Непонятный роман - Иван Валерьевич Шипнигов
– Какое-то помутнение на меня нашло.
– Слушай. А у меня идея.
– Допить коньяк и тут лечь спать в прогал? Лапником накрыться?
– Не. Твои же уехали?
– Ну.
– До какого?
– Через три дня приезжают.
– Вот. Помнишь, как мы интересно проводили время, когда твои в семнадцатом уезжали?
– Помню. В «Икеюшку» по субботам ночью ездили. Потом у меня сидели в темноте. И ты говорил непонятное: «Последние вещи. Последние вещи».
– Вот.
– Что «вот»?
– Хорошее было время.
– Потому что тогда у нас было! А сейчас нету.
– Во-от. А завтра будет. Поэтому сегодня можно чуть-чуть забухать. А завтра уже будем сидеть и снимать похмелье. Поехали ко мне, короче. У меня дома коньяк еще есть. И «Нутелла» опять же, на закусь. Ну а что, сейчас разъедемся по домам? Если завтра опять ехать.
– Сначала надо добраться хоть докуда-то. Мы вообще-то в лесу, непонятном и страшном. Давай сначала дойдем до дороги. Если нам сильно повезет, вызовем такси.
– Пойдем.
– Ты можешь так не хлопать дверью?
– Если не хлопнуть, ты скажешь – дверь не закрыл. Все вы, водители, так говорите. Либо «не хлопай», либо «не закрыл».
– Я не водитель, я автолюбитель.
– А я автонелюбитель. Так хочешь расскажу, как я тогда с Можайки-то добрался? Когда мы поссорились.
– Да проехали же вроде ту историю.
– Да не, это смешно было.
– Коньяк давай.
– Сказочный лес, волшебный коньяк… Короче! Я тогда сильно переживал из-за Сони.
– Ты рассказывал тогда это весь вечер. Что ты переживаешь, скучаешь и так далее.
– А, ну хорошо, что рассказывал. Значит, эту часть можно пропустить.
– Пропусти, пожалуйста.
– Вот. А наутро у меня было похмелье. Очень хотелось домой. Плюс мы поссорились. Плюс после палатки мне всегда плохо. Ну, не всегда, но тогда было. Я вышел из леса, дошел до дороги, стал вызывать такси…
– Как ты на Можайке вызвал такси?
– Приложение ничего не находило, конечно. Но я позвонил в службу поддержки и сказал, что мне очень нужно такси. Вежливо, спокойно сказал, и хорошая женщина мне ответила, что такси будет нескоро, но будет. У меня, естественно, телефон садился. Но главное – у меня шлепанцы кожаные размокли, когда мы на лодке пьяные по озеру катались. И я знал, что они развалятся, когда приедет такси. И такси приехало минут через сорок, и я сел, и они развалились.
– История.
– Ты дальше слушай. Водитель был стремный мужик. Он спросил, сколько в приложении поездка будет стоить. Я сказал.
– Сколько?
– Честно говоря, я до сих пор не готов об этом говорить. Водитель предложил отменить заказ и дать ему налом на тысячу меньше. Вроде выгодно, я согласился. Поехали. Он спрашивал, как я оказался там один и без обуви. Я молчал и сидел в наушниках, потому что боялся, что если начну говорить, то нагрублю ему, и он меня высадит опять посреди леса босиком. У меня дневной запас вежливости и спокойствия закончился на хорошей женщине из службы поддержки. Но что характерно, доехали. До «Парка культуры».
– Зачем тебе босиком нужно было на «Парк культуры»?
– Так я до дома хотел. А он, видимо, обиделся, что я разговаривать не хочу. Попросил деньги, остановился возле метро и высадил. Но, скорее всего, от меня энергия плохая шла.
– И ты босиком в метро ехал?
– Не. Меня бы тогда приняли точно. Я вызвал второе такси, уже нормальное. Доехал до дома, помылся, побрился. И сел похмелье снимать. Такой хороший был день.
– Не думаю.
– Когда потом вспоминаешь, все кажется хорошим.
– Надеюсь, мы сегодня не поедем со стремным таксистом, босиком.
– Нормально все будет. Поехали ко мне, посидим!
– Да поехали, поехали… Только не посидим, а спать уже надо будет.
– Тогда, кстати, я нормально дошел по двору босиком до дома. Никто даже полицию не вызвал.
– Почему кто-то должен был вызвать полицию из-за того, что ты шел по двору босиком?
– Так ко мне же вызывали полицию из-за того, что якобы у меня коронавирус. И скорую еще потом вызывали. Я не рассказывал?
– Тише говори. Дай коньяк. Рассказывай.
8:17 Депрессия – 2
– А потом у меня была депрессия настоящая.
Хотя нет, надо начать чуть более издалека. Я до этой настоящей депрессии один раз ходил к психотерапевту, но такому, ненастоящему. Кто-то на работе мне подарил разовый бесплатный сеанс. Вот тоже, да? – как надо общаться с коллегами, чтобы они подарили тебе поход к психотерапевту? Но ладно. Пошел.
Женщина – ненастоящий психотерапевт – спросила, в чем моя проблема. А это вообще-то главный вопрос человека: в чем его проблема. Ну, сразу понял, что она не очень как психотерапевт, и просто из любопытства стал с ней болтать. Сеанс-то бесплатный. Сказал, что мне не очень нравится моя жизнь. Извините – какой вопрос, такой и ответ. И она предложила что-то вроде… разложить свою личность на «облачка» и посмотреть на них со стороны. Ну, не повезло мне с психотерапевтом тогда. Это же вообще главная проблема человека: найти своего психотерапевта.
С психиатром зато потом повезло. Он был настоящий. И он мне сказал, что депрессия у меня настоящая. Тоже на работе мне его нашли, но на другой уже работе. И опять: что же я такого там делал, что коллеги отправили меня к психиатру… Да нет, ничего такого, конечно, не делал. Тоже, видимо, кому-то пожаловался на состояние. И меня по блату отправили к очень крутому врачу. Я не буду его называть. Его имя слишком известно, чтобы его называть. Ладно, пошел. Бесплатно же тоже.
Начал ему рассказывать вот это все стандартное – бессонница, раздражительность, слабость, дисфория. Более того, ангедония. У меня уже психосоматика тогда началась: я однажды выключился на работе. Сидел на стуле, с открытыми глазами, но никого не слышал и не видел. Через пару минут пришел в себя – коллеги руками машут, тормошат, беспокоятся. Так и не понял, что это было за состояние.
Потом я утром встал с кровати и упал, такая слабость была в ногах. Трезвый был, да. Ну, с похмелья, но трезвый. Я когда к этому врачу шел, уже знал, что у него главная специализация – наркология. И боялся, что он сразу поймет, что я бухаю. И просто скажет мне, что нужно просто перестать бухать. Но нет.
Он меня послушал меньше минуты и мягко так остановил: в стационар наш лечь хотите? Я испугался: не хочу. «А как вы поняли, что мне нужно в стационар?!» В общем, он меня сразу раскусил, но не в том смысле, в каком я
