Тысяча свадебных платьев - Барбара Дэвис
– Надо же, какие кудряшки! Какая прелесть!
Однако лицо Тии оставалось непроницаемым.
– Посмотрите на следующее фото и скажите, что вы видите.
Рори прищурилась, глядя на снимок, сделанный несколько лет спустя. Праздничное платье с оборками, носочки с кружевами. Кудряшки на сей раз собраны в небрежный пучок, заколотый шпильками с маленькими белыми цветочками, будто у принцессы или у феи. И странным образом все это показалось Рори знакомым.
– Это вы?
– Да.
– У моей матери есть почти такая же фотография со мной. Она нарядила меня, чтобы я сыграла на рояле для ее подруг, но я словно оцепенела перед инструментом. Даже не представляю, как эти снимки могут быть настолько похожими!
– А кто ваша мать? Она родом из Бостона?
Рори все еще не отрываясь всматривалась в фото.
– Простите… – подняла она взгляд. – Что?
– Я спрашиваю про вашу маму. Как ее зовут?
– Камилла Грант.
– А как ее девичья фамилия?
– Лоуэлл. А что?
Тия вытянула из-под оставшихся альбомов сложенный листок бумаги и передала Рори:
– А теперь самое время взглянуть на это.
Рори настороженно скользнула глазами по документу. Бумага была плотная, пожелтевшая от времени, с четко отпечатанным текстом и красным чернильным штампиком наверху: «Копия». Там стояла дата – 17 января 1945 года, имелся заголовок – «Сертификат Постановления об усыновлении (удочерении)», а также подпись секретаря Окружного суда. Но в эту минуту единственным, что завладело вниманием Рори на этом листке, было одно только слово: «Лоуэлл».
Глава 38
Рори
Сердце часто-часто заколотилось в ребра – как будто брошенный в бездонный колодец камень рикошетит по каменным стенкам. И не за что ухватиться, никак не избавиться от этого ощущения нескончаемого падения. Откуда взялось в этом документе имя ее матери? И как вообще документ с ее именем мог оказаться среди бумаг Оуэна Перселла? Смутно ощущая присутствие Тии, Рори еще раз, уже внимательнее, изучила сертификат.
ШТАТ РОД-АЙЛЕНД И ПЛАНТАЦИИ ПРОВИДЕНС
ОТДЕЛ РЕГИСТРАЦИИ ГРАЖДАНСКОГО СОСТОЯНИЯ
СЕРТИФИКАТ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ОБ УСЫНОВЛЕНИИ (УДОЧЕРЕНИИ)
Девичье имя матери: Солин Луиза Руссель
Имя биологического отца: неизвестно
Имя ребенка при рождении: сведения отсутствуют
Имя приемной матери: Гвендолин Люсиль Лоуэлл
Имя приемного отца: Джордж Эдвард Лоуэлл
Имя ребенка после усыновления (удочерения): Камилла Николь Лоуэлл
Рори опустила бумагу на колени, не в силах оторвать от нее взгляд. Голова шла кругом. Там и в самом деле имя ее матери – и ее бабушки. Что все это значит? Наконец она подняла глаза на Тию:
– Не понимаю.
– Да нет, ты все правильно понимаешь.
– Она… Вы хотите сказать… – Рори снова осеклась и прижала кончики пальцев к закрытым векам. – Все равно не понимаю.
Тия поглубже вдохнула, как будто торопливо подбирая слова.
– Твоя мать – это указанный в свидетельстве ребенок, Рори. Что означает, что Солин – твоя бабушка. А мой брат – твой дедушка.
– Это наверняка какая-то ошибка. Какое-то странное совпадение вроде тех, о которых порой читаешь в журналах. Лоуэллов по всему Массачусетсу не счесть!
– Взгляни еще разок на фотографию. Здесь нет никакой ошибки. И никакого совпадения. Если тебе требуется подтверждение – сделай генетический тест. Но я это поняла, как только увидела твое лицо. Ты – Перселл. Потому что твоя мать – урожденная Перселл. Вернее, могла бы ею стать.
– Моя мать… – повторила Рори, внезапно припомнив, как однажды Камилла обмолвилась, что ее учили соответствовать тому положению, которое предоставляло ей имя Лоуэлл. «Предоставляло»! Тогда это слово покоробило Рори, но она не успела проникнуть в это глубже, Камилла оборвала разговор. Возможно ли такое, что ее мать знала об обстоятельствах своего рождения и того, как именно она получила фамилию Лоуэлл? И если так – то зачем она столько лет хранила это в тайне? И, как ни крути, все вновь возвращалось к Солин.
У Рори возникло такое чувство, будто пол уходит из-под ног. Весь ее мир словно выворачивался сейчас наизнанку. Ничто, казалось, не имело прежнего смысла. Или, напротив, все наконец обрело смысл! Возможно, именно поэтому она испытала тогда странное тяготение к тому брошенному дому на Ньюбери-стрит, когда впервые его увидела, равно как и к Солин в самую первую их встречу? Но как вообще это возможно?!
Она подняла взгляд на Тию, тихо сидевшую с ней рядом со сложенными на коленях руками.
– Вы хотите сказать, что после стольких лет наши с Солин пути пересеклись… совершенно случайно?
– Я и не говорила, что случайно, – с таинственной улыбкой ответила та. – Я хочу сказать, что случайностей не бывает, не правда ли? Случайность – это одно из тех слов, которыми мы прикрываемся, когда не можем объяснить то, что произошло. Однако есть много такого, что мы не в силах постичь. Есть силы, которых мы попросту не видим. Но это не означает, что они не действуют. И к тому же в самой Солин всегда было нечто… особенное. Нечто… сверхъестественное.
– Вы клоните к тому, что это результат какой-то магии?
Тия пожала плечами:
– Магии… Или провидения. Или какой-то счастливой телепатической связи. На самом деле, мне все равно, что это было. Для меня главное состоит в том, что происходит сейчас. Когда Полетт сказала мне, что некто интересуется давним другом моего брата, я решила, что этот друг – Солин. А потом я увидела тебя и тут же вспомнила те документы об удочерении, и… Для меня все разом прояснилось. Я думала, что ты тоже в курсе или что Солин прислала тебя, сама что-то заподозрив. Она никогда тебе не говорила, что ты очень похожа на моего брата?
– Нет, – тихо ответила Рори. – Ни разу.
Она не в силах была постичь столько всего сразу. Целая лавина вопросов, сомнений и эмоций обрушилась на нее так стремительно, что не было ни времени, ни места, чтобы разложить все по порядку. Солин – ее бабушка. А Энсон – дедушка. Неожиданно в ее глазах появились слезы. Не обращая на них внимания, Рори пыталась осознать всю подоплеку того, что ей только что сказали. Ее матушка – эта высокомернейшая из женщин – на самом деле кичится не принадлежащей ей родословной и скоро узнает, что на самом деле она родилась вне брака от той женщины, которая не так давно сравнила ее с нацистами. Да уж, нелегкой ожидается беседа! Однако разговор с Солин будет еще сложнее. Узнать, что ребенка у нее украли и что ее дочь все эти годы жила совсем рядом, в том же Бостоне, – это, пожалуй, будет для нее самым жестоким ударом. А еще и учитывая тот злополучный ланч…
– Бог ты мой, Тия… Как же мне сообщить им обеим обо всем этом?
– Я уже думала об этом и пришла к выводу, что пока им ничего не надо говорить. Во всяком случае, немедленно и откровеннно. Есть надежда, что мой брат придет в чувства и изменит курс, когда узнает, что по-настоящему произошло. И я уж позабочусь, чтобы он это сделал. Солин сорок лет прожила, не зная правды. И если есть какой-то шанс, что из всего этого выйдет в итоге что-то хорошее – какое-то исцеление душ для них обоих, – не стоит ли подождать еще пару недель?
Рори обдумала ее слова. Ей тоже был бы полезен небольшой тайм-аут, чтобы переварить новости, прежде чем попытаться выложить их кому-нибудь еще. Разумеется, надо будет сообщить об этом Солин. Но ей понадобится поддержка. Ей необходим человек, который поймет происходящее и поможет Солин вернуться в нормальное русло. А сейчас Рори с Солин даже не разговаривали. Небольшая пауза поможет ликвидировать возникшую между ними трещину, а также одолеть довольно непростые взаимоотношения между матерью и Солин. Причем и то и другое так просто, за одну ночь, не решается.
– Верно, так лучше. Я лучше подожду. А когда вы собираетесь поговорить с Энсоном?
– Думаю, будет лучше, если с ним поговоришь ты.
– Я?! – опешила Рори.
– Он предельно ясно дал мне понять, что не хочет слышать от меня даже имени Солин. Когда я пыталась с ним заговорить, он обрывал меня на полуслове. Он научился отгораживать от себя все то, с чем не желает иметь дело. Или с кем не желает. Он так долго был один, что уже забыл, каково это – впускать кого-то в свою жизнь.
– Энсон так и не женился?
Тия помотала головой:
– С тех пор как не стало Солин, в его жизни ни для кого больше не нашлось места. Даже для меня. Мы общаемся с ним на Рождество
