Воспитание верности у котов и мужчин - Евгения Халь
— Таня, какого хрена ты творишь? — заорал Стас и решительно двинулся к машине. — Немедленно вернись, слышишь? Сейчас же! Ты думаешь, что можешь меня позорить на всю сраную Москву? Если сама не выйдешь, я тебя сейчас за волосы оттуда вытащу!
И вдруг ему наперерез бросился Аркаша. Он поднял вверх сжатые кулачки и взвизгнул фальцетом:
— Вы не имеете права так разговаривать с женщиной! Прекратите немедленно! — вздернув подбородок, вытянувшись вверх, он с вызовом уставился на Стаса.
Стас презрительно приподнял бровь и небрежно, как мельтешащего под ногами щенка, аккуратно попытался отодвинуть Аркашу, но тот крепко уперся ногами в землю.
— Ты погляди, а внизу, оказывается, тоже есть жизнь, — один из охранников, широкомордый блондин вышел из-за спины Стаса и удивленно уставился на Аркашу, наклонив бычью шею.
— Не заставляйте меня применять силу! — грозно нахмурился Аркаша.
Блондин загоготал, тыкая пальцем в товарища — такого же широкомордого, но шатена.
— Мужик, сбрызни, а? — тихо попросил Стас. — Вот не до тебя сейчас!
Аркаша кивнул, снял с себя пиджак и вдруг сказал совершенно чужим хриплым басом:
— И тут она ему сказала: Жора, подержи мой макинтош! — с этими словами он по-блатному сплюнул на землю, резким жестом пригладил волосы и бросил пиджак Ритке.
Та, выкатив глаза и раскрыв рот от удивления, автоматически поймала его. Все мы удивленно замерли, глядя на Аркашу. А он даже как-то стал выше ростом, расправил плечи, вскинул вверх два пальца: указательный и безымянный, сложив их в "козу", ткнул в блондина и с угрозой произнес:
— Ша, падла! Расколи шараду: кто первый из вставших мне поперек горла пойдет дальше по пищеводу прямо в жопу?
— Боже мой, рыба моя, я хочу от тебя ребенка! — взвизгнула Ритка, прижимая к груди пиджак Аркаши.
Блондин икнул, нервно сглотнул, зажмурился, видимо, не веря своим глазам, и прорычал:
— Ты че, огрызок, бессмертный, штоле?
Стас в этот момент двинулся к машине, но Аркаша, ловко повернувшись, ухватил его за локоть, дернул на себя, заставляя согнуться, и неловко ударил ладонью по щеке. Стас заморгал и прошипел:
— Ах ты ж сука мелкая!
Он повернулся и явно хотел ударить дерзкого гнома. Но Ритка была начеку. Бросив пиджак, она в мгновенье ока оказалась рядом со Стасом, отшвырнула Аркашу себе за спину и заревела в лицо моему несостоявшемуся мужу:
— А ну не трожьте мово мужика, крокодилы гребаные! Сейчас быстро оттащил своих овчарок от моей красопеточки! Два раза повторять не буду, так что не надо усукаблять ситуацию!
— Не, я не понял, шеф, у них тут что у всех праздник святого Ебанутия? — взвыл шатен. — Охренеть выхухоли быкуют!
— Да чтоб меня лохи так опускали! — поддержал его блондин. — Слышь, кабанчик кошерный, я тебе сейчас твой обрезанный писюн к носу подтяну и на шайбу твою кучерявую наклею!
Они одновременно бросились на Аркашу, и… нарвались на железные Риткины кулаки. Она одновременно схватила обоих за затылки и со всего размаху треснула их лбами друг об друга. Раздался такой звук, как будто кто-то уронил спелый арбуз. Мордовороты, охнув, закатили глаза и рухнули рядышком. Стас замер в шоке, глядя вниз на бездыханных полканов.
— Я те подтяну! — прорычала Ритка. — Ты б еще хотел, чтоб у тебя такой был! Он свой обрезанный вокруг твоей шеи может два раза обмотать! А если б еще и не чикнули? — она схватила Аркашу на руки, прижала к груди и побежала к машине.
— Да что тебе еще нужно? — заорал Стас, обегая машину с другой стороны. — Чучундра ты волчехренская! Тварь! Я тебе такую жизнь дал, что вся твоя родня мне до конца дней своих должна по три раза в день жопу целовать! Что ты до меня видела в своем Опупенске? — он яростно дернул запертую дверь машины и ударил двумя руками по стеклу. — Что еще ты хочешь? Что? Скажи мне: что? Шмара провинциальная!
Я вжалась в сиденье. Диана рядом со мной нервно икнула. Белые от ярости глаза Стаса буравили меня по ту сторону стекла. Если он откроет машину, мне конец! Стас кулаками замолотил по стеклу, отбежал на два шага, взял разбег, подлетел к машине, подпрыгнул и обеими ногами изо всех сил вмазал по стеклу. Я закричала. По стеклу зазмеилась трещина.
Ритка по дороге к машине остановилась, зло сплюнула, опустила Аркашу на землю, подбежала к Стасу и с размаху влепила мощный хук ему в физиономию. Стас коротко всхрапнул и упал на спину, закатив глаза.
— Сорян, не удержалась! Всегда хотела так сделать! — пояснила Ритка, заводя машину. — Тем более, что по-другому он нам и не дал бы уехать. Вот сука! Таки стекло треснул, кабан откормленный!
Диана снова громко икнула и прошептала:
— Извините, пожалуйста! Это у меня на нервной почве. Я когда пугаюсь, всегда икаю А он такой страшный сейчас был! Такой… — она не договорила, снова икнула и судорожно втянула воздух.
Я Диану понимаю. Сама впала в шок. У меня на нервной почве тоже такая гибкость образовалась, что я ухитрилась повернуться в салоне и смотрела на все уменьшавшуюся фигуру Стаса, лежащего на земле перед воротами. Мне должно быть его жалко, несмотря на его приступ ярости. Ну хоть немножко жалко! Но как я ни пыталась наскрести хоть капельку раскаяния или вины, ничего не выходило. Закрома в сердце были пусты, как в неурожайные годы. Никаких чувств. Совсем! По нулям!
— Аркадий, я, конечно, извиняюсь, если сейчас не к месту, — осторожно начала Диана, лихорадочно хватая воздух между иканиями, — но у меня вопрос: а как это ты так мгновенно преобразился?
— Да, красапеточка моя, ты расскажи, откуда в тебе блатняк проклюнулся? А то стремает, когда из тебя — интеллигента недобитого — вдруг гопницкий бычок попер, как монстр из приличного человека в киношке "Чужой".
— Да все просто, — Аркаша расцвел прежней доброй и немного наивной улыбкой. — Я рос на окраине Москвы. Представляете? Еврейский ботан в очечках и с книжечками для местной публики — это просто самый цимес! Ни одного дня не проходило, чтобы я домой без синяков вернулся. А потом мама и папа меня отправили к родне в Одессу на лето, ну там меня и прокачали до уровня одесской шпаны. С тех пор меня на районе бить перестали и даже зауважали. Риточка, богиня, а куда мы едем?
— Хороший вопрос! Это, наверное, нужно у Тани спросить. Мы едем просто так бухать,
