Мистер Вечный Канун. Город Полуночи - Владимир Торин
— Меня зовут Клара, — горячо проговорила Клара. — Я — твоя мама, Саша.
Саша глубоко вздохнула и села на край кровати. Она двигалась так медленно, словно была привидением в безветренную погоду.
Дочь не придала никакого значения присутствию собственной матери, и Клара закусила губу от отчаяния.
«Виктор говорил, что так будет, — подумала она. — Он предупреждал…»
— Я пришла за тобой, девочка моя! — Клара приблизилась и дрожащими пальцами взяла дочь за руку. — Нам нужно бежать. Однажды они разлучили нас и снова попытаются это сделать. Пойдем, пока они не разобрались, что к чему. Пойдем со мной…
Клара потянула дочь прочь из комнаты, словно шарик на ниточке, — она боялась, что, если вдруг на мгновение отпустит ее, та растворится в воздухе. Вместе они быстро преодолели коридор и лестницу, а следом холл и прихожую и вскоре оказались во дворе.
Клара толкнула калитку. Сразу стало легче дышать.
И тут за спиной раздался чей-то крик, а следом — звериное рычание. Клара затравленно обернулась и вскинула руку, захлопывая и запечатывая заклятьем входную дверь, — может быть, это хоть ненадолго задержит погоню.
Клара вытащила из сумки автомобильный руль, который таскала с собой еще с самого изгнания из Гаррет-Кроу. Закрыв глаза, она прошептала слова старого семейного заклятия, после чего швырнула руль на дорогу.
В тот же миг, как потертый и порченный временем ободок коснулся мостовой, из него развернулся, будто картонная книга-игрушка, старинный зеленый автомобиль. Это был «Змей», машина дедушки, которую он сконструировал лично, — смесь механики и волшебства. Единственное, что удалось утаить от банковских агентов.
«Змей» рычал и фыркал дымом из выхлопных труб, в салоне играл граммофончик, светились круглые глаза-фары. Клара открыла дверцу и усадила Сашу на заднее сиденье, а сама запрыгнула в кресло шофера. Ведьма положила руки на руль, но машина — вот подлость-то! — вдруг уснула: двигатель заглох, фары погасли и даже граммофончик замолчал. «Проклятье! Как не вовремя!»
И тут Клара обнаружила на пассажирском сиденье рядом с собой пару старомодных шоферских перчаток. Она резво натянула их, и стоило ей снова коснуться руля, как «Змей» вновь проснулся, рыкнул и рванул с места.
Железный Король стоял у стола и легонько покачивался. Чары крепко держали его на цепи. И тем не менее он все видел и осознавал. Иарран Ри чувствовал: скоро раскаленный металл пожрет уже подогреваемые души, а прямо в этом саду расцветет дымный багровый цветок, и тогда он сбросит оковы…
Еще одна пленница, Скарлетт Тэтч, дергалась и пыталась освободиться, но вырваться из этой порожденной колдовством соперницы смирительной рубахи она не могла. Распустившиеся бинтами подолы стягивали плечи, руки и ноги женщины наподобие алого кокона. Один из жгутов залепил ей рот.
Корделия Кэндл глядела на свою пленницу и пылала ненавистью. Известие о том, что ее жертва, которую она с таким трудом готовила, похищена прямо из-под ее носа в самый последний момент, что-то в ней надломило. Словно порывом злого ветра с новой хозяйки праздника сорвало маску. Она превратилась в монстра с огненными волосами и белоснежным лицом, которое, похоже, просто не было способно выказывать никаких добрых эмоций.
— Фирч! — воскликнула Корделия Кэндл. — В погоню! Скорее! Вернуть беглянку и ее похитителя. Возьмите с собой дюжину Серых. Торопитесь, пока ночь не закончилась!
Послушно кивнув, из-за стола поднялись невзрачные личности, которые все время пребывания в Крик-Холле профессионально прикидывались тенями. Их движения были лаконичны и четки, сами они казались вышколенными — едва ли не выдрессированными. Только сейчас Виктор заметил, что костюмы Серых напоминают скорее военные мундиры, чем парадные наряды.
«Солдаты ковена, — догадался он, и сердце его предательски защемило. — Они настигнут Клару… они настигнут Сашу…»
Он с мольбой посмотрел на Скарлетт, но та выглядела не менее отчаявшейся. По тетушкиному выражению лица Виктор понял, что все не просто пошло совсем не так, как она планировала, но что у нее нет никакого плана, как все исправить. Проклятье! Она ведь уверяла, будто знает, что делает!
Серые единым жестом вскинули руки. В тот же миг появился едва уловимый звук: шуршание чего-то, стремительно рассекающего воздух. В сад влетели метлы — они явились из дома на призыв своих хозяев.
Неуловимым движением каждый из Серых вскочил на метлу и взмыл в воздух. Будто всадники на быстроногих скакунах, солдаты ковена понеслись к воротам. Вскоре они скрылись из виду.
В саду тем временем, словно в бульварном романчике, накалялись страсти. Жестокого и стремительного переворота у Корделии Кэндл не получилось. Всего лишь одна заминка, одна маленькая неудача — и эффект был потерян. Вместо того чтобы убить любые сомнения даже в самых закоренелых скептиках, происходящее породило неуверенность даже в тех, кто, казалось бы, с самого начала определился со своим выбором.
Некоторые из гостей, включая Селен Палмер и мистера Тачбоуна, стали возмущаться происходящим или, вернее, поднявшейся неразберихой, выбрасывая в воздух уничижительные заявления вроде «Что за бедлам!», «Старое поколение ни за что бы подобного не допустило!» и «Такое поведение просто уродливо!»
Многие другие были явно согласны, но благоразумно молчали. Мистер Грин, к примеру, закинув ногу на ногу, нервно полировал манжетой сюртука золотую пряжку на туфельке. При этом он боязливо косился на Мегану Кэндл.
Кое-кто выжидал. Джелия и ее брат, а также мадам Саммер, Маргарет Тилли и прочие гости, имен которых Виктор даже не знал, оценивали происходящее и выжидающе прислушивались к словам более авторитетных членов ковена. Для них это был повод задуматься либо о поспешном бегстве, либо об активных действиях. Пока что складывающаяся ситуация выглядела в их глазах весьма… неоднозначной.
Но были и те, кто откровенно наслаждался ситуацией. Греггсон, к примеру, то бросал голодные взгляды на Мими, явно не замечая негодования в глазах Меганы, то пытался принять участие в перешептывании за столом. И все это с широкой улыбкой на лице.
У Рэмморы заметно тряслись руки — хотя это могло быть и следствием ее безумного танца или побочным эффектом от обряда Крестовины Линар.
Сирил хрипел и по-прежнему держался за собственное горло, валяясь на земле у стола. Никто не торопился к нему на помощь. Даже родная мать не обращала на него внимания, что уж говорить об отце.
Кристина будто бы вообще ничего не заметила. Всем своим видом она стала напоминать бабушку, иссушенную и пустую. К слову, на лице Джины Кэндл, как ни странно, появилось выражение осмысленно-мрачной удовлетворенности, как будто все происходило строго в соответствии с ее ожиданиями. Судя по всему, она считала, что ее дочь ни на что не годится, и
