Автоквирография - Кристина Лорен
«Он никогда сюда не приедет, – думал я. – Он никогда ко мне не вернется».
Устраивало это меня? Нет. Но тосковать по Себастьяну до самой смерти проще, чем мучиться так, как он, – каждое утро запирать свою самость на замок, заталкивать ключ в глубины сердца и уповать на то, что оно не перестанет биться.
Каждый день я волен быть собой: ходить на занятия, знакомиться с новыми людьми, потом выбираться на свежий воздух и играть с фрисби. Каждый день я буду благодарить судьбу за то, что мои родные и близкие не осуждают меня за излишнюю мужественность, женственность, открытость или замкнутость.
Каждый день я буду благодарить судьбу за то, что имею; за возможность быть собой безнаказанно и беспрепятственно.
Каждый день я буду бороться за Себастьяна и за его товарищей по несчастью – за тех, кому повезло меньше, чем мне; за тех, кто с трудом находит себя в мире, твердящем, что лишь узколобые белые натуралы получают призы в игре под названием жизнь.
В груди у меня теснились недовольство, неосознанное облегчение, непоколебимость. «Хочу еще! – беззвучно сказал я тому, что меня слушал: Богу, или Волшебнику из Страны Оз, или трем сестрам Мойрам. – Пусть еще не раз мне померещится его возвращение. Боль терпеть согласен! Напоминание о том, что он не вернется и по какой причине, не даст мне опустить руки».
Я поднял фрисби и кинул Брекину. Тот поймал ее одной рукой, а у меня словно сил прибавилось – я заскакал из стороны в сторону, разведя локти.
– Погоняй меня!
– Осторожнее, Танн! – засмеялся Брекин, подняв подбородок.
– Да в норме все. Ну, бросай!
Брекин снова поднял подбородок и куда серьезнее сказал:
– Ты человека собьешь!
Испугавшись, я прижал локти к бокам и развернулся, чтобы извиниться перед подошедшим сзади.
Он! Он стоял в паре футов от меня, чуть подавшись назад, словно я впрямь мог двинуть ему локтем по лицу.
Ноги подкосились, и я рухнул на траву, приземлившись на задницу. Солнце его больше не подсвечивало, слепящего нимба вокруг него больше не было. Только небо.
Он сел на корточки, положив руки на бедра, и встревоженно сдвинул брови.
– Ты не ушибся?
К нам подбежал Брекин.
– Эй, ты как, ничего?
– Ч-ч-что?.. – начал я, потом судорожно выдохнул: – Себастьян?
Брекин попятился прочь от нас. Даже не знаю, куда он делся, но дальше в воспоминаниях у меня только мы с Себастьяном, бескрайняя зеленая лужайка и синее небо.
– Да?
– Себастьян?
Господи… Та дерзкая, обаятельная улыбка, как от прикола, который легко поймет каждый.
– Да?
– Только представлял, как ты идешь ко мне с дальней стороны двора, думал, Господь решил меня наказать. И через нецелых двадцать секунд ты стоишь прямо передо мной!
– Привет! – Себастьян взял меня за руку.
– Я думал, тебя в Камбоджу отправили.
– Вообще-то планировался Кливленд.
– Да я не в теме. Камбоджа просто сболтнулась.
– Так я и понял. – Себастьян снова улыбнулся, и у меня чуть сердце не остановилось. – Я не поехал.
– Разве тебя не должны посадить в мормонскую тюрьму?
Он засмеялся и сел на траву лицом ко мне. Себастьян. Он здесь. Он держит меня за руку.
– Условно-досрочное освобождение оговаривается.
– Кроме шуток, мне… – начал я, растерянно хлопая глазами, потому что приколы кончились, а у меня мозги кипели. Уж слишком медленно прояснялась картинка. – Мне вообще непонятно, что происходит.
– Сегодня утром я прилетел в Лос-Анджелес, – ответил Себастьян, внимательно следя за моей реакцией, потом добавил: – Чтобы разыскать тебя.
Вспомнилось, как я обнаружил его на пороге нашего дома, раздавленного игнором родителей. От страха шея покрылась гусиной кожей. Настала моя очередь спрашивать:
– Ты как, в порядке?
– Если честно, Международный аэропорт Лос-Анджелеса – это полный финиш.
Я закусил губу, сдерживая не то усмешку, не то всхлип.
– Я серьезно.
Он слабо покачал головой.
– Пока нет, но порядок будет. Вот увидел тебя, и как камень с души свалился. – Себастьян сделал паузу. – Я скучал по тебе. – Он посмотрел на небо, а когда снова взглянул на меня, глаза у него блестели от слез. – Очень скучал. Я должен заслужить прощение. Если ты позволишь.
В голове у меня все слова перепутались.
– Но… что случилось?
– Встреча на автограф-сессии все во мне перевернула. Я как от летаргического сна очнулся. – Солнце заставило Себастьяна сощуриться. – Потом был промотур. Я читал твой роман почти каждый день.
– Что?!
– Для меня он стал новым священным писанием. – Себастьян засмеялся, явно подшучивая над собой. – Звучит безумно, но получилось именно так. Твой роман – настоящее любовное письмо. Он каждый день напоминал, как сильно я был любим.
– «Любим», – поправил я. – Никаких «был».
В ответ на это Себастьян сделал резкий вдох и заговорил тише:
– Через пару недель после моего возвращения из Нью-Йорка пришло письмо с вызовом на миссию. Мама собралась устроить грандиозную вечеринку – пригласила пятьдесят гостей, еще многие ждали трансляции на фейсбуке.
– Об этом мне Осень рассказывала. Думаю, она смотрела онлайн, но я не позволил ей делиться подробностями.
Себастьян нервно глотнул и покачал головой.
– Не было никакой вечеринки. В тот вечер я заявил родителям, что не могу поехать. Точнее, я мог бы рассказывать людям о церкви, о своем откровении, о замысле Божьем, – уточнил он и, закрыв глаза, поднес мои пальцы к губам. Поцелуй получился… благоговейным. – Но я не смог бы делать это так, как хотели они, – без тебя, без них, каждый день изменяя самому себе.
– Так ты не поедешь?
Себастьян покачал головой, скользя губами по моей ладони.
– Я и из Бригама Янга ушел. Думаю перевестись в другой университет.
На этот раз надежда пересилила все остальные чувства.
– Сюда?
– Посмотрим. Аванс за книгу дает мне пространство для маневров и время подумать.
– А твои родные?
– Сейчас отношения неважные. Нет, они потихоньку налаживаются, но какими будут, я не представляю. – Себастьян запрокинул голову и поморщился. – Пока не представляю.
«Я готов нести эту ношу, – подумалось мне. – Само собой ли так получилось или моими стараниями». Хочется доказать ему – как минимум попробовать, – что возможные потери окупятся, если он станет полновластным хозяином собственной жизни.
– Нам будет непросто, но меня это не пугает.
– Меня тоже. – Себастьян улыбнулся, царапнул мне ладонь зубами, и я весь вспыхнул от его игривого
