Автоквирография - Кристина Лорен
– Спасибо, что пришел! – говорит Себастьян, само благородство и великодушие. Он уже взял себя в руки и обращается не к Таннеру, а куда-то за пределы безопасной зоны своего стола. Благодарность звучит до мерзкого фальшиво, Таннер едва сдерживает смех. Наконец он снова перехватывает взгляд Себастьяна, и… это полный финиш. Голос Себастьян контролирует, но напряженный взгляд и слезы в глазах выдают его с головой.
– Боже… Прости меня, прости! – шепчет Таннер. – Зря я пришел…
– Ты любишь фэнтези? – В голосе у Себастьяна все та же натужная бодрость. Он таращит глаза, чтобы спрятать слезы.
Обоим больно, и Таннер чувствует себя монстром.
– Надеюсь, промотур получится отличным, – говорит он, не удосуживаясь поддерживать «светскую беседу». – И миссия тоже. В Лос-Анджелес я уезжаю в августе, но ты звони в любое время. – Таннер в последний раз заглядывает ему в глаза. – В любое.
Таннер забирает книгу, разворачивается и уходит, оставив Осень расплачиваться у кассы. Он пробирается сквозь толпу на улицу: там простор, кислород и нет внимательных глаз, блестящих, словно озеро под солнцем.
Себастьян
Промотур как глоток свежего воздуха. Никаких родителей, никаких наставников. Никакой церкви.
Вообще-то мать порывалась пристроиться в сопровождающие. Встреча ли с Таннером тому виной или переживания в последний момент, но за два дня до отъезда Себастьяна она вдруг отправила имейл его рекламному агенту. К счастью, агент объяснил, что авиабилеты и отель уже забронированы и, если миссис Бразер не готова самостоятельно заниматься перелетами и размещением в тринадцати городах тура, дергаться поздно.
Себастьян уже выезжал за пределы Юты на школьные экскурсии и на каникулы с семьей, но в таком качестве – ни разу. Издатель позаботился о трансфере из аэропорта в отель, приставил координатора, который сопровождает Себастьяна на мероприятиях, но остальное время – свободное.
Следующая автограф-сессия в Денвере. Народу приходит куда меньше, чем в родном городе, но все равно немало. В зале, где выступает Себастьян, свободных мест почти нет. Невероятное ощущение сродни кружащему голову аромату: совершенно чужие ему люди в этом зале знают, кто он такой.
В очереди больше девушек, но парни тоже есть. Себастьян понимает, что Таннер не придет, но, стоит услышать низкий голос в хвосте очереди, ручка съезжает с титульного листа, а глаза упорно высматривают темную макушку, возвышающуюся над остальными.
Порой Себастьяну не верится, что Таннер появился на автограф-сессии. Родители, конечно же, этот факт проигнорировали. «Это же был Таннер, да?» – хотелось спросить Себастьяну, но они с Осенью ушли, и спрашивать стало некого. Хотелось сказать Таннеру, что его роман очень понравился и пробудил в душе немало чувств, что наутро после встречи с Осенью он распечатал текст, дабы взять с собой в тур. Хотелось, а Себастьян не мог, только не на той автограф-сессии. Отпускать Таннера не хотелось, но ничего внятного не придумалось, потому что с языка дико и безудержно рвалось: «Я соскучился».
Невысказанное не дает спать по ночам ни в Денвере, ни в Остине, ни в Кливленде. В такие моменты Себастьян тянется в сумку за распечаткой романа. Он может открыть его хоть на двадцатой странице, хоть на восьмидесятой – буквально на каждой ждет история любви. Она озаряет темные, пыльные закоулки его ненависти к себе и напоминает: это случилось, это было на самом деле. И это было правильно.
Иногда Себастьян думает о том, что написал Таннеру на его экземпляре «Огненной бури», и гадает, открывал ли Таннер книгу, чтобы посмотреть.
Твой
Себастьян Бразер
Стоит выйти из Международного аэропорта Солт-Лейк-Сити, наваливается страшная жара, и Себастьян жалеет, что, вылетая из Нью-Йорка, не сменил рубашку с галстуком на что-то полегче.
– Поверить не могу, что ты побывал в Нью-Йорке! – восклицает Лиззи, прижимая к груди маленькую блестящую статую Свободы. Она вновь стала прежней собой, и Себастьян гадает, ждут ли подобного от него. – Там так же круто, как показывают по телику?
– Еще круче. – Себастьян обнимает сестренку за плечи и целует в макушку. Сменить обстановку было здорово, но он и не думал, что так соскучится по Лиззи. – Может, мы вместе туда выберемся. Когда выйдет моя следующая книга, – говорит он.
– Йес-с-с-с! – Лиззи делает пируэты прямо на пешеходном переходе.
– Если Лиззи поедет в Нью-Йорк, то я, чур, в Сан-Франциско! Алькатрас посмотрю. Ты в Алькатрасе был? – спрашивает Фейт, глядя на брата.
– Нет, не был, но с пирса видел. Координатор водил меня ужинать в рыбный ресторан, и мы прогулялись по берегу. Я не знал, что ты туда хочешь, иначе прислал бы тебе фотку. По-моему, одна у меня в телефоне есть.
Не успевает Фейт обидеться, как Себастьян сгребает ее в охапку и сажает на плечи. Ее восторженный визг оглушительным эхом отражается от бетонных стен закрытой парковки.
Миссис Бразер разблокирует двери машины, и Себастьян задает вопрос, камнем давящий ему на грудь:
– Папа с Аароном не смогли приехать?
– Сегодня Аарон вместе с папой обходит дома прихожан. Папа обещал, что ужин они не пропустят.
За последние две недели Себастьян разговаривал с отцом считаное число раз, но не увидеть его в аэропорту обидно. Папино отсутствие как пульсация на кончике сильно порезанного пальца. Себастьян чувствует его постоянно и очень остро, потому что это неправильно.
К счастью, Себастьяну не дают на этом зациклиться: едва Лиззи объявляет, что за ужином его ждет сюрприз, Фейт, уставшая хранить секрет, кричит:
– Это пицца!
Лиззи зажимает ей рот ладонью и чмокает в щеку.
– Умеешь сюрпризы портить, да, дурешка?
Себастьян наклоняется к Фейт и помогает ей пристегнуть ремень безопасности.
– Пицца для меня?
Девочка только кивает: ладонь Фейт глушит ей хихиканье.
Себастьян укладывает свою сумку назад и садится на пассажирское сиденье.
– И пока не выдали вторую часть сюрприза, скажу, – с улыбкой начинает миссис Бразер, пристегиваясь. – Я отослала твои документы.
Себастьян кивает, благодарно улыбается в ответ, но на миг теряет дар речи. Сменить обстановку было здорово. Он соскучился по церкви, по духовному родству с единомышленниками. По Таннеру он тоже соскучился, но твердо знает: миссия для него – наилучший вариант.
Просто Себастьян хотел отправить документы сам, когда вернется домой. Этим он надеялся укрепить свою решимость и сделать первый реальный шаг по избранному пути.
Мамина улыбка гаснет, и Себастьян чувствует, как переживала она за вторую часть «сюрприза». Она опасалась именно такой реакции – сомнений и неуверенности.
«Стерев» с лица ненужные эмоции, Себастьян заменяет их фальшивой улыбкой, которая получается на автомате, как вдох-выдох.
– Спасибо, мам! Теперь… для меня все намного упрощается. Одной
