Цимес - Борис Берлин
Почему мы расстались? Разумеется, из-за меня — потому что была слишком глупа и наивна. Мне казалось, что невозможно быть счастливой, отобрав счастье у кого-то. «Бог обязательно накажет нас, — думала я. — И он разлюбит меня очень скоро». Еще думала, что скоро надоем, боялась, что слишком молода и незрела для тебя, что она подходит тебе больше. Ты звал меня, а мне казалось, что ты обращаешься к ней. Я все время, каждую минуту помнила, что ее уже предавали раньше. Это было так мучительно, что в конце концов я не выдержала и предала себя, а вместе с собой и тебя.
Именно тогда они и начались, мои письма к тебе. Я пишу их, пишу и не отправляю. Вот и это тоже умрет неотправленным.
Через несколько дней я улетаю на стажировку в Японию, на целый год. Представляешь, буду вести уроки японского в местной школе. Конечно, это долго, но я обязательно вернусь, что бы ни случилось, пусть даже землетрясение. Вернусь, и приду к тебе, и скажу, что так и не научилась жить без тебя. И это неудивительно, потому что жизнь — это быть с тем, кого любишь. Без кого не выжить, — помнишь? Моя жизнь — это ты.
До встречи, любимый.
Твоя Наташа.
РИТА
Туман и осенний дождь.
Но пусть невидима Фудзи,
Как радует сердце она.
Все кончается, и эта история тоже.
Мы с Марком часто вспоминаем Наташу, особенно по вечерам, когда восходит луна. Мне даже кажется, что на самом деле ее родина там. Мы любили ее, может, поэтому все случилось именно так. Всю свою жизнь она искала любви и никак не могла насытиться — еще, еще, еще. Наверное, она знала… Не предчувствовала, нет, — знала, она ведь была особенная, она была — Наташа.
Ее присутствие ощущается до сих пор, временами так остро, что я спрашиваю себя: а была ли она вообще? Что, если это всего лишь наша неосознанная тоска — по любви, по себе? Вот и пришлось придумать маленькую девочку — неведомого гибкого зверька, — так чудесно и безжалостно распорядившуюся нашими мыслями, желаниями, поступками, нашей судьбой… И то страшное землетрясение — тоже.
Но если так, откуда у меня этот белый лист тонкой рисовой бумаги и несколько строк — ее рукой, ее почерком, ее сердцем:
«Рита, он единственный понял меня до конца. Вот:
Взгляд не отвести –
Луна над горной грядой,
Родина моя.
Басё».
Паганель и другие животные
1. ДЕБЮТ
— Ты могла бы завести собаку.
— Уже. Кавалер-спаниель, бело-рыжий. Зовут Паганель. Страсть какой любопытный и жутко умный, все знает, все понимает и молчать умеет — мужик. Красавец к тому же. Представляешь? Люблю ужасно. Хоть ему не надо ничего объяснять. Еще дом новый, большой и красивый, аж сама не верю. Если бы мне лет двадцать назад кто-нибудь сказал, что такое возможно, не поверила бы. Так что, видишь… А еще чуть ребенка не родила. Вот была бы хоть на пару лет моложе — тогда точно. Ну да еще не вечер, в следующей жизни рожу, какие наши годы.
Она поворачивает голову и глядит в окно, а я вижу ее затылок и нежный, детский завиток у самой шеи.
— Оля…
— Что? — ее взгляд снова обращается ко мне, и завиток прячется. — Ну что?
— А ведь ты счастливая.
— Да я и сама знаю.
