Жизнь и чудеса выдры - Хейзел Прайор
Ее разум тоже продолжал своевольничать и время от времени переключался в сюрреалистический режим. В настоящий момент она была убеждена, что выдры знают ответ на главный вопрос жизни, Вселенной и всего остального. И если бы она только научилась говорить на языке выдр, то могла бы спасти мир. Дело не терпело отлагательств, поскольку в самом ближайшем будущем планете грозил самопроизвольный взрыв. Она видела запись в ежедневнике, но, к ее величайшей досаде, другие люди не имели об этом ни малейшего понятия. Нужно было обсудить все детали с Коко и Пэдди, как только она к ним вернется. На ее плечи легла огромная ответственность. Как жаль, что она пока не могла ходить. Ноги у нее подкашивались, как складные, когда она просто пыталась встать с кровати.
Одна из медсестер подошла и поставила на столик у ее кровати дымящийся пластиковый стаканчик.
– А вот и какао, о котором ты так просила, – улыбнулась она. – Точнее, горячий шоколад, но чем богаты!
Все это было очень странно.
Часто Фиби открывала глаза и видела отца, сидящего на стуле рядом с ее кроватью. Иногда возникали лица Джулс и Джека. Джулс поставила ей в изголовье веточку искусственных гвоздик. Джек объявился с прелестной рыжеволосой девушкой, очевидно, новой любовью всей его жизни. Они принесли гроздь бананов и пакетик изюма в шоколаде. Фиби погрызла изюм, но бананы были в коричневых крапинках и источали сильный запах.
– Кому-то нужно их съесть, – рассудил Эл.
Она смотрела, как отец отрывает банан от грозди, снимает с него кожуру и кусочек за кусочком отправляет себе в рот. Пока он жевал, Эл болтал с ней о всяких пустяках. Она не понимала много из того, что он говорил… но как хорошо, что он был рядом…
Кристина тоже приходила. Она говорила про дождь и про то, как сильно он зарядил. А потом она все говорила и говорила о Руперте. У Фиби возникло ощущение, что она должна ей что-то сообщить, но никак не могла взять в толк, чем могло быть это «что-то». При мысли о Руперте у нее внутри все сжималось. С его именем ассоциировалась какая-то темнота. Ей ужасно хотелось упорядочить мысли в скорлупке своего мозга, но это было так же невозможно, как вернуть в скорлупу разбитое яйцо.
– Нужно спросить у выдр, – убеждала она Кристину.
Ее подруга только улыбнулась и продолжила рассказывать о себе, о Руперте и об их предстоящей свадьбе.
Фиби откинула голову на подушки.
* * *
Когда она проснулась в следующий раз, у ее кровати сидела Джулс.
– Где папа?
– Здесь недалеко, вышел в коридор за кофе.
– А Джек?
– Сегодня уехал поездом обратно в Йорк. Ему пришлось уехать рано утром, но он просил попрощаться с тобой за него и обещал, что будет на связи. И мне тоже пора возвращаться в Плимут, Фиби. Я бы с удовольствием задержалась подольше, но у меня накопилось столько домашки. Сестринское селфи, пока я не уехала?
– Э-э-э… Только если ты не…
– Не буду постить это в своих соцсетях? Хорошо, обещаю. Честно говоря, выглядишь ты действительно так себе. Мы сделаем еще одну фотку, когда ты немного оклемаешься. – Джулс прижалась к ней щекой и сфотографировала их лица друг рядом с другом. – Худшее уже позади, Фиби, ты в курсе? Нам сказали, что завтра тебя выписывают. Ты возвращаешься домой.
Мысль о коттедже Хайер-Мид наполнила ее радостью. Она соскучилась по маленьким ритуалам их повседневной жизни с отцом. По своей прекрасной спальне. По виду на холмы из окна. По рябине. По огороду. По журчанию реки.
– Я поправлюсь? – спросила она сестру.
Джулс кивнула:
– Кажется, да. – Мысль об этом была слишком удивительной, слишком трудной для понимания. Джулс будто что-то решала для себя. – Я должна тебе кое-что сказать, Фиби. Я знаю, что не проявляла к тебе должного сочувствия все это время. Прости меня.
– Все в порядке.
– Нет, не в порядке. Мне правда жаль. Честное слово, я понятия не имела, что тебе настолько плохо. Ты всегда была такой улыбчивой. Люди не улыбаются, когда страдают от боли.
Люди не улыбаются, когда страдают от боли? Фиби вспомнила, каких усилий ей стоило на протяжении стольких лет оттачивать эти улыбки и приклеивать их на лицо. Возможно, она с самого начала выбрала неверную тактику. Возможно, ей стоило всем видом демонстрировать свое истинное состояние.
– Все хорошо, – повторила она.
Она услышала тихий звук, который не сразу смогла распознать, а потом поняла, что это всхлипывает Джулс. Ее сестра плакала очень редко. Впрочем, в последнее время все чаще и чаще.
– Фиби… Помнишь, после смерти мамы ты говорила нам, что она улетела в карете к звездам?
Фиби помнила. Настоящее время в ее сознании заволокло туманом, но та глава из прошлого сверкала ясно, как начищенное зеркало. Ее детское воображение нарисовало эту картину в деталях: Рут сидела в золотой колеснице, запряженной шестеркой летающих лошадей, ее волосы развевались на ветру, а в глазах отражались звезды, когда она поднималась все выше и выше в ночное небо. В своей фантазии Фиби на коротеньких ножках стояла рядом с Элом, Джулс и Джеком и смотрела вслед маме. Превратившись в крошечный силуэт, Рут оборачивалась в последний раз, чтобы помахать им на прощание, и навсегда исчезала в свете звезд.
Позже Фиби описала эту картину своей семье. Это был единственный раз, когда они сидели, обнявшись, и плакали все вместе, навзрыд, не пряча друг от друга своих чувств.
Губы Джулс задрожали, и она громко хлюпнула носом:
– Я все время думала об этом, и меня так пугала мысль, что ты тоже села в эту карету, Фиби, и хочешь уехать за ней вслед. Это невероятно красивый образ, правда… но мысль об этой разлуке… о том, что я могу потерять тебя… Я бы этого просто не пережила.
Ее глаза снова наполнились слезами. Сестры посмотрели друг на друга; слова были не нужны.
Фиби вытащила руку из-под одеяла и протянула Джулс. Джулс взяла ее и поднесла к своему сердцу. Она стиснула пальцы Фиби и держала крепко, решительно, так, будто никогда не собиралась отпускать.
Сомнение
Оказавшись дома, в своей
