Любовь пахнет понедельником - Соня Субботина
Мармышка уснула, и Ева аккуратно опустила её прямо в палантине на кровать, прежде чем пойти на кухню. Там студентка достала из морозильника кислые оранжевые ягоды. Она постоянно пила облепиховый чай, но её запасы никогда не иссякали. Не было такого, чтобы она полезла в один из промёрзших ящиков и не обнаружила нужных ягод. Она размешивала сахар в кружке, размеренно звякая ложкой. При звуках посуды кошечка моментально проснулась и прибежала к Еве. Теперь Мармышка тёрлась у её ног и мурлыкала, как трактор, в ожидании угощения.
– Ох уж эти прожорливые сфинксы, – пробубнила Ева, доставая кошачьи вкусняшки. – Ты не лопнешь?
– Мяв! – Ответ был полон настойчивости.
– Тоже верно, фигура у тебя идеальная – шар! – хмыкнула Ева, сидя на корточках около миски.
«Эх, а могла бы учить анатомию, а не чаи гонять и с кошкой болтать», – подумала она, хотя за окном была глубокая ночь, а вставать на пары нужно было уже через несколько часов. Их было недостаточно, чтобы выспаться, избежать участи варёной мухи и не тупить на занятии по анатомии.
Не имело значения, что она провела всё воскресенье с самого утра за атласами и учебниками. Важно было одно: Ира неизменно оставалась лучшей из всех троих. Это было не то чтобы удивительно: она училась на третьем курсе, весь семестр изучала топографическую анатомию и уже ездила на эту олимпиаду, а значит, знала, на какие моменты стоит обратить внимание, а какие можно и пропустить. Но Ева по-прежнему воспринимала каждый правильный ответ этой третьекурсницы как личное оскорбление, а каждую свою ошибку – как серьёзную неудачу, от которой не отмыться и тысячей верно названных анатомических структур.
Она села за стол, Мармышка расправилась со своей едой со скоростью пылесоса и привычно расположилась на коленях у своей хозяйки, откуда было удобно предпринять пару попыток по хищению печенья. Ева заплакала от бессилия и беспомощности. Как когда-то на первом курсе перед контрольной по мышцам. Взяла телефон, написала сообщение, и ответ не заставил себя долго ждать – Мира всегда ей сразу отвечал, вне зависимости от времени дня или ночи.
Ева
Скажи честно, я глупая?
Мирослав
Ты о чём?
Ева
А как думаешь?
Мирослав
Если ты не можешь запомнить тысячу эпонимов за час, ещё не значит, что ты глупая.
Ева
Я не об этом.
Мирослав
Тогда о чём?
Ева
Я весь день читала анатомию и запомнила ровным счётом ни-че-го. Я глупая?
Мирослав
Да.
Ева
Сейчас обидно было.
Мирослав
Ты глупая, потому что не идёшь спать и загоняешься на пустом месте. Никто не знает анатомию идеально. Даже Ира. Даже Игорь Павлович.
Ева
Я хочу быть так же хороша, как она.
Мирослав
Глупышка, ты уже и так хороша, как ты.
Еву не задевало, что Мира называл её глупышкой, наоборот, она считала это очень милым, так что снова заплакала, но не из-за своего прозвища, а потому что была не в силах сделать хоть что-то, кроме этого. Наверное, она слишком много на себя взяла. Наверное, выгорела в самое неподходящее для этого время. Как назло, именно в тот момент, когда стоило собраться с силами и сделать последние маленькие шажочки. До отправления поезда оставались считаные дни.
Мирослав хотел чего-то, судя по всему, невозможного: чтобы Ева прекратила себя сравнивать с другими. В его глазах она была пусть и не идеальной (её нападки на Иру не прошли незамеченными), но настолько прекрасной внутри и снаружи, блестяще умной, милой и смешной, что единственной причиной, почему она была глупой, было то, что сама не видела этого всего в себе. Он так давно хотел ей признаться в своих чувствах, но всё не находил подходящего момента. У Евы постоянно оказывались на носу то предстоящая контрольная, то отработка по биохимии, то вузовская олимпиада, а сейчас и вовсе эта подготовка (в которую он сам втянул её). А отвлекать Еву от учёбы, которая ей была так важна, он не мог себе позволить. Кем бы он был, если бы из-за него она расслабилась, забыла обо всём и потеряла автомат по физиологии, к которому шла весь год? Каждый раз, когда Мирослав оказывался рядом с Евой, он думал: «Ещё не время, не сейчас». Хотя ему так хотелось прижать её к себе, настолько сильно, чтобы можно было раствориться в ней. Слиться воедино, чтобы каждая клеточка его тела соседствовала с её клеточкой. Защитить Еву от жестокого мира, допускавшего существование таких людей, как Илья Александрович. И никогда не отпускать.
Занятие в понедельник закончилось отличной новостью. Они дошли уже до внутренних органов, и в пятницу, когда придут все втроём, из саркофага поднимут «бабку», чтобы можно было потренироваться на ней. А потом на выходных их поведут на вскрытие. С больницей и кафедрой пат. анатомии Игорь Павлович уже договорился. Начало недели уже было как нельзя лучше. Мечта номер один практически каждого студента медицинского – увидеть труп и как его вскрывают. Этой новости было достаточно, чтобы Ева вновь нашла смысл и силы учить спланхнологию и повторять эпонимы.
В течение недели она не находила себе места. Её мыслями овладели предстоящие занятия с «бабкой» и вскрытие. «Поднять из саркофага» звучало очень таинственно и интересно. Ева уже напредставляла себе, что в подвалах анатомички, похожих на египетские гробницы, в золотых саркофагах покоятся люди, завещавшие себя науке. А весь коридор заполнен хитрыми ловушками. Шаг не туда, плитка отодвигается, из-под пола появляются шипы, потолок начинает двигаться вниз сначала медленно, а потом всё быстрее. Эти сюжеты посетили Еву во снах не раз, и во всех них она была Ларой Крофт, а рядом был её Индиана Джонс, Мирослав. Эдакие расхитители гробниц медицинского разлива.
Время беспощадно. И, как это бывает в те минуты, когда ты чего-то очень ждёшь, оно тянется липко и до невозможного медленно. Настоящее не хотело отпускать Еву, чтобы та не смогла сломя голову снова броситься в анатомичку. Пары стали скучными, каждая минута, как назло, длилась целую вечность. Студентка не могла поверить в своё счастье, когда день, который она так сильно ждала,
