Сон-трава. Истории, которые оживают - Елена Воздвиженская
– Быть может это лишь игра теней? – успокоила себя женщина, напряжённо вглядываясь в темноту.
Но следующая вспышка молнии дала понять, что силуэт не был видением. У окна кто-то стоял. Это была сгорбленная, невысокая фигура в длинном балахоне, в руках она держала свёрток. Ангелина услышала низкое глухое бормотание. Женщина боялась пошевелиться и дышать. Внезапно фигура повернулась к ней и Ангелина увидела старушечье лицо и злой ненавидящий взгляд, а после потеряла сознание.
Когда она открыла глаза, было утро и за окном щебетали птицы, было свежо после ночной бури и солнечно. Кошмар вновь казался лишь видением, но Ангелина знала, что это была явь. А тем же вечером случилось последнее, что дало понять – здесь что-то не так.
Ангелина пришла с работы и, сбросив у порога туфли, прошла на кухню, чтобы разобрать пакеты из магазина. На кухне у стола стояла девушка с длинными всклокоченными волосами, одетая в белую рубаху до пят, всю испачканную в крови ниже пояса, она подняла на Ангелину безумные глаза. Ангелина уронила пакеты и попятилась, не в силах даже закричать от ужаса. А девушка протянула к ней худые, бледные руки и простонала:
– Ты не видела моего ребёнка?
Тут Ангелина наткнулась спиной на ручку двери, ведущей в ванную комнату, она очнулась, и заскочив в ванну, захлопнула дверь, повернув замок. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Немного успокоившись, женщина решила, что не может сидеть здесь вечность, и как бы ни было страшно, нужно однако выходить.
Выйдя из ванной, Ангелина с опаской заглянула на кухню – комната была пуста. Осторожно прошлась по квартире – никого. И всё же, разложив наспех продукты, Ангелина не решилась здесь оставаться и поехала ночевать к близкой подруге.
На следующий день Ангелина решительно вошла в антикварную лавку.
– Скажите, пожалуйста, – обратилась она к хозяину, – Вы можете рассказать мне, откуда у вас появился тот комод, что я купила месяц назад?
Хозяин, прекрасно знавший свою всегдашнюю клиентку, развёл руками:
– Да что сказать? Нам привезла его немолодая уже женщина, сказала, что комод этот достался ей ещё от прабабушки, однако сейчас он просто не вписывался в современный интерьер её квартиры, и после ремонта она решила от него избавиться, и продала нам, весьма недорого. Ну как вы знаете, я тоже не стал сильно завышать цену и продал его вам по весьма недорогой цене, учитывая его истинную стоимость, как антиквариата и дубовой мебели.
– Я вас очень прошу, вы можете дать мне какие-то данные этой женщины? -попросила Ангелина, ни на что особо не надеясь.
Однако хозяин вдруг посмотрел на неё как-то странно и, немного подумав, ответил:
– А вы знаете, я дам вам её адрес. Мы записываем эти данные в свою тетрадь. Я, конечно, не должен так поступать, но кажется я знаю, почему вы ищете владелицу комода. Это ведь всё из-за детского плача, верно?
Ангелина вздрогнула:
– Верно, – ответила она, – Вы тоже его слышали? Я думала, что это плач соседского ребёнка.
Хозяин помедлил с ответом:
– Однажды мне пришлось задержаться в лавке по работе с документами, я составлял опись. И вот в половине второго ночи внезапно я услышал плач, я долго не мог понять, откуда идёт звук, и только потом нашёл его источник. Он доносился из комода.
Ангелина похолодела, всё ещё серьёзнее, чем она предполагала. Она не успокоится, покуда не найдёт разгадку. Сжимая в руке бумажку с заветным адресом, Ангелина поспешила к бывшей владелице комода.
Это был красивый старый дом, ещё дореволюционной постройки. Дверь открыла старушка с седыми волосами, уложенными в высокую причёску, одетая в зелёное платье, заколотое у подбородка изящной брошью. Выслушав Ангелину, старушка пригласила её в дом. За чашкой чая она поведала женщине историю этого комода.
– Случилось это с моей прабабкой. Она жила в этом самом доме, муж её был купцом. Комод этот стоял у неё в спальне, сделан он был по заказу у какого-то городского мастера и подарен на свадьбу молодым, прабабка моя тогда вышла замуж и ждала первенца.
На роды намеревались привезти из города врача, с которым была уже договорённость. Однако всё пошло не так, как планировалось. У молодой матери внезапно отошли воды, роды начались раньше срока и привезти врача уже не представлялось возможным, поскольку до города добираться было прилично, а наш городок был тогда совсем деревней, и даже и не назывался ещё городом.
Но в деревне нашей имелась повитуха – старая уже бабка, которая дело своё переняла ещё от своей матери, а та от своей. Выбора не было, вызвали повитуху. Та пришла скоро и сразу же прошла в спальню к роженице. На вид она была ужасной, больше похожей на ведьму, чем на повитуху, хотя кто знает, возможно, что так оно и было? Раньше, говорят, повитухи частенько водили дружбу с иными силами.
Роды были тяжёлыми и прабабка очень мучилась, никак не могла разродиться. Тогда повитуха велела всех выгнать из дома и не заходить, пока всё не закончится, чтоб даже не смели появляться в доме, пока она сама не позовёт. Купец, муж моей прабабки, и вся челядь тут же исполнили приказ, лишь бы это помогло. Через три часа, когда маятник внизу пробил два утра, вышла повитуха во двор и объявила, что люди могут возвращаться в дом. Но только поздравить отца она не может. Все всполошились, что случилось?
А повитуха повернулась к купцу и отвечает с усмешкой:
– Сынок-то твой с моей дочерью гулял, да решил посмеяться над простой девушкой, надругался и бросил.
А надо сказать, что прабабка моя была у того купца второй женой, овдовел он давно, а от первого брака и правда был у него сын, взрослый уже, годов девятнадцати.
А старуха продолжала:
— Как узнал он, что дитя у них получилось, так и не появился больше, для него дочка моя была лишь забавой. Хотела она к вам в дом придти, да запретила я ей. Горевала она долго, а после нашла я её в саду на дереве… Не стало моей кровинки. Не уберегла я её. Так и тебе купец не видать своего дитя.
Кинулся купец к старухе, а та смехом злобным в воздухе рассыпалась и пропала, все это видели, люди креститься стали. А купец в дом бросился.
Лежит жена в спальне, на кровати своей, бредит. А дитя не видать нигде. Всё перевернул купец и нашёл. В том самом комоде. В ящике лежал младенец, спеленутый с головы до ног, а у личика – платочек прижат. Как кричал купец, все работники по углам попрятались, выйти боялись. Думали – порешит он всех.
Однако же затих купец. Приказал комод тот с глаз долой унести и сжечь. Да почему-то так и не сожгли его, не знаю почему. В сараюшке так и пылился он много лет в дальнем углу, двор-то был большой и хозяйство огромное. Дитя похоронили. А прабабка моя с той поры не в себе стала, с безумным видом по дому бродила, в одной рубахе и всё одно повторяла:
– Где мой ребёнок?
Все ждали, что оживёт ещё она, оклемается, молодая ведь. Но время шло, а лучше не было. Тихая она стала, молчаливая. Спустя два года родили они таки ещё одного ребёнка, моего деда. А спустя ещё год померла прабабка. Да и купец долго не зажился.
Повитуху ту, кстати, пошли искать наутро, пришли в её избу – а она на лавке лежит, не дышит, преставилась.
Шло время. Дед мой вырос, женился, родились дети, среди них моя
