Однажды в платяном шкафу - Патти Каллахан
Братья, не отрываясь, смотрели на изумрудную пустошь, на пенистые гребни волн в диком заливе за ней и горную гряду, пронзавшую острыми вершинами облака. Два темноволосых мальчугана молча наблюдали, как одни корабли прибывают, а другие уходят в дальнее плавание.
– А этот куда поплыл, а? – подпрыгнул младший, в коричневых брюках и льняной рубашке, и снова прижался к стеклу. Он указывал в сторону шхуны, выходившей в открытое море настоящих приключений, которые, вне всякого сомнения, ее ожидали. В небе над заливом раскинулся огромный купол из облаков, напоминавших морскую пену.
– В Индию, – ответил старший, Уорни.
– У тебя все корабли только в Индию и плывут, – ухмыльнулся Джек. – А может, в этот раз он отправляется в Зверландию?
Братья озорно переглянулись, как умеют переглядываться только настоящие друзья. Джек очень любил этот пейзаж, а Уорни, словно загипнотизированный, смотрел на корабли: барки, бригантины, клипперы с тремя парусами и двухпалубные квадратные галеоны. Галеры с веслами и шхуны с мачтами.
Потолок в комнатушке был очень низкий, с торчащими балками. На чердаке было множество разных дверей, которые вели в другие комнаты. В одном углу притаился платяной шкаф с толстыми, как ветви дерева, ручками. В щербинках темного резного орнамента скопилась пыль. В этом шкафу мама держала шубы и вечерние платья. Не раз и не два братья забирались внутрь, чтобы рассказать друг другу какую-нибудь историю.
Однако сейчас мальчики тихо сидели и наблюдали, как парусные суда, величественные исполины, заходили в залив. Темно-синие волны разбивались о пирс; паруса, как драконьи крылья, вздымались и опускались, подобно огромным белоснежным мехам. Тут Джека осенило, и он повернулся к брату.
– Точно, Уорни. Ты же через две недели сядешь на такой корабль и уплывешь в Англию, да? В школу-пансион. И оставишь меня здесь одного.
– Ага, но я буду часто приезжать, – храбрился Уорни. – Дни пролетят незаметно, вот увидишь. Ты тоже будешь учиться. Рядом всегда будут Лиззи, Энни и мама с папой… и дедушка.
– Я ненавижу учиться. Математика – сущее зло.
Джек спрыгнул с подоконника и сел за парту, которую смастерил для него отец. На ней так и было написано: «Парта Джека». Всюду валялись раскиданные рисунки и карты, подписанные стопки бумаг и пеналы с цветными карандашами.
Уорни поднялся вслед за братом.
– У тебя все будет распрекрасно. Я скоро вернусь. И не забывай, что с тобой остается Зверландия.
Он показал на кучу листов бумаги с чертежами и картами, на альбомы с рисунками, которых было так много, что некоторые из них попадали на пол. Джек любил рисовать забавных существ: одни были наполовину люди, наполовину животные, другие – обычные животные, но в человеческих нарядах: с цилиндрами или в рыцарских доспехах и с мечами наперевес. Все карты выдуманных братом мест были тщательно продуманы и в мельчайших подробностях описывали местность: горные хребты и заливы, моря и города.
Все это Джек называл Зверландией.
Создавая этот мир, Джек использовал абсолютно каждый цветной карандаш из всех наборов, которые у него были, и абсолютно каждый лист бумаги, который попадался ему под руку. Один за другим он исписывал блокноты своим корявым почерком, выдавая историю за историей, повествующую о Короле Кролике, сэре Питере-Мыше, Голливоге и других персонажах с не менее странными именами. На разлинованном листе бумаги все тем же забавным почерком, прописными и печатными буквами одновременно, он выписал все имена и сверху озаглавил: «Dramatis Personae»[2].
Внимательно рассмотрев рисунки, Уорни взглянул на брата и широко улыбнулся.
– У меня идея! Давай у меня будет Индия, а у тебя – Зверландия. – Он указал на рисунок, изображавший еще одного придуманного Джеком героя – сову Паддифат во фраке с длинными фалдами.
– Мы объединим наши миры и всегда будем вместе, даже если мы очень далеко друг от друга!
Он провел пальцем по рисункам на карте Джека: по пенистому морю и таинственным существам в его бездне. Извилистые линии, разделяющие королевства, складывались вместе, как части большой головоломки.
Уорни нырнул в дальний угол комнаты, пригнувшись, чтобы не стукнуться о низкую балку, и тут же вернулся обратно с картой Индии в руках. Он положил обе карты – Зверландию и Индию – рядом.
– Давай объединим их в одну страну! Займись этим, пока я буду в Виньярде. И не забывай почаще писать мне о том, что происходит в нашем новом двукоролевстве.
Джек порылся в бумагах на столе и достал рисунок Короля Кролика в доспехах.
– Давай! Мы придумаем карты и…
– Назовем это место Самшит.
Джек тут же вскочил.
– Сделаем пароходы, поезда. Добавим рыцарей, типа сэра Конана Дойла, и говорящих животных, вроде бельчонока Тресси.
Воображение Джека рисовало картины, которые в одиночку воплотить было бы просто невозможно. Объединившись с братом, Джек открыл нечто совершенно новое, что в то же время никак не стесняло мир его собственных фантазий. Тем временем дождь на улице прекратился, и через окно, подсвечивая висящую в воздухе пыль, на чердак стали пробиваться лучи солнца.
Братья погрузились в создание нового королевства, и много часов спустя, ценой едва не пропущенного обеда, наконец закончили работу, которая не только объединила две страны, но и сблизила самих создателей.
* * *
Неделю спустя ранним осенним днем солнечные лучи, острые, как воображаемый меч Короля Кролика, прорвавшись в спальню Джека, упали на паркет. Выйти на улицу Джек не мог. Как это часто бывало, с утра его тошнило и у него совершенно не было сил. Тяжесть в груди не давала ему дышать, а чудовищный кашель заставил родителей срочно вызвать в Литл Ли семейного доктора.
– У него слабая конституция, – гулким басом констатировал доктор, думая, что Джек его не слышит. Но это было не так. Джек всегда слышал, о чем говорят взрослые, даже когда те об этом и не подозревали. Сейчас над ним суетилась мать, и ему было запрещено вставать с кровати. Теперь у Джека было больше времени, чтобы читать книги, громоздившиеся на прикроватной тумбе. И в этом был единственный плюс постельного режима.
Когда мамины шаги стихли в коридоре, Джек снова плюхнулся на подушку и закрыл глаза, представив, что играет с Уорни, а не
