Догнать любовь - Наталия Миронина
– Ты делаешь мне предложение? – с каким-то странным видом переспросил Быстров.
– Ну, если хочешь, – улыбнулась Алина.
Сейчас, когда она произнесла самое главное, ей стало легче. Она почувствовала силу, энергию, обрела почву. С Эриком она пока не говорила, это было враньем, но для себя вопрос уже решила. И она сегодня же все ему расскажет. А Быстров… Он привык к ней, к ее заботе, к ее хлопотам. И потом, она же понимает, что им в постели очень хорошо… Так что Быстров скорее всего скажет «да». Новгородцева даже улыбнулась, такой забавной и легкой показалась ей ситуация.
Но Быстров молчал. Он подпер рукой подбородок и посмотрел исподлобья на Алину.
– Что? Не ожидал? – улыбнулась та.
– Не ожидал, что ты, оказывается, никогда не слушала меня. И ничего не поняла.
– А что надо понять?
– Понять? – переспросил Быстров. – Ок, я виноват. Видимо, я был некорректен. Я, наверное, не был откровенным.
– Ты сейчас о чем?
– Я не могу жениться на тебе.
– Почему? А… Предложение должен сделать мужчина? Понимаю! Ну, давай считать, что ты мне сделал предложение?
– Понимаешь, у меня есть другая женщина.
– Другая?
– Да.
– А что ты со мной в постели делал?
– То же, что и ты.
– А что я делала?
– Мы с тобой спали. И проводили время. Но мы не собирались жениться. И не планировали встречаться долго. У нас шло и шло… И я тебе не раз об этом говорил! Ты должна быть справедлива. Я не сказал, что у меня есть другая женщина. Потому что… Я сам не знаю, есть она у меня или нет.
– Это как? – опешила Новгородцева.
– Я ее люблю. Она об этом знает. Но сама еще не решила, как поступить. Я очень надеюсь, что она примет правильное решение.
– Ага, у тебя есть женщина. Но ты спал два года со мной.
– Что-то удивляет? Я ее знаю очень давно. И отношения у нас такие сложные. Кстати, не ты ли рассказывала, что любила меня, но замуж вышла за этого самого Эрика? Согласись, похоже? И ты ведь тоже долго тянула, прежде чем призналась, что замужем.
– Что это за отношения с мифической женщиной?
– Долго рассказывать. Просто мы с ней запутались. Оба не знали, как поступить. Договорились, что возьмем время для раздумий. И друг другу ничего не обещали. Просто первый, кто почувствует, что не может без другого, он даст знать.
– Офигеть, – присвистнула Новгородцева. – Это что за романтика такая? Аж на два года растянулась.
– Мы бы раньше встретились и объяснились. Просто жизнь так сложилась. Понимаешь, столько всего переплелось и случилось, что даже не знаешь, как поступить.
– Не наговаривай на себя. Ты-то отлично устроился, знал, как поступить.
– Ты о чем?
– О нас с тобой. Ты мне ничего не сказал.
– Я не знал, что сказать. И как. И, главное, мы с тобой просто спали. Какая разница, познакомился я бы здесь с местной фрау или встретил тебя? Но это же так просто! Понимаю, что звучит грубо, но это очевидно. Ты сама говорила о том, что к жизни надо подходить как можно проще. Это твои же слова.
– Ты молчал. Ты ничего не рассказывал…
– Нет, я часто говорил, что отношения сложные, что бывает так, что время – самый главный арбитр…
Новгородцева поморщилась. Да, верно, Быстров любил порассуждать о чем-то пространном – о долге, о случайностях, о том, что он ждет событий. Алине это было так неинтересно, что она сразу переставала слушать. А вот теперь оказывается, что именно в эти моменты можно было узнать самое главное.
– Так что же получается? – Новгородцева вскочила и закружила по комнате. – Выходит, два года ты мне морочил голову!
– Нет, я просто поддерживал отношения, которые сложились. Да, я был не прав во многом. Эти твои подарки, поездки, обеды… Но ты этим жила, так тебе это нравилось, что я даже не знал, как все прекратить.
– Боже, ты мучился, но все это терпел ради меня!
– Правильно ругаешься, – согласился Быстров. – Я козел. Мне сразу надо было выгнать тебя отсюда. Не пускать сюда. Я же догадывался, что все этим кончится. Мы с тобой уже проходили это! Давно, когда школу заканчивали. Думаешь, я не помню эти твои звонки, молчание в трубку, якобы случайные встречи на улице? Я же не знал, куда деваться. Но я, дурак, все это принимал. Знаешь, как тоскливо на чужбине одному? Даже когда ты работаешь, тебя уважают и хорошо платят. Тоскливо. Может, еще и поэтому…
– Ты же просто свинья!
– Даже спорить не буду. Но давай будем честными, то, что я жду решения одного человека, я тебе сразу сказал. Ты тогда еще спросила, что же это за решение. Я отмолчался. А надо было все подробно рассказать. Такие, как ты, намеков не улавливают. Они даже не понимают, когда им говоришь в лоб или ссоришься с ними. Ты же просто опутала меня. Шагу я не мог ступить…
– Не напрягайся. Все уже поняли, что ты – жертва.
– Я – козел. Но самое главное, я не знаю, как с Иркой теперь быть, – Быстров вдруг вскочил со своего места, – я все время ждал ее звонка. Она должна позвонить.
– Но почему-то не позвонила до сих пор?
– Мы должны встретиться. Понимаешь, я ее жду. И буду ждать. Все остальное – так. Но теперь, после всего этого, – Быстров обвел рукой комнату, – я не имею права ей ничего сказать. Господи, да какой же я урод! Ты права.
– Кстати, а что за Ирка? – Алина выхватила главное.
– Ира? Кузнецова. Наша одноклассница. Я тебе пытался несколько раз сказать… Но ты не слышала…
– Что? – Новгородцева даже присела. Она почувствовала, что силы ее оставляют. – Ты и Кузнецова? Вы – что? Встречаетесь?
– Нет. Встречались. После моего развода. Но у нас все было очень непросто. Она не могла мне простить обмана. Понимаешь, мы тогда, давно, встречаться начали. А потом я исчез. Просто пропал. Я не знал, как ей сказать, что женюсь на Марине.
– Мне же сказал.
– Господи, – поморщился Быстров, – ты – другое дело… Я не любил тебя. Ты мне не нравилась. И в этом я был честен. Ты же сочиняла что-то, придумывала, поводы всякие, чтобы позвонить, встретиться. Я иногда не знал, куда деваться. И потом, ты и Ирка! Сравнить даже нельзя! Что мне теперь делать? Что? Да, я сам идиот! Купился на все эти твои тортики, котлетки…
Новгородцева помолчала, а потом ласково спросила:
– Тортики, котлетки, говоришь?
Она
