Евгений Замятин - Том 3. Лица

Левша (нахлобучивает картуз, сжимается). Понимать-то мы это самое, хотя-хоть и понимаем…

Химик-механик. Садись, садись, камрад, чего там! Для встречного разговору без хлебной слезы нельзя.

Лезет из стены кнопка. Химик-механик нажимает ее, трезвон, вбегает Половой.

Ну-ка, Половой, спроворь-ка нам графинчик да закусочки на троих!

Половой. Слуш-с-с! (Убегает.)

Химик-механик (Мастеру – важно). У вас сколько?

Мастер. Без четверти.

Химик-механик. И у меня без четверти. Благодарим вас.

Левша (тем временем осматривает Мастера, щупает платье). Ишь ты, жилетка-то тужурная! Тц… технически! Аглицкое, небось, сукнецо-то?

Мастер. А то ништо? Известно, аглицкое, морозовское.

Химик-механик (наливает). Ну, камрад, об деле – со временем – после, а до дела – нальем белой.

Левша (с сомнением глядит на водку, чешет в затылке). Оно, конечно, ежели… Вроде… для пользы-простуды… А только, кто вас знает! Вы ведь… ох!

Химик-механик. Мы-то ох, да и ты не плох. У-у-у! (Грозит пальцем Левше.) Ну, приехамши вам! (Пьет, за ним Левша.) А что, к примеру, у вас гуси плавают?

Левша. Плавают.

Химик-механик. А по льду ходят?

Левша. Ходят.

Химик-механик. Ну и мы пройдемся. (Пьют.)

Левша. Хух! Крепка!

Химик-механик. А ну, камрад, что крепче… (Выдержав паузу – сразу.) Наша водка – или ваш тульский секрет?

Левша. Ка… ка… Какой секрет? (Нагибается к Мастеру, берет его за ногу, как кузнец – лошадь.) А-ах ты… щиглеты-то какие! Это самое – подкованность-то ихняя вроде к чему же?

Мастер. А это для топоту, когда казачка ли, нашего аглицкого камаринского плясать. Мы это очень уважаем.

Левша (подмигивает). Вот, братцы мои, ежели, – так в подковке-то вроде как… и секрет весь. Да.

Мастер (подталкивает Химика-механика). Клюнул! Подсекай, тащи.

Химик-механик (отпихнув Мастера). Как так в подковке? Ты нам это на своем русском языке произъясни, сделай милость.

Левша (сбил картуз на ухо, от вина осмелел). Долдоны вы! Я вам на своем русском языке все и произъясняю – технически: в подковке, говорю, секрет. Впоследствии времени все, братцы мои, узнаете! (Подмигивает хитро.)

Мастер (разочарованно). А-а-а! Впоследствии времени! (Химику-механику.) Накачивай еще.

Химик-механик (Мастеру.) Без тебя знаю! (Левше.) Ну, камрад, нашей русской горькой для прокладочки? А? (Наливает, Левша смотрит с сомнением.) Что, думаешь, купоросом заправлена? Не бойсь! Настоящая подвздошная – четырнадцатого классу.

Левша (нюхает). Оно хотя-хоть и кто вас знает… (Махнул рукой, картуз на ухо.) Эх! Здравствуй, стаканчик – прощай, вино! (Крестится левой рукой, пьет. Потом, мотнув головой, затягивает.) Эх, Тула-Тула-Тула-я…

Мастер (Химику-механику). Нести шкатулку, что ли?

Химик-механик (Мастеру). Да не суйся ты, оглашенный! (Левше.) Ты что же это – левой-то крестишься: лютеранец ихний, что ли?

Левша. Нет, веры мы русской, технически. А это потому… как вроде… например, левша мы.

Мастер. Левша? Это что же такое обозначает?

Левша (от вина смелеет все пуще). А это самое, стал-быть, чего вы правой рукой – так я это левой – за очень просто. Да-а. У нас вот как!

Мастер. Удивительно! (Химику-механику.) Ну, если бы он и правой взялся, да образование ему мало-мале – так наше дело табак! (Левше.) Арифметику-то науку проходил?

Левша. Куды там! Мы, братцы, ежели что – так вот эдак вот – по пальцам… вникаем… Да.

Мастер (наливает. Левша пьет.) А лучше бы вы из арифметики четыре правила сложения знали – куда пользительней!

Химик-механик. Да. А то у вас в руке – сметка, а в голове – ошметка. Вот вы того и не сообразили, что такая малая машинка, как в блохе, – она на самую аккуратную точность рассчитана. Без арифметики-то ее тяп-ляп – и испортили.

Левша. Кто – мы испортили? Это мы-то?

Химик-механик (подталкивает Мастера). Да, вы самые.

Левша. Мы испортили? Ах вы, нехристи гололобые! Давай ее сюда! Я вам покажу… как испортили! Испортили, а? Мы-то?

Химик-механик (Мастеру). Готов! Волоки шкатулку!

Левша (ерепенится). Я вам… это… такое покажу – рты разинете! Я вам…

Мастер уже взял шкатулку. Левша спохватился, нахлобучил картуз, вскакивает.

Стой-стой! (Хватается за живот.) Ой, не надо! Не могу! Ой, не могу! Ой, ой, скорее!

Мастер (остановился). Чего ты?

Левша. Ой, живот схватило – вот как, технически! Веди меня до ветру. Ой, скорей, ой, скорей!

Мастер (ведет его в павильон, возвращается к Химику-механику). Да это ч-рт те что! Я думал, он так – с максимцем, а он хитрый, как муха… Ну, чего делать, чего мы теперь с ним делать-то будем… Владычица!

Химик-механик. Довольно вам стыдно, господин! Уж сдрейфил! А туда же в англичане суетесь!

Мастер. Да ты гляди: ведь его, черта косорукого, и вино не берет!

Химик-механик. Будьте покойны! Как он оттуда выйдет, мы его сейчас же настоящими нашими аглицкими диковинами раззадорим – и этот самый секрет из него, как из квасу пробку, вышибет. Понял – дурья твоя голова?

Левша (возвращается, оправлю одежу, напевает). Тула-Тула-Тула-я, Тула родина моя! (Подходит.) Это самое… нужные места – это у вас действительно технически! Только уж дюже чистота одолевает: неспособно. У нас лучше.

Химик-механик. Нужные места – это что-о! Дай срок, мы тебя еще не так удивим. Ну-ко-сь, иди сюда!

Левша. Ну, показывайте… это самое – чего тут у вас – ежели… (Подходит, делает вид, что ему на все с высокого дерева наплевать. Напевает.) Тула-Тула-Тула-я… (Видит в числе прочих диковин – церковь и, оборвав «Тулу», начинает креститься.) Хм! Это у вас, у гололобых, вроде церковь-то к чему же?

Химик-механик (пододвигая церковь). А это, извольте видеть, чистый римский Петра-Павла собор, несчетно злата-серебра и прочего добра, на фундаменте из настоящего мрамора.

Левша (цыркает через зубы). На мра-аморе! Загнул! У нас, брат, в Москве – ежели, так… Никола-на-Капельках есть, Никола-на-Палашах, Никола-на-Курьих ножках, Никола-на-Кочерыжках. Вот это вот так. А то: на мра-аморе!

Мастер. На кочерыжках? Удивительно! И ничего, стоит?

Левша. А то как же? У нас, брат, строго: прикажут – и на кочерыжках будет стоять. Технически! (Напевает.) Тула-Тула-Тула-я… А это самое – что за трубка и к чему такое?

Химик-механик (выкатывает огромный барометр). У-у, это штука! Буреметр называется: от морского водопления – первое спасение. Погоду за сутки назад, непогоду за сутки вперед угадывает.

Левша. Ну, это против нашего… например… никуда не годится. Да-а! У меня в Туле вроде бабка есть, так у ней перед непогодой поясницу… технически – за неделю ломить начинает. А вы – эка: за сутки!

Мастер. Ну-у? За неделю? Удивительно!

Левша (напевает). Тула-Тула-Тула перевернула, кверху козырем пошла… (Ходит, глядит, остановился.) Хм! А это для каких-таких жителей… домина, вроде?

Химик-механик. А это, извольте видеть, называемая керамида, а в ней сохранно заключен удивительный египетский фараон, не принимает ни питья, ни пищи, лежит годов три тыщи, а может, и больше.

Левша (цыркает сквозь зубы). Чудаки вы… кромя всего!

Мастер. А что?

Левша. А то. У нас этих самых фараонов – хоть пруд пруди: в Москве на каждом углу стоят вроде для бесплатного удивления. А вы это самое… их за деньги показываете. Ну и чу-да-ки! Нет, вы мне такое предъявите, чего бы у нас нету.

Химик-механик. Сейчас… А ну-ка… родители, например, у тебя есть, камрад?

Левша. Во, брат, идиолух, а? Это, может, у вас, у нехристей, дети вроде… из этой бутылки вылазют, а у нас это самое… по-православному, технически…

Химик-механик. Да ты дело отвечай! Родители, говорю, есть, живы?