Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Благо новый вид деятельности не дает ему заплыть жирком, как и расслабиться. Долгие пешие прогулки по Саутбери, погони и драки, в которых он выкладывался на все сто. Ведь больше некуда направить избыточную агрессию. Правда, ходить пешком ему порядком приелось, и он планировал в следующем году накопить на свой первый мотоцикл. Мечта из глубокого детства, если все пойдет хорошо, исполнится.
Рано или поздно жизнь обязательно станет такой, как ему хочется, не может же вечно все идти наперекосяк. Ненужное забудется, выветрится накопившийся гнев, как и претензии к миру, он станет спокойнее, прямо как те, что давно работают в организации. И правда, о чем переживать, если катаешься как сыр в масле с кучей бабла в карманах и кучей возможностей на руках? Проблемы перестают беспокоить, когда знаешь, что можешь их решить.
Брюнет поплотнее закутался в куртку, представляя, что это плед. Первые горячие волны будущей лихорадки тайком пробегали по телу, подчеркивая холод металлической цепочки на груди. Пылающая кожа ощущала каждый серебряный зубчик. Начинало знобить, но юноша игнорировал сигналы тела, надеясь силой разума усмирить его хотя бы на сегодня.
Ботинки на нем подошли бы скорее осенней непогоде, чем зимней, но выбора пока не было. Переезд от матери был сиюминутным и больше напоминал уход из дома налегке. Возвращаться за своими вещами казалось ему нелепо и как-то не по-взрослому. А на новые вещи пока не накопилось денег – почти все уходило на еду и долги. Но это временно. Ближайшая неделя как раз должна решить вопрос с финансами. Его наконец-то ставят на большой заказ, а не как раньше. Может, даже комнату получится снять.
Последние полгода приходилось кантоваться то у одного приятеля, то у другого. К близким друзьям из команды он обращаться не мог, они бы сдали его матери из благих соображений. И его попытке обрести независимость, необходимую сейчас, как воздух, наступил бы безвременный конец.
К концу сегодняшнего дня он свалится с температурой, тут даже гадать не надо, так все и будет. Именно сейчас, накануне крупной партии, его организм решил дать сбой. К счастью, юноша не был суеверным и не воспринял это как знак, убеждающий его сойти со скользкой дорожки. Почти все в своей жизни он воспринимал как вызов, а препятствия становились возможностью продемонстрировать силы, чтобы их сокрушить. Если и знал он когда-то иную жизнь, то давно позабыл о ней. Тот, кто уничтожил его веру в людей, однажды сказал ему: «Если упал, не лежи, а встань и отряхнись». Так он и старался жить.
Бессилие было одной из вещей, которые он ненавидел от чистого сердца, но сейчас сопротивляться ему становилось все труднее. Его занимали грезы о том, как он, решив все дела на сегодня, упадет в теплую постель и отоспится…
Тут он заметил сутулую фигуру в знакомом пуховике цвета хаки, что без спешки шагала с левой стороны, от перекрытой зоны набережной. Юноша мгновенно подобрался и нахохлился, словно воробей на холодном ветру. Поправил на голове вязанную мамой шапку, которую редко снимал даже в помещении, прочистил горло, чтобы голос звучал еще ниже и не надломился в ответственный момент, постарался устранить с лица следы недосыпа и похмелья. Все это вернуло ему привычный вид депрессивно-мрачного верзилы, благодаря которому ему не только без паспорта продавали спиртное и сигареты, но и дали возможность получить работу, где не место соплякам.
Рост, тембр голоса и выражение лица накидывали ему несколько лет, хотя в действительности рослый брюнет в темно-зеленой шапке был обычным учеником, слишком рано утратившим смысл существования и обретшим взамен аморальную безнаказанность.
Что-то однажды надломилось в нем, если не сказать надорвалось, что-то слишком существенное, чтобы продолжать притворяться, будто ничего не случилось, ходить в школу, делать уроки, жить с мамой до колледжа, возвращаться домой с хвостом из надоедливых девчонок, заводить друзей… и игнорировать путь, призывающий новую версию тебя. Нет, все это было уже невозможно.
Разрушение всегда дается легко, особенно если все к этому шло. Как раз его случай. Полностью отбиться от рук, связаться с плохой компанией, потерять связь с обоими родителями, участвовать в школьных драках, где отправишь на больничную койку пару детей местных авторитетов, накопить стопку докладных за прогулы, неуспеваемость и хулиганское поведение – все это не составило труда, не потребовало усилий с его стороны и сейчас воспринималось как события из прошлой жизни.
Чтобы достичь плачевного положения, достаточно бесцельно плыть по течению, утратив опору под ногами. И все само собой завертится, как по проклятой спирали, легко и просто. Естественно. Именно так он и жил с того вечера, когда впервые позволил животному внутри взять верх. Был ли у него путь назад? Вряд ли.
Фигура тем временем приблизилась и опустилась рядом. Удивление вынуло юношу из неприятных мыслей, словно ледышку из силиконовой формы. Брюнет бегло осмотрел визитера, стараясь по выражению лица понять, все ли хорошо. Этому он научился в детстве при общении с отцом. Но с этой длинной физиономии с непомерно крупным и кривым носом трудно считывать информацию без желания обладателя.
Редкие прохожие исчезли, как по волшебству. Удача нередко преследовала Саула по пятам, об этом в организации даже байки ходили. Ни одну из них этот жилистый грек не отрицал, только хитро улыбался. Может, поэтому он до сих пор крепко занимал свое место, хотя позволял себе недопустимые для других дилеров вольности. Например, панибратство с вышестоящими или опоздание на важные встречи, как сегодня. Или же это была грамотно продуманная стратегия, следование образу?
– Сет Ридли собственной персоной. Как твое утро? Выглядишь помятым. Сильно замерз, пока меня ждал? Ты уж прости, припоздал немного.
Брюнет поморщился.
– Может, еще дату рождения сразу назовешь? Необязательно озвучивать полное имя, даже если поблизости ни души. Это не по правилам. Меня вполне устроит просто «курьер».
– Я всего лишь стараюсь быть вежливым, не заводись. Прослушки на мне нет, если ты к этому клонишь. А у тебя что, день рождения сегодня? Почему не в духе тогда?
Саул, как обычно, следовал только ему понятной логике. Его легкомысленная болтливость раздражала. К ней никак не получалось привыкнуть.
– С чего ты это взял?
– Что именно?
– Что у меня день рождения. – Ридли чувствовал себя крайне нелепо, объясняя элементарные вещи. Вот поэтому он и
