Мандарины – не главное. Рассказы к Новому году и Рождеству - Виктория Кирдий
Начальство коллективную лицензию на кабана выделило как-то очень легко. И тут же озадачило: вот, мол, тебе один товарищ в нагрузку. Откуда-то из проверяющих, вроде как даже из министерства. К тому же зеленый. В смысле неопытный? – спросил егерь. В смысле «гринпис»! – скривилось начальство и накатило вторые успокоительные полста. В общем, как хошь, но чтоб гость был доволен, иначе сам понимаешь: должности у нас с тобой завидные, и хоть знающих людей всего-то кот наплакал, зато желающих на теплое местечко – как слон насрал.
– Он уже успел со всеми пересобачиться! – сплюнул егерь. – Вот ведь хрен языкастый!
– Даже с Ириной? – удивился Ваня.
– Даже с ней! – горько кивнул егерь.
Ваня застал дискуссию об охоте на втором ее витке. Дмитрий (так звали проверяющего), молодой человек с горящими глазами, немного нескладный и очень ершистый, доказывал, что увлечение охотой – не что иное, как деструктивная сублимация сексуального там чего-то, и этому чему-то можно было бы найти более достойное применение. И что лишь тот, кому женщина не дает (Ирина слегка покраснела и сделала большие глаза), ищет выход вот в таких вот игрищах. А мог бы…
– Не, ну если кто-то тебе не дает, парень, – пожал плечами один из охотников, – ты говори сам за себя! Найди порнуху, купи резиновую женщину – и это… сублимируй, сколько влезет! Ты чего к людям-то привязался? У нее (кивок в сторону Ирины) тоже, скажешь, сублимация?
– У нее…
– Да ладно вам ссориться, – встрял Ваня. – Давайте лучше отложим дебаты и решим, кому на номера вставать, а кому в загон идти.
Дмитрий поглядел на Ваню, потом на «дефендер», из которого тот пятью минутами ранее вылез – и разразился новой речью, в которой ярко и образно представил обратно пропорциональную зависимость между габаритами автомобиля и фаллометрическими данными водителя. Мужики притихли. Ирина так и вовсе уткнула нос и раскрасневшиеся на тридцатиградусном морозе щеки в рукавицы, боясь представить, что сейчас произойдет.
– Молодец! – расхохотался Ваня. – Мне давно никто вот так вот изящно не хамил!
– Морду будешь бить? – прищурился Дмитрий.
– Не-а, – все еще смеясь, покачал головой Ваня. – Мы вроде как не за этим сегодня собрались. На, держи. Острая вещь острому на язык человеку – в самый раз.
Он протянул Дмитрию подарок – казачий кинжал. Егерь приготовил его заранее, но не знал, как вручить почетному гостю, а в ходе перепалки и вовсе стушевался, поэтому делегировал эту процедуру Ване. Дмитрий было вскинулся, хотел что-то возразить, но Ваня придержал его за плечо.
– Не надо, иначе я и в самом деле обижусь. Ты сегодня вообще без оружия, а кабана, случись что нештатное, словами до смерти не уболтаешь. Бери, парень. Только не забудь дать мне монету, иначе не бывать тебе сегодня пацифистом.
Монеты у Дмитрия с собою не оказалось: кредитные карточки быстро отучают человека носить при себе наличные. Егерь поспешил разбавить возникшее было неловкое молчание и начал распределять, кому идти в загон (Дмитрий, естественно, оказался среди загонщиков), а кому становиться на номера.
Здоровенный секач вышел на Ирину, но свалить его двумя пулями у нее не получилось: то ли не по месту пришлись, то ли зверь оказался крепок на рану. На снегу остались следы и дорожка из редких капель крови, уходящая в перелесок и дальше в овраг, за которым тянулось поле. Егерь с дочерью коротко, но весьма эмоционально побеседовали, и Ирина, перезарядив ружье, бросилась к снегоходу.
– Куда одна-то? – крикнул вдогонку егерь, но та его уже не слышала.
Дмитрий сорвался с места, догнал тронувшийся снегоход, прыгнул на сиденье позади водителя.
– Два юных идиота! – Егерь сорвал шапку, с досадой бросил себе под ноги и выдал такую сложную тираду, что вороны от стыда чуть не сделались большими снегирями.
– Я попробую догнать, – сказал Ваня и побежал к джипу.
– Я с тобой! – кивнул егерь и махнул рукой остальным: – Идите по следу, только вместе и осторожно!
Два выстрела, почти дуплетом, были слышны слабо: натужно рычал мотор на пониженной передаче, к тому же звукоизоляция кабины чего-то да стоила, но услышали оба.
– Вон туда! – показал егерь, но Ваня уже увидел сам. И похолодел.
Снегоход лежал на боку в трех сотнях метров, на краю поля. Подъехав поближе, Ваня с егерем выскочили из джипа и бросились к оврагу. Туша здоровенного секача на его дне была наполовину припорошена снегом, красным от крови. Чуть поодаль, на спине, раскинув руки, лежал Дмитрий. Ирина, опустившись на колени, сидела рядом. Плечи ее подрагивали.
Ваня и егерь наперегонки бросились к ребятам.
– Кажется, у нее истерика, – задыхаясь, но упорно пробиваясь сквозь сугробы, бросил Ване егерь. – Ира, что с Димой? Он жив? Ему плохо?!
– Ему лучше всех, – всхлипывая от смеха, обернулась к ним Ирина.
– То есть – совсем? – с опаской уточнил Ваня.
– Когда сможет говорить – расскажет сам, – вытирая слезу и оставляя на щеке кровавый след, ответила девушка.
– Ирка, не доводи отца до инфаркта, быстро говори, что тут произошло, – выдохнул отец, падая рядом в снег.
Кабан, что залег на краю оврага, выскочил на обидчиков столь внезапно, что отвернуть Ирина просто не успела. Одним ударом опрокинув снегоход и вытряхнув седоков на краю склона, он описал небольшой круг по полю и снова ринулся в атаку. Две пули, почти в упор, он словно не почувствовал.
– В голову и в грудь, – подтвердил Ваня, осматривая секача.
Кабан просто замер на пару секунд, тряхнул головой и снова бросился вперед. И очень удивился бы, если бы умел: на него сверху кто-то прыгнул. Как Дима смог совершить такой прыжок, из сугроба, вопреки всем законам физики и собственным глубоко зеленым убеждениям – загадка. Но загадки загадками, а против фактов не попрешь. Против кинжала под лопаткой – в принципе можно, но не очень далеко. Аккурат до дна оврага.
– Так он верхом на кабане до самого низа и ехал! – снова рассмеялась Ирина и, наклонившись, крепко поцеловала парня. – Так что зря вы все на него сегодня обижались: он самый настоящий мужик!
– По самую рукоять! – восхитился егерь, с видимым усилием выдернув кинжал. – Держи пять, парень!
– А можно мне… его голову? – осторожно спросил Дмитрий, вставая и отряхиваясь от снега.
– И не только голову! – пожал ему руку Ваня. Потом помолчал и
