Раиса Крапп - Утолю твои печали
Олега увидела неожиданно - он вдруг возник перед ней, склонился близко.
- Ксюшенька, солнышко мое...
И окатило горячей волной, она закусила губу, обхватила его за шею, прижалась.
Олег вынес ее из автобуса, понес к машине.
- Нога сильно болит? - спросил он.
Не поднимая лица, она помотала головой. Он слегка отстранил ее, посмотрел внимательно:
- Что с тобой, Ксюша?
Она скользнула глазами по его губам, волосам, качнула головой:
- Ничего.
Он улыбнулся:
- Ты знаешь, какие у тебя глаза? У тебя прекрасные глаза.
- Почему?
- Влюбленные...
Она ткнулась ему в шею, дохнула:
- Потому, что...
- Что?..
- ...я люблю тебя...
Ксеня закрыла глаза, зажмурилась, прогоняя видение...
...Он стоял и смотрел, молча. Не нужны были слова. То, что шло из сокровенных глубин души, он не высказал бы никакими словами, но глаза его умели это сказать. И Ксения безропотно отдала себя в их плен, не отводя своих глаз, ничего не пряча. Потом она повернулась и пошла к дверям автобуса. Его прикосновение обожгло, обернулась...
- Я соскучилась по тебе, Олежка.
Она не лицемерила, пронизанная острым ощущением того, насколько ей дорог этот человек, ставший сейчас для нее частицей Арвида... Она любила его, благодарная ему за то, что может вот так безоглядно дарить любовь, сделать его счастливым и этим, чуть-чуть, одарить и Арвида, тоже...
- Ксюш... что-то случилось?
- Да... Я снова влюбилась в тебя...
- Почему?
Ксеня легко рассмеялась:
- Муж мой, какой ответ тебе дать на такой дурацкий вопрос?
- Я счастливый, поэтому, наверное, глупый, - рассмеялся в ответ Олег.
- Домой мы едем или как?
Олег осторожно усадил ее в машину, застегнул ремень.
- Ты устала? Может быть, лечь хочешь?
- Олежка, что ты со мной, будто я только-только из реанимации? Ты лучше скажи, откуда ты здесь взялся?
- Мне надоело то и дело смотреть на часы и ждать, когда пора будет на автостанцию ехать. Вот и поехал тебе навстречу.
Ксеня благодарно улыбнулась ему. Он положил руки на руль и, помедлив, тихо проговорил:
- Ксан... Ты, правда... любишь меня?..
Она смотрела на него молча, ощущая, как разрастается в сердце нежность к этому большому, сильному человеку, которого судьба "ласкала" ни на много меньше Арвида... Столько лет они были неразлучны, как одно целое... Через какой ад прошли вдвоем, чувствуя плечо другого, находя друг в друге силы и опору... И так же точно рос стыд, что не чувствовала она к нему раньше такой всепоглощающей нежности ...
Ксеня вздохнула, улыбнулась и легко погладила его по щеке.
- Олежка, дурачок ты мой...
Он взял ее руку, прижал к своему лицу, глубоко вдохнул ее запах.
- Знаешь, я по тебе страшно соскучился!
Ксения боялась, что в ней что-то переменится после встречи с Арвидом, и она не сможет быть с Олегом прежней, что-то изменится в их жизни. Она и в самом деле изменилась - то ощущение бесконечной нежности к мужу не проходило.
"Не делай ему больно", - это были последние слова, которые негромко проговорил Арвид, когда она обернулась. И Ксения содрогнулась - даже не слов, а от угаданного... Арвид, такой независимый, уверенный в себе, сейчас умолял ее, и столько любви к брату было в его виноватых глазах, что у Ксени навернулись слезы...
Сейчас она испытывала к Олегу какую-то материнскую нежность, заботилась о нем, беспокоилось, и чувство ее было светло...
А Арвид...
Душа Ксении будто на две половины распалась.
В той, что принадлежала Олегу, было светло и покойно - совесть ее не тревожила. Легко судить со стороны, так легко сказать: "Ну, стерва-баба..." Но Ксеня, всегда тонко чувствовавшая непорядочность, нечистоплотность, сейчас не испытывала вины перед мужем. Она не совершила ничего стыдного даже в мыслях своих...
Но в той половине, что принадлежала Арвиду, такого света не было. Там жили одни лишь будни, подернутые вуалью грусти. Все дни одинаково горчили утратой. Ксения с ней смирилась, приняла - как данность, неизбежность, потому что по-другому не могло быть, и бессмысленно было метаться, сжигать себя болью... И все же, все же... Когда Ксеня оставалась наедине с собой, грусть ее просила выхода, и она порой давала волю слезам. Жалела она себя в минуты слабости? Негодовала на Олега? Нет. Так сложилось, и кто виноват? Олег? Арвид? Она? Никто. Она понимала это и не позволяла себе быть несправедливой. И все же, все же...
Как-то выплыли из памяти короткие строчки стихов. Она не пыталась вспомнить автора, или откуда взялись эти строчки - ни слова это были, а сосредоточие ее боли. Вдруг с пронзительной очевидностью Ксеня осознала, что Арвид - ее прошлое, будущего у них нет. Никогда, никогда не сможет она быть с любимым человеком, никогда не узнает счастья принадлежать любимому каждой клеточкой своего существа и никогда не сможет забыть его... Стихи стали рефреном в ее мыслях: "О тебе воспоминанье! О тебе - в прошедшем времени?"
И могла ли знать в те минуты Ксюша, что эта ее беда - еще не горе.
* * *
- Арвид... - негромко прозвучало в трубке.
- Кто... - и осекся, выдохнул через короткую паузу: - Ксюша!
- Да, я.
- Что-то случилось?
- Арвид... я не знаю... Вот, решила тебе позвонить - что-то у нас плохо... У Олега неприятности... И больше мне не к кому...
- Неприятности? Какого рода?
- Я недели две назад заметила, что он не такой, как обычно... А последние дни ему звонит кто-то... Олег отвечает коротко, односложно, непонятно. От этих звонков у него портится настроение. Больше не знаю, мне он не говорит ничего.
- А если ты к телефону подходишь?
- Кладут трубку.
- Я выезжаю, Ксюша. Утром буду у вас.
* * *
Было воскресение. Все утро Ксеня нервничала, старалась найти себе какое-нибудь дело, занять себя. Боялась, что Олег заметит, как она невпопад отвечает, как вздрагивают руки, когда внизу, в подъезде хлопает дверь... Олег включил телевизор, попал на какой-то спортивный репортаж и увлекся им. Ксеня облегченно вздохнула и ушла на кухню, принялась перетирать и без того чистую посуду.
Когда в дверь позвонили, сердце обдало болезненной горячей волной. Она не вышла в коридор, давая возможность Олегу пойти к двери. Стояла, собирая всю свою волю, изо всех сил старалась подчинить ей свои чувства, унять дрожь в руках. Слышала, как Олег вскрикнул: "Арвид!" От произнесенного вслух имени сердце рванулось, как из клетки, и это было нельзя, стыдно... Ксеня еще медлила, зная, что больше ни минуты, ни секунды у нее нет, что уже надо идти туда, к ним, радушно встретить гостя - Арвида, и быть любящей женой его брата. В необходимости претворяться было мелкое, недостойное и оскорбительное для них всех. Но она переступила через это, еще тогда, когда, до крайности встревоженная происходящим с Олегом, набрала номер телефона Арвида.
- Арвид! Глазам не верю! Ох, как я тебе рад, брат! Только давай сразу договоримся - никаких внезапных исчезновений. Честно говоря, я на тебя тогда здорово разозлился. Но сейчас я просто страшно рад тебе! Ксюша! Посмотри, пропажа нашлась!
- Может быть, нам около него вахту теперь установить, чтоб не пропал опять, - выходя в прихожую, засмеялась Ксеня. - Здравствуй, Арвид, мы рады тебе. Как здорово, что ты приехал.
С кухни донеслось шипение.
- Ой, ребята, вы пока без меня, ладно? А ты, Олежка, запри двери, и от гостя ни на шаг, стереги его хорошенько.
- Ксан, там если чего купить, ты командуй, я мигом.
- Нет, обойдусь без помощников. А команда уже была.
- Арвид, жена у меня - чудо! Ты вот сорвался тогда, даже не познакомился, как следует.
- Что с Ксюшей тебе повезло, это и невооруженным глазом видно, что же ты меня, совсем слепым считаешь? Но знаешь, братишка, никогда никому не нахваливай свою жену - уведут.
- Я ведь только тебе.
- Э, мальчишки, вы это что? Обсуждали бы уж за глаза.
- Пошли брат, за глаза, так за глаза. Мы не гордые.
- Шалопай, - засмеялась Ксеня.
Она осталась одна, и спала маска беззаботно-радостного выражения - как мучительно было держать ее. Она прислонилась к стене.
- Господи! Господи! - простонала одними губами. - Зачем это!? Я не хочу!
* * *
...Город уже спал, лишь в редких окнах оставался гореть свет.
- Спать хочешь? Ксюша тебе постелила.
- Нет, не хочу. Пошли на балкон, покурим.
- Пошли. А ты давно куришь?
- Не курю. Так, изредка. Но сейчас хочу просто побыть с тобой.
Олег курил молча, смотрел на город, иногда коротко поглядывал на Арвида.
- Как я тебе рад, в самом деле, - боднул он плечо брата.
- Олежка, что ты мне сказать собираешься?
- Ты ясновидящим стал?
- Малек, когда это ты мог от меня что-нибудь утаить?
- Правда, - усмехнулся Олег. - Как здорово тогда было... - он вздохнул: - Вернуть бы то время...
- Что, так паршиво в этом?
- Ага. - Младший брат долго рассматривал огонек сигареты. Наконец, сказал: - В паскудную историю я влип.
- Виноват в чем-нибудь?
- Нет.
- Бросай сигарету, пошли, расскажешь.
