На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова
— Вам ведь еще фата нужна…, — проговорила девушка.
— Нет! — хором ответили жених с невестой и посмотрели друг на друга.
Вадим даже шеей повел и перебросил сумку избранницы в другую руку, чтоб хоть как-то освободиться от наваждения.
— К этому костюму фата не нужна! Сколько с нас? — спросил он осипшим голосом и кашлянул в кулак. Что это с ним? С чего вдруг такая растерянность?
Инна на него не смотрела. Она поглаживала лацканы пиджака и улыбалась, глядя на свое отражение. Романов достал портмоне и протянул карточку продавцу, а сам всё бросал взгляды на невесту.
— Судя по твоему поведению, тебе нравится костюм, — проговорил он, чтоб скрыть собственное смущение.
— Хорошо сидит. Ни длинный, ни короткий. Будет жарко, сниму жакет.
— Хорошо сидит, — согласился Вадим и вдруг подошел к ней сзади. Обнял ее одной рукой и кивнул в зеркало, — а мы неплохо смотримся, не находишь?
Девушка вновь посмотрела в зеркало. Рука парня, обнимающая ее за талию, на белом фоне казалась очень смуглой. Сам же он, возвышаясь над ее плечом, был как всегда элегантен и красив. Он улыбнулся своей белозубой улыбкой, и она вдруг почувствовала, как сильно заколотилось сердце.
— Ой, вы просто чудесно смотритесь! — воскликнула продавщица, появившись откуда-то слева. — Такая красивая пара!
— Спасибо, но вся красота принадлежит вот этой девушке, — сказал Вадим и отошел, — переодевайся, дел еще невпроворот.
Инна, опустив голову и даже не взглянув на него, зашла вновь в примерочную.
— Правда хорошо смотрится? — вдруг тихо спросила Инна. — Тебе не будет неловко за меня?
Вадим улыбнулся.
— Я тебе никогда не говорил этого, но ты очень красивая. Особенно сегодня, особенно в этом костюме! — уверил он ее, и девушка улыбнулась. Видимо, она долго простояла в примерочной, потому что ог постучал в дверь кабинки. — Э, аллё, ты там не заснула?
— Вот тебе и вся романтика, — вздохнула Инна, открывая дверцу, — то «ты очень красивая», то «аллё, ты там не дрыхнешь?».
— Обязательно повторять за мной? Девушка, упакуйте нам его! И я сказал «не уснула», а не «дрыхнешь»!
— Ну, вот опять! Сейчас будешь говорить всё, что угодно, лишь бы твое слово осталось последним.
— Естественно!
— Ну, конечно!
Вадим посмотрел на то, как она одергивает майку и вздохнул:
— Сейчас заедем в ТЦ. Тебе нужно обновить гардероб, а то наша медовая неделя пройдет в чудесном месте, нужно быть во всеоружии!
Инна вперила в него тяжелый взгляд:
— Ты опять за свое?
Оказалось, в поселке им придется прожить неделю до приезда какого-то родственника Ирины. Нужно будет присмотреть за палисадником, оранжереей и домашними животными: само семейство уезжает за границу, а хозяйство такое не оставить. Они даже думали попросить соседей присматривать, но Ирина не любит, когда дома находятся посторонние. Вадим же ей как младший брат, так что свадьба Романовых на руку всем.
Домой они вернулись уже очень поздно. Пока Инна упаковывала чемодан, Вадим никак не мог выбрать себе костюм. Он показывал их один за другим своей невесте, но та мотала головой. В конце концов, остановили выбор на костюме цвета холодного серебра, который сшили на заказ к конкурсу в Париже. А потом позвонила Аля и сказала, что задержится.
В квартире как-то быстро стемнело, словно внезапно наступила ночь. Небо затянуло тяжелыми, низкими тучами так стремительно, будто на город сверху бросили серую мантию, и буквально через пару минут с небес обрушился ливень. Вадим и Инна наскоро закрывали окна. Девушка выскочила на балкон, где сохли вещи, правда, теперь им вновь требовалась сушка, и никак не могла справиться с рамой. Пластиковую створку заело, на Инне уже не было и сухой нитки, а та никак не поддавалась. Сильные мужские руки легли на ручку — раз, два — и створка встала на свое место.
Романов оглянулся на девушку и улыбнулся, на загоревшем мокром лице вновь появились ямочки. Как же это забавляло Инну! А он шагнул и большими пальцами провел у нее под глазами. Руки были теплые и очень нежные. Инне вдруг стало неловко. Она смутилась и даже попыталась отойти от него. Вадим быстро раскусил ее и хмыкнул, показывая два серых пальца:
— Я не заботу проявляю, а смеюсь над твоей боевой раскраской!
Его невеста сначала посмотрела на его руки, а потом, подтянув майку вверх, вытерла ею мокрое лицо.
— На себя посмотри: похож на мокрую мышь.
— А у тебя зато лифчик красивый, — не остался в долгу Вадим.
Инна в ту же секунду скосила глаза вниз, затем глянула на него и вдруг задрала подбородок кверху.
— Ну, если красивый, то любуйся, не жалко! — сказала она и вышла с балкона.
— Ого! Да, вы растете, мадам.
Невеста обернулась к нему, чтоб уже сказать всё, что она об этом думает, да так и замерла на полуслове. Он стоял к ней спиной. Мокрая футболка облепила накачанный торс, и на спине сквозь мокрую ткань стали видны тонкие нити порезов. И их было много. Очень много! У Инны после увиденного, вдруг мороз пошел по коже. Косые и продольные пересекались с горизонтальными, образуя какой-то хаотичный узор, словно сумасшедший художник использовал живую плоть вместо полотна, а нож вместо кисти, творя свой страшный шедевр.
Вадим, сняв мокрое белье, оглянулся. Его невеста стояла в каких-то считанных метрах, и была белее обезжиренного молока. Он позвал ее, но она будто не слышала. Лишь больными, страшными глазами смотрела на него. Он окинул себя взглядом, вроде бы всё в порядке. Потом вновь посмотрел на девушку.
— Инн, — позвал он тихо.
А у нее вдруг дрогнули ресницы, и по щеке скользнула слеза. Вадим растерялся. Он тут же промотал про себя всё, что сказал ей мгновение назад, и не нашел в этом ничего крамольного. За окном бушевал ливень, ветер налегал на пластиковые рамы, слизывая с них капли дождя. В сумраке квартиры Инна казалась напуганной и смущенной одновременно.
— Инн, — вновь позвал Вадим, но
