Правила игры в человека - Яна Листьева
На всякий случай, написал еще раз продавцу. Мол, что-то заблудился, не подскажете ли. И, раз уж выбрался в центр, заехал в магазин индийских пряностей, в любимую комиссионку, даже заглянул в чайную лавку и прикупил пакетик красного чая сяо чжун. Всё это не стоило поездки в центр, было, если честно, обидно.
Телефон тренькнул: пришел ответ от продавца. «Стойте на площади, я выйду и вас встречу». Так. Ну ладно, вернулся к тому фонарю перед вокзалом, под которым уже курил, снова уселся на раму. Ну, мало ли. Отсюда стела не загораживала никаких букв, а вот если отойти подальше, забавно читать по-разному надпись «Город-герой». Кто-то легко коснулся его плеча сзади, а он-то надеялся, что сейчас кто-нибудь сконденсируется прямо там, где карта поставила красную кнопку.
Обернулся. Перед ним стоял человек неопределенного возраста определённо хипповой субкультуры: непальская куртка, шаровары-афгани, запредельно дорогие ниндзя-сапоги с пальцем, сам о таких мечтал, но жаба как душила, так и душит. Они же вдвое дороже того монитора. Чувака украшала аккуратно подстриженная борода и совсем не подстриженные и даже, кажется, нечесанные волосы, тёмные с проседью. И яркие голубые глаза. Он настолько выбивался из картины Невского, что Ёксель так и застыл в полоборота с открытым ртом: что-то было не так, но вот что?
– Это же ты за монитором? – Ёксель растерянно кивнул, – а, ну отлично, пошли. Вел лучше здесь привяжи, вон стоянка.
Ёксель послушно откатил велосипед к стоянке, пристегнул, человек спокойно ждал, потом почему-то осмотрел Ёкселя с головы до ног, кивнул и сообщил:
– А теперь закрой глаза.
Ёксель хихикнул. Слышать такое от незнакомого мужика было смешно. Но послушно закрыл, сжав в карманах кошелёк и телефон.
– А теперь закрой глаза еще раз.
Глаза Ёкселя и так были довольно-таки закрыты, не до черноты, не зажмурены, но перед ними уже мелькали в оранжевой тьме синие точки. Как дальше-то закрывать? Это как у Пратчетта, только наоборот? Открой глаза и открой их еще раз? Игра была дурацкая, но Ёксель знал за собой эту особенность: любитель игр в нём всегда был сильнее голоса здравого смысла. Так что он зажмурился до упора, до черной черноты, и еще для верности прижал глазные яблоки пальцами, как делал в детстве, чтобы увидеть синие точки и тайную структуру вселенной.
– Вот молодец. А теперь надо шагнуть вперёд.
Ёксель шагнул не очень уверенно, ему казалось, что закрывал он глаза, стоя на самом поребрике у проезжей части, и правильно: земли впереди не оказалось, или она была даже глубже, чем он рассчитывал. Но его ухватили за локти большие руки и поставили на поверхность, и голос велел:
– Ну вот, можешь разжмуриваться.
Ёксель осторожно открыл глаза. Перед ним был дом, нормальный питерский доходный дом с козырьком над крыльцом, с держателем для флага в виде дракончика и с круглым эркером. Продавец монитора махнул рукой, мол, иди за мной, сообщил: этаж третий. Поднялись на третий этаж, вошли в квартиру, тоже совершенно обычную с виду, и ради чего было разводить все эти церемонии с закрыванием глаз?
– Вот монитор, проверим? – предложил хозяин, раскрыл ноутбук, подключил монитор к ноутбуку и защелкал мышью. Монитор послушно продемонстрировал свой логотип, но показывать изображение с ноутбука почему-то отказывался. Хозяин крякнул, ногой подкатил кресло, дубовое, на колёсиках, уселся и зарылся в настройки; Ёксель же, заскучав, выглянул в окно.
Из окна круглого эркера была видна площадь, смутно напоминавшая площадь Восстания, но какая-то другая. Во-первых, там были кусты. Во-вторых, кажется, стела висела в воздухе вверх ногами, как большой восклицательный знак. Ёксель поморгал, потом прищурился, пытаясь навестись на резкость. Не может быть. Резкость не наводилась, всё-таки, далековато, а привычки к очкам нет.
– Ну ты там, это, – посоветовал хозяин, – не отвлекайся. Лучше сюда смотри, а то вдруг что не так, а ты меня потом не найдёшь.
Ёксель посмотрел на монитор. Да всё в порядке с монитором, очень чёткая картинка, и здоровенный какой, раньше Ёксель за такими не работал, и, раз уж оно всё разом посыпалось, почему бы и не проапгрейдить всё целиком.
– Да отличный монитор, – прочесав глазами картинку, резюмировал Ёксель, – беру.
– Надеюсь, у тебя наличные, – утвердительно сказал хозяин, Ёксель кивнул и выложил заблаговременно вынутую из банкомата красную бумажку. Хозяин вынул из-под стола огромную коробку и аккуратно уложил в нее монитор, отдельно ногу и подставку, сетевой и соединительный шнуры. Он так быстро и ловко укладывал это всё в мягкую плёнку, что Ёксель почему-то подумал, что этими пальцами было бы неплохо играть музыку.
– Ну вот, – хозяин вручил Ёкселю огромную коробку, – я уж не знаю, как ты это повезёшь на велосипеде, но, надеюсь, довезёшь. Художник, да? – Ёксель кивнул, – Я рад. Ну пошли, провожу тебя к черному ходу, там ты сам выйдешь.
Хозяин повёл Ёкселя через всю квартиру к задней двери, откинул крюк и выпустил его с монитором на лестницу. И захлопнул дверь. Ёксель пошел вниз, но на первой же площадке высунулся в окно, надеясь и здесь разглядеть что-то настолько же невозможное. Но из этого окна был виден только двор-колодец, совершенно обычный. Спустился вниз, толкнул тяжелую дверь, снабженную не современным доводчиком, а архаической пружиной, сто лет таких не видел. Нижний этаж был не освещён, дверь Ёксель нашел практически ощупью, так что в первый момент зажмурился от яркого света, а когда снова открыл глаза, оказалось, что вышел он на задворки Московского вокзала, и за спиной у него не тяжелая дубовая дверь, а маленькая выкрашенная шаровой краской металлическая дверца.
Сообразил, что забыл имя продавца. Оно же было, на рынке Авито имя указывается обязательно, но как корова языком слизала. Открыл Авито на телефоне, но это объявление было уже удалено.
Довезти монитор до дома удалось без потерь, хотя было и не очень удобно с этакой дурой на багажнике. Дома монитор повёл себя отлично, ну, подключился тоже не с первого раза, но уж как только подключился, показал себя молодцом. Первым делом, благо и компьютер был новым, Ёксель поперекидывал с бэкапа на новый винчестер архив картин, там были и те, что на старом мониторе казались ему не очень, ну, это, видимо, под воздействием живых красок кажется, что круто, а отсканируешь – и сразу видна вся лажа. Но этот монитор показывал всё в каком-то очень добром свете. А неплохой, оказывается, художник вышел.
Система на новом компе была – виндовс десятка, тоже новая в ёкселевой
