Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
– Горячий чай с лимоном, куриный бульон и самый большой гамбургер.
– Десять минут.
Тон у нее тоже был неприятный. Давал понять, что Сету делают одолжение. Несмотря на это, ему тут понравилось, и он решил остаться. Предчувствие подсказывало: вопреки всему прочему местная стряпня окажется отменной. Недовольная женщина ушла на кухню сообщать заказ. Дабы скоротать время, Сет решил вымыть руки после похождений по мусоркам. Он оставил куртку в зале, на видном месте, будто в ней не было ничего ценного. Так беззаботно могли оставить только неважную вещь, поэтому никто ее не тронет. Этот трюк он проделывал много раз.
Закатав рукава и усердно намывая опухшие от мороза руки, он оглядывал в замызганном зеркале свой непрезентабельный вид, меняя наклон головы. Глубокие тени под налитыми кровью глазами, воспаленные крылья носа и потрескавшиеся губы. Ридли снял шапку, умыл лицо теплой водой и уложил назад жесткие густые волосы, снова натянул ее так, чтобы прикрывала кончики ушей, но открывала лоб.
Когда он вернулся в зал, посетители исчезли, зато на его столике появилась внушительная кружка горячего чая. Именно то, о чем он мечтал. Добротный ломоть лимона плавал в оранжевой жидкости, а на дне пиявками танцевали мелкие чаинки. Значит, не из пакетика заварили. По-домашнему. Сдержанно улыбнувшись, Сет закинул три кубика сахара и тщательно перемешал. Стенки кружки приятно согрели его большие ладони.
Он глотнул, еще. Утро заиграло новыми красками. Боль в горле трусливо отступала, заложенность носа начала рассасываться. От поступающего тепла потекло из ноздрей, пришлось снова посетить уборную, чтобы высморкаться. Нос покраснел еще сильнее, будто Сет использовал туалет, чтобы нюхать героин. Даже смешно стало, насколько это далеко и близко от правды одновременно.
Подумывая заказать еще кружку чая, Сет извлек мобильник из кармана куртки. Старая серебристая раскладушка. На экране привычно мерцали пропущенные. Три от матери, один от отца. Звук на сотовом не включался принципиально, а вибрацию Сет не всегда ощущал. Хотя дело было не в этом, конечно. От этих двух он не принял бы звонок в любом случае. В последнее время он всерьез планировал сменить номер. Нужно только Саула предупредить.
С началом его самостоятельной жизни оба родителя выражали настойчивое, но запоздалое желание пообщаться. Сейчас много людей хотели с ним поговорить, а вот он говорить уже ни с кем не хотел.
На стремление родителей (а еще учителей и приятелей из прошлой жизни) восстановить контакт Сету было плевать. Раньше стоило к этому стремиться. Когда он был младше, мягче, хуже понимал происходящее. Доверял людям. Теперь поздно, пусть пожинают плоды своего безразличия. Он откололся, обратно не приклеить, разваленную семью не заштопать, как дырявый носок – на, еще немного поноси.
Отныне каждый сам за себя. Это выбор, который Сет не делал, но которому подчинился.
У отца другая семья, зачем ему вообще названивать сыну от первого брака, сыну, к которому потерял интерес лет десять назад? Неужели мама с ним связалась от отчаяния и все рассказала? Можно подумать, если сын ее не слушается, то подчинится человеку, которого ненавидит. Глупо с ее стороны полагать, будто бывший муж-говнюк представляет авторитет для отбившегося от рук сына, теперь уже тоже говнюка. Яблоко от яблони.
Чего они оба добиваются? Мама всегда была раздражающе наивной. Верила, что проблему можно решить, просто описав ее вслух. Сет так не считал. В большинстве случаев ему вообще казалось бессмысленным разговаривать. Только действия, а не слова и чувства, могли что-то изменить в жизни. Действовал он быстро и решительно. Рубил сплеча.
К тому же матери нужно обустраивать личную жизнь. После развода уже много лет прошло. Сын вырос. Он не хотел быть обузой для вполне молодой и привлекательной женщины. Жить с ней под одной крышей с его взрывным темпераментом означало ежедневную ругань. Нервотрепка не шла на пользу обоим.
Выслушивать ее проблемы, отвечать на десятки вопросов и причинять боль тем, что не можешь не отталкивать. В какой-то момент это стало невыносимо. Настолько, что Сет поднялся из-за стола, схватил рюкзак и ушел из дома. Он взял самое необходимое и не оставил записки. Знал, что мама будет против его отсоединения, и сам все решил.
Теперь родители в его жизнь вмешивались только назойливыми звонками и сообщениями. Их игнорировать гораздо проще, чем личные контакты. Плевать, что чувствует отец, решивший поиграть в ответственность, а вот маме точно было больно. Она не бросала попыток связаться с ним, поговорить, помириться, как и все эти годы. Почему-то Сет не мог пойти ей навстречу. Как будто это разрушит его личность и картину мира, к которой он привык.
Пока мама прилагала усилия, чтобы приблизиться к сыну, который неотвратимо превращался в чужого, жестокого человека, и делала шаг в его сторону, он делал два шага от нее, потому что не мог иначе. Поступок отца и все пережитое после него навсегда закрепили в Сете Ридли подавление эмоций, нежелание к кому-либо привязываться и недоверие к людям. Особенно близким.
Размышления об отце вернули его к утерянной ранее мысли о единственном человеке на свете, которому он мог бы доверить абсолютно все, даже сейчас, но не хотел втягивать в грязные игры местных «мафиози», ставить под угрозу еще и его.
Сет знал, что Хэнк оставил хоккей, как и многие, кто в тот вечер находился на арене. Трудно вернуться на лед после увиденного, спокойно надеть форму, коньки и поехать. Сам Сет, многообещающий пятьдесят шестой, не смог, и никого не винил в трусости. Даже взрослый мужчина сломался, а как могли пережить трагедию дети?
Заигравшиеся дети, которые сами во всем виноваты. Но Хэнка, их тренера и второго отца, обвинили во всем и возненавидели. Многие родители поспешили забрать детей не только из хоккея, но и с фигурного катания. Потянулись тяжбы и судебные разбирательства. Это навсегда испортило репутацию Хэнка, хотя вряд ли она его уже заботила.
Для Ридли обратный путь в спорт был заказан еще и из-за серьезной травмы руки, полученной в тот же вечер. Лезвие, разрубившее трахею Дезмонда, перед этим вспороло правую руку Сета чуть выше локтя, повредило связки и сухожилия. Он потерял много крови и два месяца восстанавливался в госпитале. Однако, несмотря на операции, массажи и реабилитацию, до сих пор испытывал последствия этой травмы.
Сет подозревал, что она с ним навсегда. Он больше не мог надеяться на крепость и ловкость правой конечности.
