Антон Чехов - Том 10. Рассказы, повести 1898-1903
3 февраля 1899 г. П. А. Сергеенко сообщил Чехову свое мнение о рассказе: «На меня „Душечка“ произвела впечатление прекрасной дружеской беседы, после которой не осталось никаких недомолвок, ничего недосказанного» (ГБЛ).
В письме от 10 мая 1899 г. К. М. Иловайская, владелица дачи «Омюр», писала, что ей прислали «Душечку» — и «теперь вся Ялта ее читает. Даже Усатов между тешкой у себя и пельменями у меня читал „Душечку“ впопыхах и, прочитав ее, все-таки не смягчился нравом и по-прежнему громит и ругается, хотя уверяет, что она произвела на него впечатление и что все мужчины — подлецы, а все женщины — прелестные создания» (ГБЛ).
З. Г. Морозова вспоминала: «Я восхищалась <…> рассказом „Душечка“, вышила Чехову подушечку с надписью „За Душечку“ и послала ее ему в Ялту. <…> Чехов ответил мне: „Моя Душечка не стоит такой подушечки“; тут же он мне писал, что многие строгие дамы были недовольны его рассказом: „Пишут мне сердитые письма“» («Воспоминания об А. П. Чехове». — «Литературный музей А. П. Чехова. Таганрог. А. П. Чехов. Сборник статей и материалов». Вып. 2. Ростов н/Д., 1960, стр. 306).
По совету Л. Н. Толстого, его любимый чеховский рассказ был прочитан в кружке близкого его знакомого, судебного деятеля Н. В. Давыдова (у него собирались артисты, писатели, бывали А. И. Сумбатов-Южин и А. Ф. Кони). Об этом чтении вспоминал профессор медицинского факультета Московского университета А. Б. Фохт: «Читать поручили мне. Этот рассказ оценили вполне. Чехов думал сделать свою героиню смешной, но она вышла симпатичной, получился непосредственный женский тип, исполненный детской доброты. Талант не позволил! Талант оказался сильнее писателя, и Ключевский, присутствовавший при чтении рассказа, заметил: „Вот, какова сила таланта!“» (И. В. Федоров. Из воспоминаний профессора А. Б. Фохта об А. П. Чехове и Московском университете. — «Клиническая медицина», 1960, № 1, стр. 145–146).
Вл. И. Немирович-Данченко увидел в характере Ольги Семеновны воплощение самых типических женских качеств, о чем и писал Чехову 7 ноября 1903 г.: «Недавно прочел в первый раз „Душечку“. Какая прекрасная штука! „Душечка“ — это не тип, а целый „вид“. Все женщины делятся на „душечек“ и какой-то другой вид, причем первых — 95%, а вторых только 5. Прекрасная вещь» (ГБЛ; Ежегодник МХТ, стр. 166).
Г. Н. Федотова выбрала «Душечку» для публичного чтения в Московской консерватории. «Вчера <…> Федотова читала твою „Душечку“», — сообщала М. П. Чехова брату 15 марта 1899 г. (Письма к брату, стр. 110).
И. А. Бунин причислял «Душечку» к лучшим произведениям Чехова (ЛН, т. 68, стр. 677).
Особенный восторг вызвал рассказ и образ героини у Толстого, нашедшего в «Душечке» художественное подтверждение своим мыслям о назначении женщины. В течение января 1899 г. он читал «Душечку» несколько раз вслух в московском доме.
С. А. Толстая сделала в дневнике записи о трех чтениях: 14, 15 и 24 января (запись 14 января см. в примечаниях* к рассказу «По делам службы») («Дневники Софьи Андреевны Толстой, 1897–1909». М., 1932, стр. 109, 112).
Об этих чтениях сохранился ряд свидетельств. Сергеенко вспоминал, что журнал «Семья» принес в дом Толстых он зимой 1899 г.: «…после чтения Л. Н. с одушевлением заговорил о „Душечке“ и цитировал на память целые фразы.
— Как метко и хорошо, — говорил он, — схвачен Чеховым язык телеграфиста! И эти „хохороны“! И это истинное женское чувство, так сжато и так мастерски выраженное в „Душечке“! Превосходный рассказ! И как истинное художественное произведение, оно, оставаясь прекрасным, может производить различные эффекты.
Через некоторое время к Толстым пришли свежие гости. Л. Н. поздоровался и спросил:
— Читали новый рассказ Чехова — „Душечку“? Нет? Хотите послушать?
И Л. Н. опять начал читать „Душечку“» («О Чехове. Воспоминания П. А. Сергеенко». — «Нива. Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения», 1904, № 10, стлб. 251–252; см. также с некоторыми изменениями: П. Сергеенко. Как живет и работает гр. Л. Н. Толстой. Изд. 2-е. М., 1908, стр. 54–56. См. о том же: П. А. Сергеенко. Записи. — «Литературное наследство». М., т. 37–38, ч. II, 1939, стр. 540. Та же оценка Толстым рассказа — в письме Сергеенко к Чехову от 3 февраля 1899 г. — ГБЛ).
А. Б. Гольденвейзер описал мастерское чтение Толстым этого рассказа: «Я раза три слышал „Душечку“ в его чтении. Читал Лев Николаевич чудесно. Очень просто, как будто сам что-то рассказывал <…> Единственным минусом его чтения было то, что он не всегда мог оставаться беспристрастным. В комических местах иногда начинал сам до слез смеяться, а в трогательных обливался слезами» («Вблизи Толстого». М., 1959, стр. 159).
Но однако не все слушатели Толстого разделяли его оценку образа Ольги Семеновны. Мнение «одной дамы, очень дружной с Толстым», передал Чехову Меньшиков в письме от 19 января 1899 г.: Чехов «слишком с юмористической стороны смотрит на женщину, выставляя ее доброй до глупости, не имеющей ничего своего, смотрящей на всё глазами мужчины. Написано очень хорошо, талантливо…» (ГБЛ).
И. И. Горбунов-Посадов несколько иначе осветил тот же факт в письме к Чехову от 24 января 1899 г.: «Это гоголевская совершенно вещь. „Душенька“ <„Душечка“> останется так же в нашей литературе, как гоголевские типы, ставшие нарицательными. Лев Н<иколаевич> в восторге от нее. Он всё говорит, что это перл, что Чехов — это большой-большой писатель. Он читал ее уже чуть ли не 4 раза вслух и каждый раз с новым увлеченьем. Ах, как он чудно читает и как мне хотелось, чтобы Вы были в эту минуту тут и видели его веселое, милое лицо и слышали, с какой любовью он читает! Какая-то дама сказала, что „Душенька“ написана очень мило, но что это насмешка обидная над женщиной. Она совсем не поняла рассказа. По-моему, отношение автора к Душеньке никак не насмешка, это милый, тонкий юмор, сквозь который слышится грусть даже над Душенькою, а их тысячи…» (ГБЛ; Изв. АН СССР, ОЛЯ, 1959, т. XVIII, вып. 6, стр. 518).
27 января Чехов ответил Горбунову-Посадову из Ялты: «Когда писал „Душечку“, то никак не думал, что ее будет читать Лев Николаевич. Спасибо Вам; Ваши строки о Льве Николаевиче я читал с истинным наслаждением». Сам Чехов назвал рассказ юмористическим (письмо к А. С. Суворину от 27 января 1899 г.).
Дочь Толстого, Т. Л. Толстая, восхищаясь мастерством психологического анализа Чехова, сообщала ему в письме от 30 марта 1899 г.: «Ваша „Душечка“ — прелесть! Отец ее читал четыре вечера подряд вслух и говорит, что поумнел от этой вещи. <…> в „Душечке“ я так узнаю себя, что даже стыдно. Но все-таки не так стыдно, как было стыдно узнать себя в „Ариадне“» (ЛН, т. 68, стр. 872).
Чехов передавал эти отзывы М. П. Чеховой (его письмо от 4 февраля 1899 г.).
И в последующие годы Толстой неоднократно возвращался к этому рассказу. См. письмо А. С. Бутурлина к П. А. Строеву из Ясной Поляны от 15 сентября 1902 г. (ГМТ; опубл. неточно: «Литературное наследство», № 22–24, 1935, стр. 779).
В Гаспре (1901–1902 гг.), в присутствии М. Горького, у Толстого возник разговор с Л. А. Сулержицким: «У Чехова есть прекрасный рассказ „Душечка“, — ты почти похож на нее.
— Чем? — спросил Сулер, смеясь.
— Любить — любишь, а выбрать — не умеешь и уйдешь весь на пустяки» («Лев Толстой». — Горький, «Наука», т. 16, стр. 311).
М. Горький вспоминает: «Как-то при мне Толстой восхищался рассказом Чехова, кажется — „Душенькой“. Он говорил:
— Это — как бы кружево, сплетенное целомудренной девушкой; были в старину такие девушки-кружевницы, „вековуши“, они всю жизнь свою, все мечты о счастье влагали в узор. Мечтали узорами о самом милом, всю неясную, чистую любовь свою вплетали в кружево.
Толстой говорил очень волнуясь, со слезами на глазах.
А у Чехова в этот день была повышенная температура, он сидел с красными пятнами на щеках и, наклоня голову, тщательно протирал пенсне. Долго молчал, наконец, вздохнув, сказал тихо и смущенно:
— Там — опечатки…» («А. П. Чехов». — Горький, «Наука», т. 6, стр. 61).
В январе 1903 г. чтение Толстым «Душечки» слушал Х. Н. Абрикосов, о чем 27 января 1903 г. писал отцу — Н. А. Абрикосову («Государственный литературный музей. Летописи». М., 1948, кн. 12, т. II, стр. 441).
И. Л. Толстой сообщал Чехову 25 мая 1903 г., что Толстой отнес «Душечку» к своим любимым рассказам Чехова «1-го сорта» (см. т. III Сочинений, стр. 537).
В конце декабря 1904 г. Толстой просил корреспондента «Руси» Н. Попова зайти в Петербурге в издательство А. Ф. Маркса и узнать, можно ли перепечатать в «Круге чтения» рассказы Чехова «Беглец» и «Душечка» (Д. П. Маковицкий. Яснополянские записки. 1904–1910 годы. Вып. 1. М., 1922, стр. 55). 5 января 1905 г. Попов отвечал, что в издательстве хотели бы иметь «и письменный запрос с его <Толстого> стороны» (ГМТ). По этому поводу Толстой обращался к Л. Ф. Маркс, вдове А. Ф. Маркса, с письмом от 9(?) февраля 1905 г. (Толстой, т. 75, стр. 218).
