Мистер Вечный Канун. Город Полуночи - Владимир Торин
— Но ее нет, и, может, она вообще не придет, — заметил Чарли. — Да и вообще, захочет ли она помогать? Ты же видел — ей нет дела до наших бед!
Виктор потерял терпение.
— Так, хватит спорить! — велел он. — Что вы от меня хотите?
— Нам нужно сообщить тебе кое-что, — сказал Чарли. — Но Томми не хочет. Он тебе не доверяет.
Виктор на это лишь пожал плечами, и мальчик продолжил:
— Но у нас нет выхода. Томми, ты понимаешь?
— Ладно, скажи ему, — смирился Томми. — Но, если что, я предупреждал…
— Ты не боишься говорить при нем? — Виктор многозначительно кивнул на тролля.
— Он ничего не понимает, если говорить быстро. — Чарли тут же подтвердил это скороговоркой: — Мистер-Бэрри-болотная-пиявка-он-живет-под-мостом-и-ест-тухлую-рыбу-и-никогда-не-моется. Видишь? Он просто следит, чтобы мы никуда не делись! Нам нужно рассказать тебе кое-что очень важное. Ты должен нам помочь.
Виктору не хотелось играть в детские игры. А уж тем более в игры с премерзким громадным троллем, который с легкостью может раздавить его своими пальцами и даже не заметить.
— Не уверен, что смогу помочь. Вряд ли я справлюсь с этим вашим… — Виктор посчитал, что ярко выраженного сомнения во взгляде достаточно для описания его отношения к чудовищу в углу.
— Знаешь, почему я на самом деле тебе верю? — спросил вдруг Томми. Он выглядел задумчивым — должно быть, и сам как раз пытался ответить на свой вопрос.
— Ты же всего секунду назад не верил, — напомнил Виктор.
— А теперь верю. Я просто кое-что вспомнил. Знаешь, почему ты поможешь нам?
— Почему же? — со снисходительной улыбкой спросил Виктор.
— Потому что мы хотим рассказать тебе о Саше.
Томми извлек из рукава козырь. Правда, он пока что не знал, как брат отреагирует на этот самый козырь.
Виктор побледнел.
— Саша? — с плохо получившимся равнодушием спросил он. — При чем здесь она?
— Сейчас узнаешь, — сказал младший брат. — Ты поможешь нам, потому что ты, наверное, хочешь спасти Сашу. Ты же хочешь ее спасти?
— Хочу, — вырвалось у Виктора.
И Чарли Уиллинг, этот странный мальчишка, начал быстро-быстро, чтобы тролль ничего не понял, рассказывать…
Мелодия из водевиля «Четыре скелета, играющие в кости» достигла пика своего безумия и лихорадочного бега. Все, что произошло дальше, больше походило на воплощенное сумасшествие и вообще было настолько нелепым и невозможным, что действительно стало напоминать спектакль. Жуткий хэллоуинский спектакль.
Если бы Виктор Кэндл решился когда-нибудь сперва дописать, а после и издать свою статью «Загадки Хэллоуина. Что скрывают чертовы тыквы?», никто и никогда не воспринял бы ее всерьез. Ее бы читали разве что как «страшилки за пенни» — дешевые бульварные ужастики.
Мог ли он знать, к чему все придет, когда неделю назад впервые за семь лет переступал порог Крик-Холла?
Разумеется, нет.
Над садом клубились тучи, а в сердце Виктора уже началась гроза. Он нервно теребил цепочку часов и пытался сконцентрироваться, повторяя про себя: «Я здесь не один… Я здесь не один…»
Что ж, в каком-то смысле Виктор был прав. В саду за празднично накрытым столом собрались почти все, кого он видел в доме за последние дни. Еще бы, ведь именно ради этого званого вечера хозяева как следует расстарались, а гости собирали в дорогу чемоданы. Все разоделись в лучшие костюмы и шляпы, все были знакомы друг с другом, вероятно, уже тысячу лет, и только Виктор чувствовал себя здесь совершенно неуместным — единственным незваным гостем.
Ну и не стоило забывать о том, что это был не простой ужин, а сборище ведьм и колдунов. Повсюду сами собой по воздуху летали тарелки и приборы: ножи без какой-либо помощи хозяев нарезали аппетитные мясные рулеты, самым ленивым ведьмам вилки отправляли куски пирогов в широко раскрытые рты, бутылки с вином отплясывали вокруг гостей, обновляя им бокалы.
А что уж говорить о блюдах, которые стояли на столе. Блюд этих здесь было так много, что создавалось впечатление, будто их готовила целая армия: горящий пудинг и пудинг с застывшими глазами — Виктора всякий раз начинало тошнить, стоило ему глянуть в ту сторону; здоровенный запеченный осетр, постоянно раскрывающий рот и лениво двигающий хвостом; всевозможные пироги во главе со своим королем — громадным и пышным «Канунником»… Еще здесь был имбирный хлеб, только испеченный и пугающе шевелящийся, словно бы дышащий.
«Никакого хлеба!» — подумал Виктор, глядя, как тетушка Рэммора отрывает большой подрумяненный кусок и отправляет его, пульсирующий, как человеческое сердце, себе в рот, а потом достает что-то оттуда с радостным возгласом: «О, монетка! На счастье!»
Впрочем, Виктору и так ничего не лезло в горло. С начала ужина он к еде даже не притронулся, лишь ковырял вилкой кусок рыбы на тарелке и, стараясь делать вид, будто ничего необычного для него кругом не происходит, косился по сторонам.
Гости ужинали, шутили и смеялись, то и дело поздравляли друг друга с праздником и хвалили кулинарное мастерство хозяйки. Больше никто не скрывал свою, как называл это Виктор, «чертову ведьмовскую суть»: у присутствующих появились острые и треугольные, похожие на акульи, зубы, все без исключения носы удлинились и загнулись крючками, а глаза в глубине непроглядных теней округлились, словно вдруг лишившись век.
Изменились также и родственники.
Дядюшка Джозеф, к примеру, облаченный, как и все последние дни, в шикарный вишневый костюм, выглядел едва ли не отвратительнее остальных. Все его любезно скрываемые в обычной жизни пороки вдруг одновременно проступили на вальяжном лице, в нарочито раскованных движениях и в исполненном тщеславия взгляде. Джозеф одну за другой обгладывал индюшачьи ножки — его треугольные зубы клацали и сверкали, по подбородку и воротнику тек жир, а он, не замечая этого, еще и успевал смеяться над какой-то шуткой слизывающего с пальцев остатки горящего пудинга Греггсона.
Утешало Виктора лишь то, что дядюшка сидит не рядом с ним. Впрочем, с соседями по столу ему и так не особо повезло. Слева плотно налегал на угощение незнакомец из числа «серых» гостей, который сменил непримечательный дорожный костюм на вечерний — также не отличающийся какими бы то ни было изысками. Виктор заставил себя не смотреть, как он расправляется с едой при помощи пары ртов, расположенных по центру его ладоней.
Справа от Виктора сидела молчаливая и поникшая Кристина — сестра единственная из всех осталась прежней, обычной Кристиной. Она ни с кем не общалась, глядела лишь в свою тарелку и мыслями, казалось, сейчас была где-то далеко отсюда.
Напротив, по другую сторону стола, в окружении своих детей устроилась тетушка Мегана. Сейчас даже подумать было странно,
