Николай Гоголь - Том 9. Наброски, конспекты, планы
Порядок при рыбной ловле у яицких козаков достоин замечанья. Первая ловля зимой; это главная ловля. Тут происходит багренье осетров и белуг. Получа ерлыки от атамана, до рассвета собираются козаки в запряженных санях за городом, становясь рядами по порядку, как кто приехал. Тут их осматривает атаман и увещевает соблюдать порядок. По первому пушечному выстрелу каждый скачет во всю конскую прыть в назначенную для рыбной ловли сторону, чтобы занять выгоднейшее место, которое приметил наперед. Но прежде надо сказать, что река разделена на две части: одна, назначенная для багренья, начинается у города и оканчивается у Антоновского форпоста, другая для вешнего и осеннего лова сетями от Антоновск<ого> форп<оста> до самого моря. Никто не смеет рубить пролуб прежде пока не станут все по местам и атаман не подаст знака ружейным выстрелом. В первый раз ловят немного и только затем, чтобы дать возможность скудным козакам на вырученные деньги закупить корму для лошадей и другие нужные вещи. Спустя пять-шесть дней начинается только настоящий большой лов, называемый коловертное багренье, в 55 верстах от города при местечке Орешном. На девять дней лову делают девять рубежей для означенья, до которого места должна простираться каждый день рыбная ловля. При каждом рубеже в тот день, когда будет происходить ловля, козаки снова собираются до рассвета и по выстрелу атамана пускаются вперегон занимать места. Каждый козак прорубает себе пролуб иногда очень близко друг от друга, так что попадают багром <в> одну и ту же рыбу, в таком случае делятся ею пополам так же, как и тогда, когда в случае тяжести рыбы призывается на помощь товарищ. Иногда козак имеет счастье изловить десять больших рыб в один день, а иногда в несколько дней ни одной рыбы, в целый месяц не добудет столько, чтобы заплатить подати и долги. Козак обыкновенно при отъезде обещает церкви первую рыбу и больше, если будет в ловле счастье.
Второй большой лов есть севрюжий, весной, в мае. Выбирают также атамана. Река от Антонова фор<поста> до Гурьева разделяется также на девять рубежей протянутыми впоперек веревками. Сидя порознь в лодках, называемых будары, козаки сами гребут и управляют двойными сетьми, одним концом привязанными к плывущему в воде чурбану, а нижними влекущимися ко дну от тягости привязанных каменьев. Сам же держит за 2 веревки, привязав другой конец сети к палке. Забросив сеть поперек реки, козак плывет в лодке без гребли, наблюдая, чтобы она шла наискось. От великого движенья бесчисленных, одна за другой плывущих, сетей и лодок вода делается столь мутна, что идущая вверх рыба не может видеть сети и потому еще удобнее в нее попадает. От крику и стуку ловящих рыба уходит иногда вниз и в следующем рубеже собирается в таком множестве, что передний козак, первый бросивший сети, не в силах бывает их вытащить. Вот отчего при первом выстреле атамана, возвещающем начало ловли, все напе<ре>рыв стараются друг друга выпередить.
По окончании сей ловли принимаются козаки за другие промыслы, ездят для торгу и для покупки хлеба на Волгу и Самару и осенью убирают хлеб с полей, а иногда просто пьянствуют. С конца же сентября и начала октября осенняя рыбная ловля сазанов, сомов и другой мелкой рыбы таким же порядком, то есть собираются каждое утро и по первому сигналу бросаются на выперед, чтобы закинуть в наилучшем месте большую редкую сеть, называемую ерига, а ввечеру оканчивается лов при назначенном рубеже.
Калмыки почти все среднего роста, не толсты как башкирцы и киргизы, сановиты, уродов между ними нет, чему причиной порученное одной природе воспитание детей. Доброта, откровенность, услужливость, веселость — их добродетели, порок же только один — неопрятность. У них меньше, чем у других, праздности. По своему доброму духу они могут назваться трудолюбивыми. Женщины даже обременены работами. Кочуя зимой при Каспийском море, где довольно находится камышу для дров и мест, не покрытых снегом для корма скота, они с наступленьем весны подвигаются на север, стараясь захватить напоенные Волгою места, особенно ища холмистых, песчаных, ключами изобильных и где растет осока и тростник. Их переход живописен. Верблюды несут на себе всё принадлежащее к составлению кибитки, увешаны сверх того чемоданами с платьем, медными и кожаными чайниками, котлами и всякою посудой и украшены колокольчиками. Белые одногорбые верблюды везут запряженные в телегу все священные по их закону вещи, духовные книги и бурханов.
Августа 12. Неровное, буераками перерезанное пространство в окружности реки Чагана, недалеко от Яицкого городка.
Степная чилига, божье дерево на низких местах во множестве.
Дикие розы особенно росли в широком оброслом кустарником овраге, называемом Вязовый россыш.
Малое гороховое дерево.
Таволга вышиной в человека, из гибких ее прутьев вьют кнутовища.
Земляной мох, местами покрывающий серою корою иловатую поверхность степи, которая, отстав от земли, полосами засохла. Козаки называют его земляным хлебом. В случае большой нужды едят, употребляют его и в лекарство, но доставать из него краску не знают.
Болотный прикрыт начинал цвесть в лощине при речке Чагане.
Солодковое дерево с мошистыми стручьями там, где земля солоновата.
Каменный чай, Statice tatarica, там же.
Солодковое дерево: с гладкими стручьями, у которого корень гораздо лучше и слаще; с колкими стручьями, у которого корень толщиною в руку, а дерево вышиною с человека, в оброслом кустами овраге.
Шишковатая чина, Lathyrus tuberosus, там же.
Луговой вясель, Medicago sativa.
Подорожник с белыми цветами и семенами, из коих можно варить кашу, на влажных местах.
Британский девясил.
Серпуха, Serratula arvensis.
Отселе начинается желтоватая сухая земля. (Кожахаров форпост.) Трав почти нет, кроме карагазина (Anabasis aphilla), сродного сей сухой степи. Он растет кустами, имеет толстые жесткие коренья и кажется издали гребенщиковым деревом, Tamarix gallica. Он в это время цвел. Коровы от него толстеют, поедая его весной, когда еще молод и мягок. Верблюды его любят тоже. Вкус в нем соленый.
Гребенщик вышиной в несколько сажен, толщиной в руку. Продолжается на большое расстояние.
Взвар из цветов и кореньев употребл<яют> яицкие козаки от побоев и тяжкой болезни. Из зеленых же листьев и веточек делают мазь.
Cynanchum acutum, собачий яд, песья трава, по берегам.
Senecio linifolius, там же.
Tribulus terrestris, там же.
Riccia crystallina, рикков мох, хрустальный, внизу подле реки на песку.
Восточный клемат отчасти распростирался по земле, отчасти вился по деревам, покрывая их своими пушистыми семенными цветами.
Солодковое дерево с колючими стручками, росшее на покатых местах, здесь необыкновенным образом распростирало свои отрасли по земле.
Глухие озера, из коих нет никакого теченья, здесь обыкновенно называются ильменями, а непроточные речные рукава ериками. На озере Мергенский Ильмень увидели стадо птиц баб (Pelicanus onocrotalus), хватавших в озере рыбу. Обыкновенно они собираются стадами на озерах и в речных заливах. Составя шеренгу, все вдруг распростертыми крыльями гонят рыбу в одно место и хватают ее своими носами. Весом они бывают 18 до 25 фунтов, длиной от носа до хвоста более двух аршин. В ширину же, с распростертыми крыльями, гораздо больше сажени.
На озерах в изобилии колпицы, бабы, несказанное множество малых птиц, особливо редкий род черных куликов, Tantalus niger, называемый при Яике коровайками. Для сих водяных птиц водится здесь много хищных, особенно орлов, вьющих гнезда на высоких деревах, из коих я видел три рода: скопу, большого черного орла и малого орла с белыми крапинками на голове.
Все те растения, которые растут прямо вверх, на мокрой соленой лощине расстилаются по земле, как солод<ковое> дерево, дикий овес, Elymus и др.
Озеро Камышсамара с берегами, обросшими камышом, притон диких кабанов. Сказывают, что по озеру плавает до 10 островов, составленных из всяких кореньев камыша и ивовых кустов, на коих также водятся кабаны, лебеди и разные птицы.
Киргизы чистоплотней калмыков. Их кибитки просторней и лучше. Приготовляют калмыцкие мехи на тулупы, выделывают кожи, валяют войлоки из овечьей шерсти, умеют хорошо расцвечать крашеною шерстью. Покуда молоды, бывают хороши лицом. Когда же стареют, толстеют, становятся неповоротливы и нелепы.
Индерские горы состоят отчасти из желтоватого, а отчасти из красноватого с песком смешанного ила, в котором много дресвы, камней и мелких селенитов. Попадаются по возвышеньям и просто песчаные места. Холмы, рассеянные по верху горного хребта, особливо на северной части, покрыты то красным, то белым мергелем, из которого и сами состоят. В горах внутри множество ям, провалов, необыкновенно студеных пещер и хлябей, куда собирается стекающая от дождей вода. Стук во время езды по горам показывает, что пещеры идут на далекое пространство. Во многих ямах скаты и дно обросли малым гороховым деревом, душистыми дикими розами, терном и рябиною. Между ними находилась трава:
