История кота Соломона и Элен, которой было непросто - Шейла Джеффрис
Джессика выскочила с другой стороны сарая, все еще сжимая кусок сыра в зубах, и понеслась по лужайке. Я увидел только, как промелькнули белые лапы с розовыми подушечками, когда она перелетала через изгородь во двор соседки Сью. Джо запустил ей вслед швабру с такой силой, что она смяла целую грядку помидоров, которые Элен высадила на солнечной стороне у изгороди. Поднялась пыль, и по траве покатились зеленые помидоры.
Джо стоял на месте, воздух вокруг него кипел. Его лицо покраснело, руки тряслись. Он медленно подошел, подобрал зеленый помидор и молча уставился на него. Подобрал две половинки швабры, безуспешно попытался соединить их и побрел назад к дому. Он прошел совсем близко от меня, не поднимая головы, и я увидел крупные слезы на его пышущих яростью щеках. Я чувствовал его боль.
И хотел, чтобы Элен вернулась. Но она не приходила. Двор погрузился в лиловую тишину.
Джессика назвала меня «назойливым юнцом», но это неправда. Я был лечебным котом. Если я видел слезы у человека на щеках, я должен был что-то сделать. Поэтому я спустился вниз через колючие кусты и потрусил в дом, подняв хвост. По кислому запаху пива я узнал, где искать Джо. Он сидел в углу, скрючившись над грудой журналов и вытирая слезы тыльной стороной ладони, сопя и отхлебывая из банки. Я подбежал к нему, как будто он мой лучший друг. Осторожно, чтобы не поцарапать, я на мягких лапах прошел по его ноге и по животу до сердца, оно стучало. У него дрожали руки. Он удивленно посмотрел на меня.
Как только наши взгляды встретились, я заглянул ему в душу и замурлыкал. Я слизывал с его щек соленые слезы, но они все равно продолжали зигзагами сбегать вниз.
– Ох, Соломон, – прошептал он. – Как ты можешь любить такого вспыльчивого негодяя, как я?
Я замурлыкал громче, вытянув передние лапы у него на груди и прислонясь головой к его щетинистому подбородку.
– Честно говоря, Соломон, – сказал Джо, – я сам нисколечко себя не люблю. Что бы я ни делал, все идет не так. Я ни на что не годен. Пропащий я человек.
Я притворился, что сплю, а он продолжал говорить, поглаживая меня своей горячей ладонью. Через некоторое время он успокоился, и прилетела мой ангел, заливая своим светом нас обоих, задремавших в кресле.
– Молодец, Соломон, – похвалила меня она.
После откровений Джо мне нужно было общество другой кошки. Джессика вернулась, только когда стемнело и все уже уснули, даже ласточки. Через окно проливался лунный свет, в котором ее лоснящаяся шерсть казалась еще более гладкой и блестящей. Я побежал ей навстречу. Она снизошла до того, чтобы потереться со мной носами, и я посмотрел ей в глаза.
Ночью они были словно глубокие зеленые блюдца, а усы величественно блестели по обе стороны от ее розового носика. Как по мне, она была изумительно красива. Почему она не хотела со мной дружить?
Я увязался за ней, но в свою корзинку она меня не пустила. Чувствуя, что она устала, я сел и стал смотреть на нее. Все, чего я хотел, – прижаться к ее теплой шелковистой шерсти.
– Иди отсюда, – прошипела она. – От тебя воняет этой кислятиной, которую пьет Джо.
– Я лежал у него на груди, – ответил я. – Лечил его.
Джессика глянула на меня, сощурившись.
– Предатель. После того, как он со мной обошелся, надо было поцарапать его.
– Я не царапаюсь. Я лечебный кот.
– Пф-ф… – Джессика свернулась в шелковистый клубок и закрыла глаза, будто меня здесь не было. Пристыженный, я смотрел, как она засыпает, и не стал ей мешать. Я не осмелился ступить хоть одной лапой в ее уютную корзинку и провел ночь, скрючившись на холодном полу, лишь бы только быть рядом.
Утром ее глаза снова стали лютиковыми, а когда она зевнула, я увидел ее выгнутый язык и розовое нёбо. Кажется, она была удивлена и недовольна, увидев меня. Мы потерлись носами, и у меня от возбуждения побежали мурашки. Ее взгляд ожесточился, и она зашипела на меня, но за мгновение до того я увидел грусть, промелькнувшую в ее золотистых глазах. Грусть и вместе с тем злость. Я хотел понять, откуда она взялась, но Джессика не стала со мной разговаривать.
Я влюбился в кошку, которой был не нужен.
Как-то вечером через заднюю дверь зашел Джо с бутылкой вина и коробкой пиццы. На его лице сияла редкая улыбка.
– Где ты это взял? – удивилась Элен.
– Элен, хорош кукситься, – ответил Джо, вынимая из заднего кармана деньги. – Я устроился НА РАБОТУ!
– На работу? Ух ты, здорово. – Лицо Элен просияло довольной улыбкой. Она обняла Джо и убрала челку у него со лба. – На какую же?
– Ты не слишком радуйся, это временная работа – барменом в пабе. Три дня в неделю по вечерам.
– Хорошо, – сказала Элен, – но…
– Не смотри на меня так, – обиделся Джо. – Пить я не буду, если ты это имеешь в виду. У меня есть семья, о которой я забочусь.
Вздохнув, Элен открыла коробку с пиццей.
– М-м-м, вкусно. Соломон, хочешь кусочек?
Когда Джо ходил на работу, нам было спокойно: погожие летние вечера проходили во дворе, где мы с Джессикой и Джонни носились кругами, а Элен ухаживала за небольшим цветником. А дождливыми вечерами она снова играла на пианино – я ее уговорил. Джонни был просто счастлив – он визжал от радости, танцевал и пел песенки. Даже Джессике понравилось слушать музыку, и она ложилась возле меня на пианино, окунаясь в струящийся поток звуков и наблюдая за тем, как ярко разгорается аура Элен, когда она играет.
– Теперь, когда Джо нашел работу, все будет хорошо? – спросил я своего ангела. Она немного помолчала. Потом с грустью посмотрела на меня, и в окружавшем ее свете мелькнули новые цвета, темно-синий и фиолетовый.
– Нет, – ответила она. – Слишком поздно.
Лето кончилось, на газон со стуком падали яблоки. Элен с Джонни ходили вдоль изгороди и собирали сочную ежевику, а я неотступно шел за ними, всегда с высоко поднятым хвостом.
– Будто трубка ныряльщика, – смеялась Элен, пока я скользил в высокой траве.
Но ей не нравилось, что я увязываюсь за ней, когда она идет в магазин. После путешествия на грузовике я очень боялся проезжающих автомобилей и, идя за Элен вдоль дороги, то и дело в панике нырял в чужие изгороди и дворы. Я ходил за Элен повсюду. Я не выпускал ее из виду. Иногда она
