Один день что три осени - Лю Чжэньюнь
– Дядюшка, а вы ничего не помните про дощечку, которая висела здесь над входом, когда Лао Чжоу только-только купил этот особняк у Лао Цзина?
– Да-да, я эту вывеску помню, – ответил старик.
– А что на ней было написано?
– Кажется, «Один день что три осени». Слышал, что эту надпись сделал Лао Цзинь из Линьчжоу, он зарабатывает резьбой по дереву; по сравнению с обычными плотниками, резчики получают в четыре раза больше; в Линьчжоу этот Лао Цзинь считается одним из лучших мастеров…
– Про Лао Цзиня поговорим потом, а что сделалось с той дощечкой? – прервал старика Минлян.
– Даже не знаю, куда ее новый хозяин выбросил.
– Неужели не сохранил такую добротную вещь?
– Он далек от всех этих штуковин и старинных вещиц, какая уж там дощечка, если он подчистую снес традиционный особняк, – сказал старик и добавил, – сами посмотрите, есть здесь намек хоть на что-то китайское? Сверху донизу – сплошная иностранщина.
Минлян смерил взглядом дом, он и правда выделялся своим стилем, ни дать ни взять – картинка с телефона Го Цзыкая, который показывал ему здания на берегу Темзы.
– А куда Лао Чжоу мог выбросить ту вывеску? – спросил Минлян.
– Думаю, что она попала в общую кучу строительного мусора.
– А куда вывезли мусор?
– Годную древесину и кирпич растащили жители соседских деревушек.
Минлян окончательно потерял надежду. Ему ничего не оставалось как уйти, однако, сделав пару шагов, он снова вернулся к пропускной.
– Дядюшка, для Лао Чжоу та вывеска ничего не значит, а для меня она очень дорога, помогите мне, пожалуйста, ее разыскать. Тому, кто ее найдет, я готов заплатить сто тысяч.
Минлян попросил листок бумаги, написал не нем свой адрес с телефоном и передал старику.
Проведя добрую часть дня в дороге, Минлян чувствовал себя совершенно разбитым, поэтому, вернувшись в Яньцзинь, он поужинал и отправился в баню на улице Бэйцзе. Бани в Яньцзине были дешевле, чем в Сиане. В Сиане поход в баню обходился в сорок юаней, а услуги банщика стоили еще пятьдесят юаней; в Яньцзине и поход в баню и услуги банщика стоили по десять юаней; так что в Яньцзине в этом смысле жить было выгоднее. Помывшись, Минлян вернулся в гостиницу, почистил зубы и хотел было уже ложиться в постель, как вдруг в его номер постучали. Он открыл дверь, на пороге обнаружилась ярко накрашенная девица в майке. Прислонившись к косяку, она спросила:
– Братец, нужны услуги?
Минлян сообразил, что перед ним проститутка. У Минляна не то, чтобы не было желания воспользоваться услугами, но поскольку его жена в молодости работала проституткой и за пять лет с кем только не переспала, то принимать услуги от проституток ему было неприятно.
– Не нужно, – ответил Минлян.
– Почему?
– Устал.
– Если и правда устал, я тебя взбодрю.
– Я не из таких.
– Не позволяет мораль? – скривив рот, усмехнулась девица.
С этими словами она развернулась и, вихляя бедрами, ушла.
Минлян про себя вздохнул: мораль тут ни при чем, просто на душе муторно; а когда на душе муторно, то и в постели ничего не выходит. После этого он лег в кровать и уснул. Ночью его разбудили. Открыв глаза, он снова увидел у кровати какую-то девицу. Сперва ему показалось, что это та самая проститутка, поэтому спросил:
– Зачем ты снова пришла?
– Разве я уже приходила? – удивилась незнакомка.
Минлян присмотрелся, в отличие от проститутки, эта девушка выглядела куда более утонченно; тут он заметил, что на ее локотке висит корзинка, доверху наполненная красной, словно фонарики, хурмой; хихикая, девушка обратилась к Минляну:
– Хватит спать, лучше расскажи мне какую-нибудь шутку.
Вдруг до Минляна дошло, что девушку зовут Хуа Эрнян, а сам он до сих пор пребывает во сне; именно сны яньцзиньцев были местом обитания Хуа Эрнян; тот, к кому она являлась во сне, должен был рассказать ей какую-нибудь шутку; если шутка оказывалась смешной, она потчевала рассказчика хурмой; если – нет, то она просила посадить ее на спину и отнеси отведать чашечку острой похлебки, при этом она вмиг оборачивалась горой и раздавливала несчастного; несколько дней назад Минлян встретил у переправы Сыма Сяоню, они вспомнили его отца, Сыма Ню, после чего их разговор зашел о Хуа Эрнян, помнится, Минлян еще сокрушался о том, что родственники Сыма Ню сожгли все материалы о Хуа Эрнян, кто бы мог подумать, что буквально после этого Хуа Эрнян явится к нему во сне? Все это время Минлян целыми днями мотался по делам, совсем забыв о том, что ночью к нему может пожаловать Хуа Эрнян; целиком посвятив себя делам земным, он совсем забыл заготовить шутки для Хуа Эрнян; в его понимании Яньцзинь был достаточно крупным городом с населением больше полумиллиона человек, сам он впервые за двадцать с лишним лет наведался в Яньцзинь, так неужели именно в этот раз к нему придет Хуа Эрнян? В свое время он жил в Яньцзине больше двадцати лет, и ни разу за это время Хуа Эрнян к нему не приходила; потеряв бдительность, он вообще забыл про это дело, и теперь ему нужно было придумывать что-то на ходу. В один миг он покрылся холодным потом, и тут же его осенило:
– Эрнян, – обратился он к девушке, – я, конечно, не против, чтобы вы являлись во сне, но сегодня вы пришли не по адресу.
– В смысле?
– Я приехал в Яньцзинь по делам, я не яньцзинец.
– Прежде чем явиться к тебе, я навела справки, разве твое имя не Чэнь Минлян? Ты родился в Яньцзине и сейчас вернулся в Яньцзинь, отчего же ты не яньцзинец? – усмехнулась Хуа Эрнян, – еще никто не пытался от меня увильнуть.
– Я могу показать свое удостоверение, – не унимался Минлян.
Тут же вытащив документ, Минлян передал его Хуа Эрнян.
– Эрнян, надеюсь на вашу беспристрастность и справедливость.
В удостоверении Минляна черным по белому было написано, что он проживает в Сиане в районе Яньта.
– Пускай сейчас ты и сианец, но раньше, как ни крути, ты был яньцзиньцем; ну а поскольку ты яньцзинец лишь наполовину, так уж и быть, предоставлю тебе скидку.
– Какую?
– Если твоя шутка окажется недостаточно смешной, ничего страшного, лишь бы я просто осталась довольной, – ответила Хуа Эрнян и добавила, – что поделать, как-нибудь переживу, но ты уж постарайся совсем меня не разочаровать.
Даже получив такую поблажку, Минлян ничего смешного придумать не мог. И вдруг, уже понимая, что оказался в лапах у смерти, он вспомнил девицу, что приходила к нему с предложением своих услуг; та девица была проституткой, Ма Сяомэн когда-то тоже была проституткой; лет двадцать тому назад Ма Сяомэн рассказала ему про частый случай из практики.
– Эрнян, – начал Минлян, – а вы
