Ущерб тела - Маргарет Этвуд
Лора трясет ее, хочет разбудить.
– Господи Иисусе, – говорит она. – Ты что, хочешь всех копов перебудить на нашу задницу?
Ренни извиняется.
* * *Сейчас полдень; Ренни понимает это, потому что в камере жарко и по положению солнечного луча; а вскоре приносят рис. Насколько же она стала зависима от нее, от этой жестяной тарелки. День заканчивается, когда тарелка опустошается, и тут же начинается новый день, день ожидания – в тот момент, когда кости отправляются в красное ведро. Ее жизнь теперь свелась к одному-единственному звуку – глухому звону колокольчика.
Во дворике снаружи какая-то возня; вдруг раздаются резкие голоса, крики, затем скрежет и лязганье. А потом крик. Лора резко встает, ее тарелка падает на пол, еда рассыпается.
– Боже, они начали расстреливать!
– Нет, – говорит Ренни. – Не слышно никаких выстрелов.
– Давай, – говорит Лора.
Она нагибается и складывает руки лодочкой.
– Не думаю, что стоит выглядывать, – говорит Ренни. – Нас могут увидеть.
– Вдруг там Принц! – говорит Лора.
Ренни бережно ставит свою тарелку на пол. Потом ставит одну ногу на руки Лоры, поднимается, хватается за прутья.
Во дворе много людей: пять или шесть мужчин в форме, двое в синей полицейской и еще одна группа, кажется, они связаны вместе, их толкают, они падают на колени, прямо в сорняки и обрывки колючей проволоки, в руках у полицейских палки – или это электрошокеры? У мужчин, стоящих на коленях, длинные волосы, длинные черные волосы, висящие патлами, Ренни сначала даже кажется, что это женщины, но они обнажены по пояс и грудей у них нет.
На одном из них до сих пор шерстяная шапочка; какой-то полицейский срывает ее, и волосы льются волной. Через ворота в панике прибегает свинья, зигзагами уворачиваясь от мужчин, стоящих и упавших, копы ржут, двое начинают гоняться за ней с шокерами, она залетает под настил виселицы, а оттуда снова уносится через ворота. Стоящие на коленях поворачивают головы, провожая ее взглядом.
Теперь Ренни видит, что у одного из полицейских в руках винтовка, он поднимает ее, и на миг Ренни уверена, что сейчас он расстреляет всю человеческую цепочку. Он помедлил, наверное, чтобы они затряслись от ужаса. Но потом открепляет штык и начинает медленно обходить пленников сзади, не торопясь, покачивая бедрами, без суеты, упиваясь моментом. Он делает все это не по приказу: нет, он получает явное удовольствие. Издевается.
– Что там? – шепчет Лора.
Ренни не отвечает.
Полицейский хватает за волосы первого мужчину, почти любовно убирает их в хвост, наматывает на кулак и вдруг резко дергает на себя, так что мужчина откидывает голову, подставляя обнаженное горло. Это еще хуже, настоящая резня.
Но полицейский лишь взмахивает штыком и отрезает ему волосы; больше ничего. За ним идет другой коп, с зеленым мешком для мусора, он бросает туда волосы. От такой аккуратности у нее бегут мурашки.
– Что там? Что они делают? – спрашивает Лора.
Он подошел ко второму, во дворе на удивление тихо, солнце уже клонится вниз, предметы ярко освещены, лица мужчин блестят от пота, страха, усилий сдержать закипающую ненависть, лица полицейских тоже блестят, они тоже сдерживаются, они упиваются этим, всей этой церемонией, точной, как хирургическая операция, они «внедряют меры», он откидывает голову следующего, с седыми волосами, снова взмах штыком, но на этот раз он не рассчитал, мужчина взвывает, голос не похож на голос, в его распахнутом рту нет зубов, по лицу струится кровь. Мужчина с оружием сует отрезанные волосы в пакет и вытирает руку об рубашку. Он маньяк, тяжелый торчок. Скоро ему захочется большего.
Мужчина на коленях продолжает выть. С готовностью, словно ждали этого, двое копов подходят к нему и бьют ногами в живот. Третий обливает его водой из пластикового ведра. Тот падает, от удара о брусчатку его удерживают веревки, которыми он привязан к остальным пленникам, один из копов сует ему шокер между ног, мужчина дергается, кричит не по-человечески.
– Поднять его, – приказывает главный, и его поднимают.
Он продолжает идти вдоль цепочки, а лицо раненого оказывается прямо напротив Ренни, по нему течет кровь, и она понимает, кто это, тот самый глухонемой, у которого голос есть, а слов нет, он видит ее, она не может спрятаться, ей жутко, он хочет, чтобы она помогла ему, он просит, умоляю.
– Опусти меня, – говорит Ренни.
Самая лучшая стратегия для них – не привлекать внимания. Она прижимается к стене, вся дрожа. Это непристойно, ведь это не кетчуп, здесь может случиться самое непредставимое, пока еще нет крыс в промежности, но лишь потому, что они еще не додумались, они в этом новички. Она боится мужчин, все просто и рационально, она боится мужчин, потому что они ужасны. Она видит того мужчину с веревкой – теперь она знает, как он выглядит. Ренни впервые приходит в голову, что вовсе не факт, что она вообще когда-нибудь выберется отсюда. Она не исключение. Никто здесь не исключение.
– Боже правый, что там происходит? – спрашивает Лора, все еще шепотом, держа Ренни за плечи.
– Принца там нет, – говорит Ренни. – Им волосы обрезают.
Она встает на колени, поднимает кусок курицы, который уронила Лора, отряхивает пальцами сор, кладет обратно на тарелку.
– Ты должна есть, – говорит она. – Мы должны есть.
* * *Поздним утром, в обычное время, заходят двое охранников. Сегодня один новенький, совсем юный, тощий парнишка, с гладким, как слива, лицом и невинными глазами. Она взглянула на него и поняла: он ничего не знает. Мортон напуган, он держит одну руку наискосок, почти касаясь пистолета, все вышло из-под контроля. Его пугает именно невинность второго.
Они отпирают дверь. Лора насторожена, но все-таки наклоняется, чтобы взять вонючее красное ведро.
– Ее очередь, – говорит Мортон, указывая другой рукой на Ренни. – Ты каждый раз ходишь.
Ренни удивлена, она знает, чего от нее потребуют, и не готова, но тут вперед выходит Лора, она готова к бою.
– Почему это? – говорит она. – И где Сэмми?
– Мне все равно какая, – говорит паренек. Значит, он кое-что слышал и хочет свою долю, знает что, но не знает за что.
– Закрой рот, – говорит Мортон.
Он боится, что молодой его выдаст, он неплохо соображает и кое-что понял, но все-таки он дурачок и все им расскажет, может, не нарочно, но проболтается. Он хочет, чтобы пошла Ренни, а не Лора, потому что с ней безопаснее, вот что он думает.
– У Сэмми бабушка заболела, – говорит он Лоре.
– Ага, прямо беда, – говорит парень и хихикает, тонким голосом, нервно. – А зачем тебе Сэмми? Я ничем
