа покрывается жестким налетом. Волосы стоят дыбом от соли.
Эктор сидит мрачный, опустив руки и медленно облизывая зубы. Боливар ножом ковыряет мотор. Спустя немалое время отсоединяет дроссельную заслонку от карбюратора. Интересно, говорит он, выйдет ли из этого крючок. Гладит пружинку. Может, и выйдет. Может, и нет. В любом случае нам нужна леска.
Он разглядывает солнце над морем, вечно одинаковое. По вечерам наклоняется над зеркальными водами, разглядывая водоросли и мельтешение косяков. Полосатых, как шершни, рыб-лоцманов. Спинорогов, объедающих корпус. Когда он пытается их схватить, они до крови кусают его за пальцы. С победным криком Боливар швыряет одного за дно лодки. Выпученный глаз непонимающе таращится. Кровь с пальцев заливает рыбу, когда он жадно кромсает ее ножом, пальцы терзают плоть, рот втягивает сок. Эктор отказывается есть рыбу сырой. Меня от нее тошнит, говорит он. Боливар смотрит на юнца и медленно качает головой. Ни разу не встречал человека, который не любил бы сырую рыбу, говорит он. На этом все сходятся.
Он выковыривает рыбий глаз, сосет, как леденец, и демонстративно раскусывает, наблюдая, как Эктор с отвращением отворачивается. Боливар кладет немного рыбы на кожух мотора. Может быть, если я ее подсушу, ты поешь?
Эктор оборачивается и смотрит, как Боливар чистит и отделяет филе, оставляя мякоть на коже. Он нарезает мякоть полосками и выкладывает на кожух. Эктор с кислой миной разглядывает полоски и пожимает плечами.
Может быть, и поем.
* * *
Боливар наблюдает, как мир колеблется в непрерывном свете. Посылает мысль в океанские глубины.
