Мирза Ибрагимов - Наступит день
Жандарм взял узелок из рук мальчика, развязал и, сев на камень, приступил к еде.
- Дяденька, оставь и Фридуну немного! - робко попросил Аяз. Подойдя к жандарму, он взял две лепешки и отошел к хлеву.
Жандарм молчал. Аяз прижался лицом к двери и зашептал:
- Дядя Фридун, это я... Отец говорит, как быть?
Фридун не нашелся, что ответить. Тут подошел к мальчику жандарм.
- Чего тут спрашивать? - сказал он. - Дело ясное. Пусть пришлет выкуп... сто туманов. И дело будет сделано. Притащи еще кирку... Понял? Сто туманов и кирку!
- Понял. Скажу.
Аяз завернул опорожненную жандармом миску в скатерку, поблагодарил "дяденьку" и убежал.
Вернулся Аяз поздно ночью. Увидя в его руке что-то завернутое в платок, жандарм шагнул к нему и сказал сурово:
- Дай сюда!
Но тут из-за плетня послышался угрожающий кашель старика Мусы. Жандарм остановился. Осмелевший Аяз прошмыгнул мимо него к двери хлева. Завернутое в платок золото он кое-как просунул в дверную щель.
- Отец говорит, что это очень дорогие вещи... А это кирка...
Но кирка никак не проходила в щель между досками. Тогда мальчик опустился на колени и стал ощупывать землю. Найдя под дверью небольшую ямку, он расширил ее и просунул туда ручку кирки. Фридун ухватился за нее и втащил кирку к себе.
- Ну, спасибо, Аяз. Беги скорей домой!
Аяз ушел.
Жандарм подошел к двери.
- Ну, давай сюда, что у тебя там есть!
Фридун звякнул золотыми украшениями.
- Получишь это, когда я отсюда выйду, - сказал он.
При звоне золота у жандарма заблестели глаза.
- Ладно. Если кто подойдет, я закричу: "Кто идет?" Тогда ты перестанешь копать... - И жандарм отошел к другому концу двора.
Фридун засучил рукава и стал прощупывать заднюю стену хлева. Найдя наиболее слабое место, он начал бить по нему киркой. Старая глинобитная стена легко поддавалась.
Когда Фридун вылез из хлева в пробитое отверстие, он положил платок с фамильными украшениями тети Сарии жандарму в ладонь. Но жандарм остановил его.
- Забирай с собой и кирку! - сказал он и поспешил во двор сторожить запертую дверь опустевшего хлева.
Взяв кирку, Фридун пошел прочь. Но чуть отойдя от хлева, он услышал детский голос:
- Дядя Фридун!
Фрндун, увидел Аяза и горячо поцеловал его.
- Ты здесь, Аяз? А что у тебя под мышкой?
- Это платье для тебя. Отец дал. Велел переодеться и уходить из деревин.
Фридун прошел за развалившуюся стену и быстро переоделся. Кирку он спрятал тут же и, показав Аязу, сказал:
- Заберете, когда все успокоится.
Они стояли лицом к лицу. Фридун стал прощаться.
- Ты ступай по этой улице, - сказал он Аязу, - а я по другой! Прощай!
Мальчик по-взрослому крепко пожал ему руку и исчез за поворотом.
Поравнявшись с землянкой дяди Мусы, Фридун невольно задержал шаг. Ему хотелось войти, попрощаться с Мусой, узнать обо всем. Но Фридун вспомнил, что дядя Муса скорей всего спит на гумне, да и будить малышей не хотелось.
И все же ноги не повиновались Фридуну. Он чувствовал, что не может уйти, не сказав последнего "прости" Гюльназ, тете Сарии. Как знать, увидит ли он их еще?
Фридун вскарабкался на полуразрушенную глинобитную стену и заглянул во двор. Семья спала на небольшом возвышении под открытым небом. Забыв об ужасах минувшего дня, мирно спали ребятишки. Сария то и дело вздрагивала и стонала. Гюльназ лежала между матерью и младшими ребятами.
Фридуну показалось, что девушка не спит, и он тихо позвал:
- Гюльназ!..
Девушка тотчас приподнялась и села. На ней была грубая миткалевая сорочка.
Когда Фридун спрыгнул во двор, Гюльназ была уже возле стены и в порыве радости прижалась к его груди.
- Кто там? - послышался испуганный голос проснувшейся тети Сарии.
Фридун отстранил Гюльназ и подошел к возвышению.
- Я ухожу, тетя Сария, - сказал он. - Пришел попрощаться. Спасибо вам. Я причинил вам беспокойство. Если виноват в чем, простите!..
- Слава аллаху, значит, ты свободен! Только что я видела тебя во сне. Не дай бог, такой тяжелый сон был, - проговорила Сария, пытаясь накинуть на голову косынку. - А кроме доброго мы ничего от тебя не видели. Иди, дитя мое, да сохранит тебя аллах от всяких бед. И нас не забывай!
Фридун наклонился и по очереди расцеловал ребятишек, спавших голышом. Потом он попрощался с Сарией и повернулся к Гюльназ.
- До свидания, Гюльназ! - с волнением сказал он и протянул ей руку.
Гюльназ пошла проводить его до дверей. У выхода Фридун остановился и еще раз взглянул на девушку. Та хотела что-то сказать, но не могла. По щекам ее катились слезы.
- Вернешься ли когда-нибудь? - проговорила она и, не дожидаясь ответа, прошептала: - Я буду ждать тебя! До самой могилы!..
- Кто знает? - проговорил ой тихо и пожал ей руку.
Его тянуло поцеловать эти влажные глаза, но, подавив свое желание, он выскочил на улицу и быстро зашагал к гумну.
На углу он остановился, чтобы в последний раз взглянуть на дом, который стал для него родным. Залитая лунным светом, у ворот молча и скорбно стояла Гюльназ. И такой запомнилась она ему на всю жизнь.
Когда он дошел до гумна, луна уже клонилась к закату. Но Муса не спал и, услышав шаги, испуганно окликнул:
- Кто тут?
Фридун негромко отозвался. Муса подбежал к нему и, обняв, зарыдал. Фридун пошел с ним к стогу, в тень.
- Крестьяне согласились на условия хозяина? - спросил он, усадив Мусу.
- Эх, милый мой, что может сделать бедный хлебороб? Как он посмеет возразить? Помещик господин и над ним и над его имуществом. Ты ведь видел, что они сделали со мной из-за одного слова! Еще слава богу, что из села не выгнали. Все в их власти.
- Прости, дядя Муса, я хочу спросить тебя, неужели ты действительно нарушил метку? - спросил Фридун после раздумья.
- Нет, сынок, я не из таких, чтобы пойти на обман. Все было подстроено заранее. Это дело рук приказчика Мамеда!
- Так почему же ты не поклялся?
Муса задумался.
- Знаешь, сынок, - сказал он через минуту, - приложиться к корану не легко! От страха у меня сердце зашлось... Не выдержал я.
Мысли, охватившие Фридуна несколько дней назад, снова обступили его.
"Дышать нечем, жить невозможно! - пронеслось в голове. - Люди за Аразом на том берегу за двадцать лет прошли столетний, тысячелетний путь, а мы все те же, все те же! Предрассудки и невежество!"
И Фридун вспомнил, как при Кучик-хане крестьяне отказались отобрать у помещиков землю только потому, что муллы объявили это грехом. Однако он тут же усомнился в правильности своих суждений.
- Дядя Муса, - сказал Фридун, чтобы проверить свою догадку, - если вдруг объявят, что вся земля помещика - ваша, крестьянская, что вы сделаете тогда?
Глаза Мусы сверкнули надеждой, в голосе послышалась радость.
- Что сделаем, сынок? Поделим и будем благодарить аллаха.
- А если муллы и такие, как Софи Иранперест, выйдут к вам с кораном в руках и скажут, что делить помещичью землю грешно? Тогда как?
Муса замялся на минуту.
- Нет, этого быть не может. Почему же грешно? Бог создал землю для народа! Если хочешь знать, грешно помещику держать столько земли в своих руках. Нет, я не откажусь от земли...
Умру, но не отдам! - решительно заключил Муса.
Фридун поднялся.
- Ну, спасибо, дядя Муса! - с облегчением сказал он. - Ты пробудил во мне надежду. Спасибо.
- Куда теперь думаешь податься? - спросил старик, озабоченный дальнейшей судьбой Фридуна.
- Обо мне не беспокойся, - уклончиво ответил Фридун. - Уж я найду себе какое-нибудь безопасное местечко. Я дам знать о себе...
Тут старик рассказал Фридуну о предложении Курд Ахмеда, переданном ему через Кюльсум.
- Что бы это могло значить? - спросил Фридун.
- Не знаю, сынок. Аллах его знает, что это за человек. Но народ говорит, что он не похож на прочих господ: ни у кого ничего не берет, добр, отзывчив...
Когда Фридун, прощаясь, пожимал руку Мусе, тот остановил его.
- Послушай, парень, а как же твоя доля урожая? Куда ее привезти тебе?
- Ничего не надо, дядя Муса, не надо. Купи рубашонки ребятам.
Фридун расцеловал Мусу и ушел с гумна. Он шел, прижимаясь к скирдам, в открытых местах пригибался к земле.
Неожиданно он увидел, что прямо на него движется чья-то тень.
- Не бойтесь, Фридун, это я, - сказал человек.
Фридун вышел из укрытия. Курд Ахмед подошел совсем близко и протянул ему руку.
- Кто вы? - спросил Фридун с тревогой и удивлением. - Что вам от меня надо?
- Я такой же враг этих жестоких порядков, как и вы, - ответил Курд Ахмед. - Я такой же честный человек, как и вы. А честные люди должны поддерживать друг друга. Куда вы намереваетесь идти?
- В Тегеран.
- Правильно! В Тебриз вам ни в коем случае нельзя возвращаться. Отправляйтесь прямо в Тегеран. Возможно, что я буду там раньше вас. Не останавливайтесь в гостинице. Постарайтесь снять комнатку где-нибудь на окраине. - Он пожал руку Фридуну и вложил ему в ладонь небольшой сверток. Это вам на расходы... В дороге пригодится, - и, назвав свой тегеранский адрес, добавил: - Запомните хорошенько. Будьте покойны, это не главная наша контора, а только один из многочисленных мелких складов. Я бываю там только раз в неделю, по воскресеньям, от восьми до двенадцати дня. Итак, до скорой встречи в Тегеране!..
