Александр Покровский - Расстрелять
Младший проверяющий бросился на розыски старшего проверяющего из Москвы.
- А вот там... а вот он... - взбалмошно и жалобно доносилось где-то с краю.
- Кто?! - слышался старший проверяющий. - Где?! И вот они стоят вдвоем у "Ботика Петра Первого".
Старшему проверяющему достаточно было только взглянуть, чтобы все понять, он умел ценить вечность. "Ботик" откупорил глаза - в них была пропасть серой влаги.
- Куда он тебя послал? - хрипло наклонился старший к младшему, не отрываясь от "Ботика". Младший почтительно потянулся к уху начальства.
- Мда-а? - недоверчиво протянул старший и спокойно заметил: - Ну и иди, куда послали. Спрашиваешь всякую... - и тут старший проверяющий позволил себе выражение, несомненно относящееся к животному миру нашей родной планеты.
- Закончить опрос функциональных обязанностей! - протяжно продолгоносил начальник штаба. - - Приступить к строевым приемам на месте и в движении!
Бабочка
Офицер свихнуться не может. Он просто не должен свихнуться. По идее - не должен.
Бывают, правда, отдельные случаи. Помню, был такой офицер, который на эсминце "Грозный" исполнял. кроме трех должностей одновременно, еще и должность помощника командира.
Его год не спускали на берег. Сначала он просился, как собака под дверью: все ходил, скулил все, а потом затих в углу и сошел с ума.
Его сняли с борта, поместили в госпиталь, потом еще куда-то, а потом уволили по-тихому в запас.
Говорят, когда он шел с корабля, он смеялся, как ребенок. Бывает, конечно, у нас такое, но чаще всего офицер, если окружающим что-то начинает казаться, все же дурочку валяет это ему в запас уйти хочется, офицеру, вот он и лепит горбатого.
Раньше в запас уйти сложно было; раньше нужно было или пить беспробудно, или, как уже говорилось, лепить горбатого.
Но лепить горбатого можно только тогда, когда у тебя способности есть, когда талант имеется и в придачу, соответствующая физиономия, когда есть склонность к импровизации, к театру есть склонность или там - к пантомиме...
Был у нас такой орел. Когда в магазине появились детские бабочки на колесиках, он купил одну на пробу.
Бабочка приводилась в действие прикрепленной к ней палочкой: нужно было идти и катить перед собой бабочку, держась за палочку; бабочка при этом махала крыльями.
Он водил ее на службу. Каждый день. На службу и со службы. Долго водил: бабочка весело бежала рядом.
С того момента, как он бабочку водить стал, он онемел: все время молчал и улыбался.
С ним пытались говорить, беседовать, его проверяли: таскали по врачам. А он всюду ходил с бабочкой: открывалась дверь, и к врачу сначала впархивала бабочка, а потом уже он.
И к командиру дивизии он пошел с бабочкой, и к командующему...
Врачи пожимали плечами и говорили, что он здоров... хотя...
- Ну-ка, посмотрите вот сюда... нет... все вроде... до носа дотроньтесь...
Врачи пожимали плечами и не давали ему годности. Скоро его уволили в запас. На пенсию ему хватило. До вагона его провожал заместитель командира по политической части: случай был исключительно тяжелый. Зам даже помог донести кое-что из вещей.
Верная бабочка бежала рядом, порхая под ногами прохожих и уворачиваясь от чемоданов. Перед вагоном она взмахнула крыльями в последний раз: он вошел в вагон, а ее, неразлучную, оставил на перроне. Зам увидел и вспотел.
- Вадим Сергеич! - закричал зам, подхватив бабочку: как бы там в вагоне без бабочки что-нибудь не случилось; выбросится еще на ходу - не отпишешься потом. - Вадим Сергеич! - зам даже задохнулся. - Бабочку... бабочку забыли... - суетился зам, пытаясь найти дверь вагона и в нее попасть.
- Не надо, - услышал он голос свыше, поднял голову и увидел его, спокойного, в окне, - не надо, - он смотрел на зама чудесными глазами, - оставь ее себе, дорогой, я поводил, теперь ты поводи, теперь твоя очередь... - с тем и уехал, а зам с тем и остался.
Или, вернее, с той: с бабочкой...
Химик
- Где этот моральный урод?!
Слышите? Это меня старпом ищет. Сейчас он меня найдет и заорет:
- Куда вы суетесь со своим ампутированным мозгом!?
А теперь разрешите представиться: подводник флота Ее Величества России, начальник химической службы атомной подводной лодки, или, проще, - химик.
Одиннадцать лет Северный флот качал меня в своих ладонях и докачал до капитана третьего ранга.
- Доросли тут до капитана третьего ранга!!! - периодически выл и визжал мой старпом, после того как у него включалась вторая сигнальная система и появлялась, извините, речь, и я знал, что если мой старпом забился в злобной пене, значит, все я сделал правильно - дорос! Умный на флоте дорастает до капитана первого ранга, мудрый - до третьего, а человек-легенда - только до старшего лейтенанта.
Нужно выбирать между капитаном первого ранга, мудростью и легендой.
"Кто бы ты ни был, радуйся солнцу!" - учили меня древние греки, и я радовался солнцу. Только солнцу и больше ничему.
Химия на флоте всегда помещалась где-то в районе гальюна и ящиков для противогазов.
- Нахимичили тут! - говорило эпизодически мое начальство, и я всегда удивлялся, почему при этом оно не зажимает себе нос.
Химик на флоте - это не профессиональный промысел, не этническая принадлежность и даже не окончательный диагноз.
Химик на флоте - это кличка. "Отзывается на кличку "химик"".
- Хы-мик! - кричали мне, и я бежал со всех ног, разлаписто мелькая, как цыпленок за ускользающим конвейером с пищей; и мне не надо было подавать дополнительных команд "Беги сюда" или "Беги отсюда". Свою кличку "химик" лично я воспринимал только с низкого старта.
- Наглец! - говорили мне. - Виноват! - говорил я.
- Накажите его, - говорили уже не мне - и меня наказывали.
"НХС" - значилось у меня на карманной бирке и расшифровывалось друзьями как - "нахальный, хамовитый, скандальный".
- С вашим куриным пониманием всей сущности офицерской службы!!! - кричали мне в края моей ушной раковины, на что я хлопал себя своими собственными крыльями по бедрам и кричал:
- Ку-ка-ре-ку!!! - и бывал тут же уестествлен. "Кластерный метод" - как говорят математики. Берется "кластер" - и по роже! И по роже!
На флоте меня проверяли на "вшивость", на "отсутствие". на "проходимость" и "непроходимость", на "яйценоскость" и на "укупорку", и везде стояло - "вып." с оценкой "хорошо".
- Наклоните сюда свой рукомойник!!! (Голову, наверное.)
- Я сделаю вам вливание! Я вас физически накажу!
- Есть, наклонил.
- Перестаньте являть собой полное отсутствие!!! Есть, перестал.
- И закусите для себя вопрос!!! Уже закусил.
А что вы вообще можете, товарищ капитан третьего ранга, подводник флота Ее Величества России? Я могу все:
От тамады до дворника, От лопаты до космоса, От канавы до флота!
Могу - носить, возить, копать, выливать, вставлять!
Могу - протереть влажной ветошью! Могу - еще раз! А Родину защищать?
А это и есть - "Родину защищать". Родина начинается с половой тряпки... для подводника флота Ее Величества России... и химика, извините за выражение...
Картина навсегда
В глазах застыла картина навсегда: центральный пост атомного ракетоносца; размеренно и тихо; все по углам; лодка у пирса; послеобеденное время; все переваривают; в едином временном измерении; дремотно.
Вдруг в центральный - ни с того ни с сего - влетает старпом и, наклонившись, орет:
- Суки! Суки! Суки! Все - суки!!! У-у-у, е-елки! - и убегает.
Все застывают. Замирают. Соображают. Думают про себя. Онемело. Остекленело. Минуту, наверное.
Наконец, мимо, внося с собой жизнь, проходит вахтенный: он пришел из другого отсека, не присутствовал.
Словно подуло. Потихоньку отпускает. Дышится. Движения свободней. Дежурный говорит матросу:
- Ты в трюме был? Давай рысью туда. Тот в трюм.
Все оживает, восстанавливается и - потекло; размеренно; чинно; послеобеденное время; хорошо; опять все переваривают...
Дезертир
Командиру в/ч 34567. Объяснительная
Я, лейтенант Козинцев Сергей Николаевич, настоящим докладываю, что 19-го числа сего месяца я самовольно сошел с корабля и убыл в город Владивосток. Ушел я в 15.00, отсутствовал двое суток и прибыл на корабль 21-го сентября в 24. 00.
У меня не было не терпящих отлагательства обстоятельств, ушел с целью, трудно это передать на бумаге, с целью обратить на себя внимание.
Правильнее было бы сразу поговорить с командованием корабля и доложить ему о своих настроениях. Но мне показалось, что после моей поездки, разговор будет серьезнее и конкретнее.
Дело в том, что я не хочу служить в Вооруженных Силах СССР. Об этом я думал еще в училище. Но там я думал: стерпится-слюбится. Теперь, после того как я уже месяц прослужил в части, я пришел к выводу, что нет больше смысла мучиться самому и отвлекать командование от прямых обязанностей. Я допускаю мысль, что через два-три года я могу свыкнуться со службой, но я не хочу так служить. Может быть, я в подсознании где-то испугался, но поймите, так служить не хочу. Вероятно, это будет не нужно ни мне, ни флоту.
