Услады короля - Пьер Беттанкур
И людская судьба кажется тем избытком, тем мечом, который победитель прибавляет на чаше весов к сумме выкупа. Нужно оплатить вес жизни и смерти и обеспечить нам приличествующую загробную жизнь, дабы сподобиться сих насекомых, дошедших до осознания великой битвы, каковые посмеиваются себе исподтишка, понимая, что способны поколебать судьбы мира.
КАЖДЫЙ год король велит вырезать себе аппендицит. Втуне — аппендикс вновь и вновь отрастает. На пороге летнего солнцестояния воспален, аж горит: пора вмешаться хирургам.
Аппендикс выставляют в ковчежце на сорок дней в специально достроенной по такому случаю базилике. Таковая заготовлена в каждом уважающем себя городе королевства. Соревнуются, где построят самую красивую, король же всегда опаздывает на семь-восемь базилик, в которых верующие уже сгрудились перед пустым ковчегом, драгоценным для них своим высочайшим предназначением.
Подверглась удалению аппендикса и королева, но, поскольку у нее не отрастает, а ей хотелось бы его сохранить, в конце концов она велела пересадить себе здоровый орган юной особы из своей свиты.
ТОЛЬКО одному предпринимателю во всем королевстве дозволено владеть краном — королю. Огромным краном, которым управляет он лично и который переносит четырехэтажный дом как простую соломинку. (Дома́ без фундамента, следует уточнить, — кто бы рискнул перечить подобной мощи?)
Так как столица склонна к перенаселенности, король время от времени берется за расчистку. Предупреждает подручных,напяливает комбинезон, рукавицы, кожаные сапоги и забирается на кран.
Однажды ночью видели, как он расчистил, походя превратив в пустыри, чуть ли не десяток магистралей. Утверждается, что один из его предшественников, Солнцестояние II,поработал так хорошо, что поутру на безбрежной равнине Вирефлюкс высился всего один дом, королевский дворец. Высокое средневековье кануло в Лету. За ним пришли короли-мечтатели, при них дома скопились до пароксизма. Кому теперь по силам с ними справиться? Понадобились бы еще и другие краны. Но если на смену единственному ширится множество, как спасти совершенство принципа от произвола?
УЖЕ двадцать с гаком лет король ведет окопную войну с соседним государством, Надалендом, отправляет погибать в грязи цвет нации. В зажигательных речах не перестает восхвалять молодежь, что своей кровью защищает священную землю отчизны. Он ревностно поддерживает эту войну (которую мог бы давным-давно выиграть), в ход идут дождливые зимы, провальные наступления, забастовки в арсеналах и даже, поговаривали, слишком неточные обстрелы. Что до Надаленда, тому ни за что не победить, ибо резервы и уловки короля безграничны, но страна живет этой надеждой. И королю, без конца на краю краха, удается удерживать силы как бы в равновесии, что придает его жизни шаткое очарование что ни день одерживаемой победы.
КОРОЛЬ обожает ничего не делать, Как-то утром его обнаруживают в уголке парка, который его садовникам поручено не трогать; он скрупулезно выпалывает сорняки, травинка за травинкой. Послы, министры, очередь на казнь — всё отложено на потом. Король выпалывает. Выпалывает тщательно, стремясь извлечь корни. Он не успокоится, пока сие малюсенькое корневище нарушает наводимый порядок. Помогает рукам мотыгой, потом экскаватором. Стремительно углубляется в земные недра, преследуя никчемный корешок, ну а тот, открываясь по первому требованию, ведет его, чтобы там кончиться, к подножию секвойи, посаженной у королевского дворца кем-то из его предков. Раздается зловещий треск, потерявшее равновесие дерево рушится на дворец.
Король поднимает голову, созерцает свои труды, видит, как обезумевшая королева бросается из окна, и ловит ее в охапку, полагая, что наконец-то держит в руках плод его тысячелетнего древа, сень которого оттеняла его страхи.
ЧТОБЫ решить жилищный вопрос, с каковым всегда можно справиться посредством войны или эпидемий оспы, вакцину от которой вяло ищут его лаборатории, король наоткрывал по всей стране воображаемых стройплощадок и сам ими заведует. Это массивные куски стен, подпирающие друг друга, не особенно заботясь о том, чтобы сложиться в кубы, снабженные тем не менее дверями и тщательно застекленными окнами. Вопиющее разбазаривание средств, талдычат иностранные послы в отчетах, что ни день рассылаемых своим правительствам; вместо них можно было бы возвести целые города. Но король и в ус не дует. Отворить окно доставляет ему бесконечное удовольствие. Отсюда и эти толстенные стены, своего рода карьеры, где добывается та конечная точка зрения, насладиться которой с верхотуры лестницы с большой помпой явится король.
КОРОЛЬ обожает чистить обувь. Использует только ярый воск из девственных ушек своих сожительниц. специально аккредитованный чиновник проводит каждое утро в дворцовом гареме за сбором драгоценной субстанции. Изготовлять королевский крем для обуви дозволено исключительно монашкам, которых он выписал из Франции. Несколько баночек с гуталином король носит с собой, посещая государей иных держав, сплошь зачарованных блеском его туфель, пару каковых он не упускает случая забыть — им предстоит занять место в витрине музея.
СОГЛАСНО королевскому указу (кран вследствие саботажа вышел из строя), каждому гражданину дозволено строить посреди улицы. Чтоб только был узкий пешеходный проход между новыми постройками и окаймлявшими улицу зданиями.
Едва вышел указ, как столица превратилась в обширную строительную площадку. Потом работы завершились, воцарилась восхитительная тишина. Поскольку автомобили оказались выдворены в паркинги на окраинах, слышно только маслянистое гудение движущихся тротуаров, по которым под вашими окнами, словно статуи, дефилируют неподвижные пешеходы.
КОРОЛЬ прибрал к рукам множество монополий, в частности гробовую. Королевская мануфактура выпускает за год ограниченное число гробов, уточняемое декретом от первого же в году дня.
По исчерпании квоты похоронить своих покойников можно только тихой сапой, из-под полы. Никакой реестр не вправе упомянуть их имя, никакое кладбище — их принять. Постыдная смерть, способная стереть подвиги всей жизни, будто той не было и в помине; подобное бесчестье из поколения в поколение клеймит семью-виновницу.
По счастью, газеты каждое утро приводят число оставшихся покамест на складе единиц, что позволяет слегка ускорить фатальный исход для больных или стариков, коим это сулит выгоду.
(Забыл сказать, что гробы предоставляются только по разрешению на захоронение, а его некоторые подпольные врачи подпишут вам досрочно, пусть и на вес золота.)
КОРОЛЬ обожает колоннады. Что ни год, сообщается об отправке им колонны для одного из греческих храмов, добрая часть которых недостатка в оных не испытывает. Отбытие перевозящего колонну корабля всякий раз служит поводом для массовых увеселений, плясок на борту до утра. И король никогда не покидает судно, не помочившись на капитель, каковой там, в лазури, уже не сподобиться этой чести.
КОРОЛЬ не имеет ничего против, если ловят и едят маленьких двадцатисантиметровых человечков, их иногда выуживают в море, а иногда отлавливают загорающими на пляже. «Душа, — объявляет он
