Нулевые - Роман Валерьевич Сенчин
За столом насторожились, притихли, словно почувствовали опасность. Смотрели на Макса, на девушку.
– Привет, друзья, – первым ответил Андрюха, – присаживайтесь, мы вот тут…
– Спасибо… Сейчас. – Макс и девушка ушли в дом.
– Сейчас детей перебудят, – вскочила со стула жена.
Наталья выжидающе посматривала то на Володьку, то на Сергеева, как будто призывая действовать. Сергееву еще сильнее захотелось куда-нибудь деться отсюда. «Пять минут назад взял бы и ушел, – досадовал. – А теперь – сиди». А Володька был слишком обижен за Митяева, за лист, за сухой тон хозяина – он скрючился на табуретке, пыхал трубкой и глотал пиво… Чтоб разбить напряженность, Андрюха с увлечение стал рассказывать:
– У меня этим летом здесь такое чудо случилось! Не поверите. Вон там у забора лиственница растет, и сколько лет как кустик, даже выдернуть хотел, смородину посадить или крыжовник.
Наталья при слове «крыжовник» нехорошо хохотнула, но Андрюха не обратил внимания.
– А нынче прямо расцвела. За лето на полметра вытянулась и – самое удивительное! – маслята вокруг высыпали. Жарили, суп варили. Вкуснотища! Никогда бы не подумал, что у меня на участке маслята будут. Каждое утро собирал. Недавно только кончились. Жалко.
– Ну, чего жалеть, – пробасил бородатый, – сезон-то прошел. Зима скоро…
Жена вернулась вместе с сыном.
– Вот, – расстроенно объявила, – проснулся. Дома всегда спит в это время… Давай, – велела, – садись к папе. Есть хочешь? – Сын отрицательно мотнул головой. – Ну, так посиди, подыши… Слушай, Андрюш, а они что, у тебя тут живут?
Андрюха пожал плечами:
– М-м, так… Пока Максим дела устраивает… Знаешь ведь его ситуацию. Жена бывшая, ребенок в его квартире…
– Интересно.
– Дру… друзья! – очнулся, вскричал Володька заплетающимся уже языком. – Друзья, давайте накатим! Чего вы?.. А? Никит, расплескай. Всё нормально… нормально. И – споем. Как надо! – И, не дожидаясь водки, согласия, он во всю глотку, хрипло, некрасиво заорал-зарычал:
Че-орный во-о-орон, черный во-о-орон!
Что ж ты вьё-о-ошься надо мно-о-о-ой-й!..
– Володь! Замолчи! – Андрюха вскочил. – Заткнись, говорю! – Хлопнул ему по губам ладонью, встряхнул. – Я же просил! Я просил!.. Мне и так постоянно!.. Петь – пой, но чего орать?!
– Не нравится? А-а! – Кажется, за секунды пения Володька опьянел еще больше, еле сидел, еле шевелил языком. – Да я… я из души пою! Я вообще могу уйти! Зачем вообще… Не хотел ведь. Знал… Да ну! – Он поднялся, постоял, качаясь над столом. – А… Зануды вы все. Всё… всё понятно… заткнулся.
Он медленно, с усилием развернулся и пошел к крыльцу.
– Ну вот, – расстроенно поморщился Андрюха. – Встретились… Наташ, поговори с ним. Нельзя ведь так. Не встреча друзей, а мученье какое-то.
– Спать его надо уложить, – сказала жена Сергеева.
– У него такой график тяжелый, – стала оправдывать Наталья, – днем репетиции, вечером спектакли. Еще и детские по выходным. Психологически очень трудно.
Все оглянулись на Володьку.
– Володь, погоди! – позвал Андрюха.
Володька запнулся о неровно положенную плаху и рухнул. Голова ударилась о приступок крыльца. Раздался тупой, но громкий хлопок.
«Оп-па! – повеселел Сергеев. – Началось!»
К Володьке подбежали, потянули вверх. Тяжелый, обмякший, не пытается сам подняться. Висит на руках. Неразборчиво, бесцветно мычит… Усадили. Правая сторона лица быстро потемнела и стала опухать.
– Что же ты делаешь! – плачуще говорил Андрюха. – Ты меня слышишь? Володь?
– А-ай… больно…
Наталья увидела лицо и взвыла.
– Повели в дом, – с удовольствием командовал бородатый. – Уложить надо. Андрюш, свинцовая вода есть?
– Да откуда…
– У него спектакль в воскресенье! Го-осподи! – сухо, без слез рыдала Наталья. – Сделайте что-нибудь!
В прихожей столкнулись с Максом. Сергеев заметил его презрительный и брезгливый взгляд, плоскую бутылочку коньяка в руке… Завели Володьку в спальню, под руководством Максовой девушки – «не сюда, не сюда!» – положили на раздвинутое кресло-кровать. Обернули голову мокрым полотенцем… Сергеев проверил Дашку. Она спала на дальней тахте, в уголочке. Из капюшона торчал остренький носик и круглые, как шарики, щеки. Сергеев наклонился к ней, прислушался: дышит? Дышала…
Подождал, пока Володька перестанет стонать и ругаться и уснет, и вышел.
– Вы с ночевкой, что ли, приехали? – спрашивал Макс, свинчивая крышку с бутылочки. – С ребенком?
– Мы с Андреем заранее договорились обо всем, между прочим, – ответила жена Сергеева.
– А что? – пошла в атаку Наталья. – Проблемы какие-то?
– Да нет… Но надо определиться со спальными местами. – Макс посмотрел на Андрюху; Андрюха сидел, подперев рукой подбородок. – На улице уже холодно спать… Так, сколько нас получается?
Считать никто не стал. Макс налил себе и своей девушке коньяку, жестом предложил остальным и тут же поставил бутылочку на стол. Сергеев плеснул водки бородатому, Андрюхе, Наталье, себе. У жены вино еще было. Саня вяло мусолил кусок шашлыка…
– Что, давайте за знакомство, что ли? – Макс кивнул на свою девушку. – Настя, моя невеста.
– Уху, – саркастически произнесла Наталья.
– Ждем, кстати, ребенка.
– Да? Правда? – удивленно и искренне заинтересовалась жена Сергеева. – И на каком месяце?
– Почти шесть, – смущенно сказала Настя.
– Хорошо-о. А у нас дочке четыре недавно исполнилось.
Теперь Макс удивился:
– Ты опять родила?
– Представь себе! А ты не заметил? Там спит, на тахте, сверточек…
– Когда это вы успели?
– Со стороны это всегда незаметно, а если рассказывать, как и что…
– Расскажите, пожалуйста! – с боязливым любопытством попросила Настя.
– Беременным лучше не знать. Всё сами увидите.
– Ой, не пугай, не пугай! – Макс поднял рюмку. – Мы и так трясемся. Ну, тогда за детей!
Только выпили, жена заволновалась:
– Никит, сходи глянь, как она там. Вдруг Володька…
– Я посмотрю, – вскочила Наталья. – Может, все-таки примочку какую-то сделать? Что помогает от синяков?
Ей не ответили.
Снова сидели молча. Бородатый глядел насмешливо, он словно бы чего-то ждал и был доволен напряженностью. Жена Сергеева явно готовилась к ссоре с Максом, но ее сдерживало известие о беременности его подруги и присутствие за столом сына. И уже раза два она говорила:
– Саша, ты спать не хочешь? Иди ляг с Дашенькой.
– Не хочу, – бубнил он, а потом вдруг спросил Макса: – Дядя, а вы поиграете?
– Что, малыш?
– Вы на такой играли. На досочке…
– На гуслях?
– Угу, на гуслях.
– Ух ты! – неожиданно для себя поразился Сергеев. – Ты действительно помнишь? Сань?
– Помню.
– Молоде-ец!
И Макс, обрадованный, что пятилетний мальчик помнит о его давней игре, оживился и осмелел, почувствовав в Саше поддержку:
– Конечно, сыграю. Я каждый день играю. И начал, когда тоже маленьким был совсем. Тогда совсем редко кто умел. На гитарах играли, а я на гуслях.
– А поиграйте.
– Обязательно. Сейчас только коричневой водички выпью, чтоб лучше игралось. – Он наполнил свою рюмку коньяком.
– Нам, пожалуй, тоже пора, –
