Мальчики Берджессы - Элизабет Страут
– Нет. Но я не об этом.
– А о чем?
На лице Джима отразилась растерянность.
– Я забыл. – Он вдруг подался вперед, к Бобу: – Слушай меня, брат мой из Мэна. Слушай меня. Когда тебя представляют кому-то, кого ты впервые видишь, нельзя говорить: «Приятно познакомиться». Это вульгарно. Панибратство, не комильфо. Следует говорить: «Как ваши дела?» – Он откинулся на спинку дивана и кивнул. – Наверняка ты не знал об этом.
– Не знал.
– А все потому, что мы с тобой вахлаки из Мэна. Те, кто получил действительно хорошее воспитание, говорят «Как ваши дела?» и смеются над теми, кто говорит «Приятно познакомиться». Вот что я узнал в этом заведении.
– Джимми, ты начинаешь меня пугать.
– У тебя есть все основания пугаться.
Боб встал и заглянул в спальню. Одежда валялась как попало, ящики комода наполовину выдвинуты, кровать неприбрана, из-под простыни виднелся голый матрас.
– Сколько осталось до конца семестра?
Джим посмотрел на него красными глазами.
– Семь недель. – Он выпрямился. – Про сексуальные домогательства все неправда. Секс был, не отрицаю. Но неправда, что она боялась меня, боялась потерять работу. Из нас двоих боялся скорее я.
– Чего?
– Чего?! – переспросил Джим. – Этого! Что потеряю Хелен! Но я не думал, что Адриана захочет получить миллион. Не думал, что потеряю работу.
– Ей дали миллион?
– Пятьсот тысяч. Такие всегда поначалу запрашивают миллион и соглашаются на меньшее. Кстати, деньги из моего кармана. Их вычли из стоимости моей доли в компании.
Джим сидел, опустив руки и чуть покачивая головой.
– Она жила с тобой в одном доме в Бруклине, – сообщил он. – Та самая девушка, которую ты жалел.
– Я знаю. Я ей и предложил обратиться в твою…
Джим махнул рукой:
– Она пришла бы к нам так или иначе. Она хотела денег и отправила резюме во все крупные компании. И она знает, как добиться своего. Получила то, что хотела.
– Ты не боялся потерять работу? Тебе не приходила в голову такая возможность? Как ты об этом не подумал, Джим? Ты же адвокат!
– Бобби, ты очень трогательный. Не злись, я без издевки. Ты мыслишь как ребенок. Ты уверен, что в жизни все должно быть логично. Такие, как ты, говорят: «Ах, как он мог сделать такую глупость», когда какой-нибудь конгрессмен пытается закадрить парня в туалете у автобусной остановки. Ну да, конечно, это глупость.
Боб раскрыл шкаф, нашел там чемодан и вытащил наружу. Джим, ничего не замечая, продолжал рассуждать:
– Некоторых втайне тянет на разрушительные действия. По-моему. Хочешь честно? С того самого момента, как я узнал про Зака и свиную голову, я думал, что мне кранты. В голове все время крутилась эта песня, «лживое сердце выдаст обман». Да и вообще всю жизнь – и особенно когда Зак влип в историю, мои дети разъехались, дом опустел, а я должен был каждый день ходить на эту гребаную, тупую, бессмысленную работу, – в общем, я всегда думал: «Ну вот, теперь покойнику и крышка». Это лишь вопрос времени.
Речь, похоже, утомила Джима. Он закрыл глаза, устало махнул рукой и закончил:
– Так продолжаться больше не могло.
– Надо уезжать отсюда, Джимми.
– Ну что ты заладил? Куда я поеду?
У Боба зазвонил телефон.
– Сьюзан. – Он послушал, что говорит сестра, и воскликнул: – Замечательно! Просто чудесно! Я приеду. Да-да, серьезно. И Джима привезу. Я сейчас с ним в Уилсоне. Он совершенно раскис, выглядит препогано, так что будь готова. – Боб захлопнул телефон и распорядился: – Значит, так, мы сейчас едем в Мэн. Наш племянник послезавтра возвращается домой. Мы втроем должны встретить его на автобусной станции в Портленде. Потому что мы его семья. Понятно?
Джим потер лицо, качая головой:
– Представляешь, Ларри-то меня ненавидел. Я отказывался забирать его из лагеря, когда он просился домой.
– Это было давно, Джим. Не может он тебя ненавидеть.
– Не бывает никакого «давно».
– Как зовут директора твоего колледжа?
– Тут не директор, а директриса. Хотя какая, в жопу, разница?
12
И братья Бёрджесcы поехали из северного края штата Нью-Йорк в штат Мэн по дорогам, петляющим мимо запущенных ферм и ферм получше, мимо маленьких и больших домов, у которых стояли то сразу три автомобиля, то снегоход, то лодка под брезентом. Один раз они остановились заправиться и снова поехали. За рулем сидел Боб. Джим сгорбился на пассажирском сиденье и либо спал, либо смотрел в окно.
– О Хелен думаешь? – спросил Боб.
– Я всегда о ней думаю. – Джим выпрямился. – И обсуждать это не хочу. – Помолчав, он добавил: – Я еду в Мэн. Уму непостижимо.
– Ты это не в первый раз повторяешь. Там уж точно будет лучше, чем в дыре, в которой я тебя нашел. И смена обстановки тебе на пользу.
– Почему?
– Немного всколыхнет околоплодные воды, в которых ты болтаешься. Ну ты меня понял.
Джим снова отвернулся к окну. Машина катилась мимо полей, заправок, торговых рядов, антикварных магазинов, все дальше и дальше. Дома, которые оставались позади, казались Бобу одинокими и запустелыми. Джим припомнил, как один коллега с кафедры немецкого языка говорил: «Вам наверняка понравится на севере штата Нью-Йорк, здесь совсем как в Мэне». Боб ответил, что эти места не имеют ничего общего с Мэном, и Джим с ним согласился.
Над Массачусетсом нависли облака, деревья здесь были ниже, на полях росла густая трава, и пейзаж успокаивал сердце.
– Джим… А он тебе вспоминается?
Джим вынырнул из глубин своих мыслей и посмотрел на Боба:
– Кто?
– Отец наш. Сущий на небесах.
Джим поерзал на сиденье и, чуть подумав, заговорил:
– Я помню, как он брал меня с собой на зимнюю рыбалку. Велел следить за маленьким оранжевым шариком, который плавал в круглой проруби. Если шарик ушел под воду, значит, рыба поймалась. Но мы не поймали ничего. Я не помню его лица, зато помню оранжевый шарик.
– А еще?
– Иногда летом в жару он поливал нас из шланга. Помнишь?
Боб не помнил.
– Иногда он пел.
– Пел? Он напивался, что ли?
– Господи, ну конечно нет! – Джим закатил глаза и покачал головой. – Только у пуритан из Новой Англии принято считать, что поют одни пьяные. Нет, Боб, ему просто нравилось петь. Например, Синатру.
– А он на нас кричал?
– По-моему, нет.
– А вообще каким он был?
– Чем-то похожим на тебя. – Джим зажал ладони под коленями и продолжил глубокомысленно: – Конечно, я слишком смутно его помню. Но тебе свойственна какая-то особая простоватость, и я часто думал – может, это у тебя от него.
Потом Джим надолго умолк. Боб ждал.
– А если бы Пэм вернулась, – проговорил наконец Джим, – если бы умоляла взять ее обратно, ты бы взял?
– Да. Только она не вернулась. И я не советую тебе с этим затягивать.
– Хелен очень зла.
– Да, знаю. Очень зла. Неудивительно.
– Возможно, ты этого не замечал, – тихо произнес Джим, – но люди начинают недолюбливать тех, кому причинили зло. Потому что это невыносимо. В буквальном смысле. Невыносима мысль о том, что ты так поступил. И поэтому начинаешь искать себе оправдание. Сьюзан в курсе?
– Я ей рассказал. Сразу после разговора с Хелен.
