Последний поезд на Ки-Уэст - Шанель Клитон
— Возможно, он украл его, — добавляет Сэм. — Извините, но это самое вероятное объяснение, которое приходит на ум. Ваш супруг переживал из-за денег? Он водился с дурной компанией?
Я могу лишь кивнуть, потому что кто в наше время не переживает из-за денег?
И разве есть те, кто не впадает в отчаяние?
Я пожимаю плечами и возвращаю бриллиант Сэму.
Я неплохо знаю своего супруга и не желаю зла Мирте, где бы она ни находилась.
— Нет, — лгу я. — Это кольцо мне незнакомо.
Люси возится на руках у Джона, тихонько вздыхает, и он молча передает ее мне, точно это самое естественное движение на свете.
— Извините, что побеспокоил, мэм. У меня к вам еще несколько вопросов, после чего я откланяюсь, — говорит Сэм. — Буду с вами откровенен — я работаю в отделе по борьбе с организованной преступностью. Во времена сухого закона контрабанда рома была поставлена в этих местах на широкую ногу, и порой рыбаки были замешаны в этом гнусном бизнесе. А некоторые не порвали прежних связей после его отмены. Ваш супруг имел к этому какое-то отношение?
— Я не знаю. Он не разговаривал со мной о своих делах.
— Может быть, кто-то имел на него зуб? — спрашивает Сэм. — У кого-нибудь были причины стрелять в него?
Я встречаюсь с ним взглядом и теперь вижу перед собой не агента в опрятном костюме, а молодую женщину в элегантном платье, чьи глаза выражают страх и безнадежность, а затем в них загорается огненный всполох.
— Я таких не знаю.
Агент набирает воздуха в грудь, точно собирается с силами, перед тем как нанести невидимый удар — это как занесенный в воздухе кулак, который вот-вот обрушится на тебя.
В голове снова и снова крутится молитва — лодка подпрыгивает на воде, мой муж перевешивается через край…
И затем…
«Ваш супруг мертв».
* * *После ухода Сэма я кормлю Люси и укладываю ее спать, а потом стою на передней веранде гостиницы и смотрю на необъятный морской простор, откуда несколько месяцев назад пришла беда. Сегодня океан спокоен, и его воды переливаются под лучами солнца.
В это мгновение он прекрасен.
Мне вспоминается юноша, за которого я вышла замуж и который любил море, — я влюбилась в него, когда сама была почти ребенком. Возможно, Том всегда был дурным человеком, а я этого не замечала. Возможно, он старался, но жизнь скрутила его в бараний рог, и он изменился до неузнаваемости. А может быть, истина где-то посередине. Я не знаю. Где бы он ни был, хочется думать, что он в лучшем месте.
Уж я-то точно в лучшем.
Позади меня слышится звук шагов — рука Джона легко касается моей талии, в этом жесте — немой вопрос.
Сэм уехал, сославшись на то, что ему нужно возвращаться в Ки-Уэст к жене, с которой у них медовый месяц, а Джон остался.
Я глубоко вздыхаю, собираясь с силами.
— Как Нью-Йорк? — спрашиваю я.
— Как обычно. Слишком большой, слишком шумный, слишком суматошный. Но я правильно сделал, что вернулся. Элизабет вышла замуж. Они с Сэмом счастливы. За мамой ухаживает сиделка. Все идет как надо.
— А вы?
— Я скучал по вам, — говорит он.
От его слов у меня просто ноги подкашиваются.
— Скучал по Люси. И, как ни странно, по этому месту. Когда Сэм сказал, что собирается сюда, что вашего мужа нашли, я вызвался поехать с ним. У вас с Люси новая жизнь, и я пойму, если вам нужно время, но если бы в вашей жизни нашлось место для меня, я не желал бы большего. Я хочу провести остаток своих дней, заботясь о вас, строить будущее вместе с вами и с Люси. Я хотел бы иметь семью. Чтобы вы обе были моей семьей.
Он раскрывает мне объятия, и я иду к нему — сначала нерешительно, поднимаюсь на носки и прижимаюсь губами к его губам. Джон цепенеет, а затем, точно вернувшись к жизни, нежно смыкает руки у меня на талии и отвечает на поцелуй.
* * *Удивительно, насколько быстро может измениться жизнь — только что ты влачил жалкое существование, изо дня в день пребывая в отчаянии, и вдруг из невообразимого ужаса, подобно ростку, пробивающемуся сквозь бесплодную почву, возникает нечто прекрасное.
Вокруг нас столько несчастья; возможно, все, на что мы способны — это давать друг другу утешение и сохранять эти бесценные моменты в мире, где так много потерь и печали.
Сон, который преследовал меня, когда я жила в тесном домишке, в душном браке, исчезает, и на его место приходит другой. Меня переполняет чувство, которое я так долго не испытывала, что почти его позабыла — от него во рту остается сладковато-острый вкус…
Надежда.
Маленький домик где-нибудь в тихом месте. Детский смех. Рука, обнимающая по ночам, ладонь, сжимающая мою. Будущее, о котором я мечтала много лет назад и считала неосуществимым.
Возможно, кто-нибудь скажет, что мои мечты слишком маленькие. Может быть, другие грезят о железных дорогах над морем, о чем-то большом и чудесном. Возможно, кто-то желает богатства и дальних странствий.
А у меня есть все, что мне нужно.
Райский уголок, который в этом жестоком мире я могу называть своим.
От автора
В конце лета 2017 года я практически завершила работу над «Когда мы покинули Кубу» и начала обдумывать следующий проект. Это был сезон ураганов, и мне, как уроженке Флориды, было слишком знакомо чувство неуверенности и страха, которое может вызывать природа. В публикациях, освещающих тему стихийных бедствий, мне встретился материал об урагане, про который я не слышала и который считается одним из самых сильных и смертоносных штормов, обрушившихся на Соединенные Штаты, — об урагане Дня труда 1935 года. Впрочем, мое внимание привлек не столько сам ураган, сколько история о ветеранах Первой мировой войны, которые были отправлены на строительство шоссе и трагически погибли. Чем глубже
