5 правил счастливой жизни - Светлана Локоть
Родители ушли, оставив на него Сирену, зная, что ее Арей слушал гораздо лучше. В светлой комнате голубых оттенков, он почувствовал себя лишним. Усталость наваливалась волнами, рассеивая внимания. После истерик, Арей никогда не чувствовал себя удовлетворенным, скорее, наоборот, они высасывали из него последние капли энергии, которой с каждым годом становилось все меньше.
– Прости, – он подошел к своей подруге, бережно обнимая ее, в поиске поддержки.
И он ее получил. Сирена, будучи его одногодкой, была гораздо мудрее Арея. Она нежно гладила его по голове дрожащими руками, а тот чувствовал, насколько сильно нужен ей.
– Что произошло, милый? – Ее мягкий голос заставлял Арея сжиматься от стыда из-за прошлых действий. – Что случилось?
– Я в порядке, – он просто не мог сказать Сирене всего. Он слишком любил и дорожил ею, чтобы рассказать всю правду, что мертвым грузом оседала внутри него, – скажи, ты всегда будешь на моей стороне?
– Конечно, дорогой, – она продолжает крепко его обнимать, – мы всегда будем вместе. Ты знаешь, что можешь на меня положиться.
Арей ничего не ответил ей, лишь крепко зарываясь в ее густые кудрявые волосы, вдыхая такой родной аромат. Сирена была для него всем, его личной путеводной звездой в этом темном и ужасном мире. Она была единственной, кто понимал его с полуслова, кто всегда поддерживал и выручал в трудную минуту. Но именно из-за этого Сирена оставалась далекой для того, чтобы раскрыть ей свое настоящее Я. Арей попросту не имел права это сделать, так как знал, что это убьет ее. И он предпочел умирать самому, лишь бы не впутывать в свое спасение ту, что могла бы положить на это свою собственную жизнь.
***
Он уверенно постучал в кабинет директрисы, заранее готовясь к тому, что его попросту могут исключить за такую своевольность. Дэмиен вошел после разрешения, понимая, что бывал здесь подозрительно часто, но сейчас поводом были не его проступки. Он решил во что бы то ни стало узнать, что же на самом деле произошло с Ареем. А кто, как не директриса могла знать обо всем. Но вот скажет ли она ему правду – тот же вопрос. Но больше ждать было нельзя. Дело стояло ребром, накал рос, а Дэмиен больше попросту не мог ждать, пока Арей удосужится рассказать ему самостоятельно. Или же Дэму все-таки нужно разузнать самому?!
– Дэмиен, что-то случилось? – Директриса сидела за столом, перебирая стопку бумаг и иногда подписывая их.
Это была женщина средних лет, в строгом деловом костюме, но внимательным взглядом и несменной мягкой улыбкой. Марта Уайт в прошлом была школьным психологом, но, по прошествии двадцати лет трудового стажа, была перенаправлена в пансион «Пауэлл» в качестве директрисы. Должность ей нравилась, к тому же платили здесь в разы больше, чем в муниципальном учреждении. Увидев встревоженного ученика, она тут же поняла, что разговор ей предстоит не из легких, да и к тому же, она прекрасно знала о проблемах Дэмиена и старалась обходиться с ним как можно мягче.
Дэм не стал тянуть кота за хвост:
– Расскажите, почему вы запрещаете говорить об Арее?
Вопрос удивил Марту, но она постаралась сохранить спокойное выражение лица.
– От кого ты узнал о нем?
– От самого Арея, – ответил Дэмиен, надеясь, что ответ не будет выглядеть, как издевка.
Директриса и бровью не повела:
– Что же… а что конкретно тебя волнует?
– Почему он умер? – Ответил он, сильно нервничая и сжимая потные ладони в кулаки.
Она внимательно посмотрела на своего ученика, оценивая степень его напряжения. Немного поразмыслив, директриса пришла к выводу рассказать ему правду. Потому что ситуация, складывающаяся у Дэмиена, уж слишком напоминала начальное состояние Арея. И, возможно, сказав обо всем честно, будет возможно избежать дальнейших плачевных последствий.
– Арей был очень болен, – ответила Марта, не сводя глаз с Дэма, – у него была длительная и прогрессивная депрессия и, возможно, еще много всего, если бы только Арей согласился на полное обследование. К сожалению, об остальном мы никогда не узнаем.
– К чему вы клоните? – Нетерпеливо заерзал в кресле Дэмиен.
– К тому, что он отказывался от любого лечения, не пил назначенные таблетки, не ездил к психиатру. Его родители просили меня быть снисходительнее к нему, за счет его состояния. Но истерики, что устраивал Арей каждый раз, когда заходила речь о лечении, были слышны даже в моем кабинете, – она грустно улыбнулась, предаваясь воспоминаниям, – он был упрямым мальчиком, но никто не относился к нему здесь плохо. Я лично следила за этим.
– Так как же он умер?
– К сожалению, экспертиза не смогла выявить точную причину смерти. Он умер во сне. Просто в одно утро не пришел на занятия, а когда один из учеников пришел его проведать, то увидел… его, – директрисе было сложно это вспоминать, да и, к тому же, рассказывать обо всем такому же маленькому для нее мальчику, но шоковая терапия часто бывала успешной, – Но, знаешь… вскрытие показало, что его органы были, словно у девяностолетнего старика.
Дэмиену было сложно осмыслить услышанное. В голове все только еще больше перемешалось и перепуталось, ведь это совершенно не вписывалось в его картину восприятия. Арей умер во сне? Почему же тогда все говорят об убийстве?
– Разве его не убили? – Не смог удержаться Дэм от этого вопроса.
– Вот поэтому я и запретила любые разговоры об Арее. – Строго сказала Марта. – Нет. Не было ничего такого. Да и как ты думаешь, продолжил бы свое существование наш пансион, если бы здесь так спокойно могли убить ученика?! Пока я здесь, я отвечаю за вашу безопасность головой. Но, к сожалению, не могу полностью уследить за всеми вами. Ваше эмоциональное состояние я не в силах поддерживать, но, если у тебя появятся любые вопросы или проблемы – ты всегда можешь обратиться ко мне. Таким образом, я смогу помочь тебе.
– Я понял вас, – ошеломленно проговорил Дэмиен, все еще осмысливая услышанное, – спасибо за ответы.
– Всегда пожалуйста, Дэмиен. Я надеюсь, наш разговор останется в пределах этого кабинета?
– Да, можете на меня положиться, – он попрощался с директрисой и вышел из кабинета.
Он ступал по паркету Главного Здания, не слыша ни шума учеников, ни собственных мыслей. Шум в его ушах стоял оглушительно громко, ведь такого
