Удар в перекладину - Владимир Орестов
Сам того не замечая, Виктор взял третье пиво, затем четвёртое… Уже упорхнул домой орёл, разошлись козлы, а они всё сидели.
– Надо бы мне идти. – Виктор неуверенно посмотрел на часы, поёрзал на стуле. Главное не опоздать, главное – не как в прошлый раз.
– Ну ты чего? – возмутился Марк. – Редко видимся. Посидим ещё. Сейчас, сейчас, подожди, я рыбкой за пивом.
Рыцарь направился к стойке, Виктор покорно остался сидеть. Марк вернулся с двумя, на этот раз литровыми, кружками.
Они чокнулись. Выпили.
– Вы там как, долго ещё? – спустя какое-то время окликнул их сеттер от бара.
– Уже скоро! – крикнул Виктор и вновь посмотрел на часы.
– Да куда вы все спешите! –полувсерьёз возмутился Марк. – Пиво даже наполовину не выпито ещё. Так вот, слушай: я говорю, девушка, сходите, проверьте цену на товар…
Марк замолчал на полуслове, несколько раз потерянно пошевелил нижней челюстью, на которой к этому моменту практически не оставалось плоти, и одномоментно рассыпался в прах.
Шлем со звоном полетел под стол. Оттуда брызнули пауки и мокрицы.
Виктор уронил пивную кружку, вскочил на ноги, заозирался.
Нет!
Они оба потеряли счёт времени.
В баре уже никого не было. За стойкой было пусто, все столы, кроме того, за которым сидели Виктор с Марком, стояли у стены с перевёрнутыми на них стульями.
От люстр на потолке к пивным кранам, ещё недавно задорно блестевшим латунью, а теперь посеревшим, тянулись толстые полотна паутины. Паука не было видно. Пока.
Виктор, сбив стул, бросился в сторону выхода. Ему почудилось или из полуоткрытой двери кухни донёсся еле слышный шелест множества ног?
Он не стал выяснять. Распахнул тяжёлую деревянную дверь (на мгновение показалось, что она заперта), выбежал, не обращая внимания на боль в колене, на улицу.
Здесь уже было темно и совершенно безлюдно.
Как он мог опоздать! Забыть! Теперь только бежать. Домой?
Нет.
Он не успеет.
Тогда хотя бы в какой-нибудь подъезд.
Виктор понёсся по улице от дома к дому. дёргая подъездные двери, но без толку, ни одна не открывалась. Они вообще не были дверьми. Город выцветал, мерк, превращался в трафарет, собрание чёрных аспидных глыб с нарисованными силуэтами дверей и окон.
Ещё подъезд, ещё.
Внезапно раз ему почудилось, что на карнизе одного из нарисованных трафаретных домов мелькнула уродливая тень. Она была смутно похожа на женскую фигуру, только ужасно нескладную и худую, да ещё как бы сидела на корточках, в готовности совершить прыжок вниз, на спину Виктора. Мгновение – и тень исчезла.
Хоть бы показалось… – Виктор неуверенно застыл на месте, его передёрнуло от внезапно нахлынувшей слабости. Спустя мгновение он собрался с силами и вновь понёсся дальше по чёрной нарисованной улице.
Ура!
Ему улыбнулась удача. Шестой или седьмой дом оказался настоящим. Он вбежал внутрь, рухнул на какие-то тряпки под лестницей и завопил, не в силах больше сдерживать боль в виске.
боль
нарастала
нарасаталар
болело
боль
плохо
лпоох
плох…
ДМИТРИЙ
Это пляж напоминал Диме почти полностью стёршийся в памяти отдых на Юге России, то ли в Геленджике, то ли в Новороссийске, то ли и вовсе в Евпатории.
Он вообще многое делал из этих соображений.
Это место ему показал то ли Эрик, то ли Кнут. У норвежцев, таких же сбитых летчиков, как и Дима (сбитых-битых, за одного сбитого – двух несбитых дают…) была традиция – каждую неделю после матча они вызывали машину, ехали сюда, на пляж и пили пиво, глядя на закатное солнце.
Как-то сам собой к ним постепенно присоединился Дима. Он мог бы много чего вспомнить из их неторопливых разговоров с банками пива в руках – об удивительно похожей природе России и Норвегии, о потрясающе схожих характерах русских и норвежцев, о вопиюще несправедливом месте этих двух стран в футбольном мире, но даже тогда он понимал, что, по сути, объединяло его с приятелями только одно – 5,7 % лагер в жестяных банках.
Потом ребят, в рамках оптимизации бюджета и омоложения состава, продали, а Дима продолжил ездить на пляж один. Сначала – только после игр, затем и в другие дни.
Песок здесь был действительно белоснежным, и вся эта длинная белая полоса тянулась в две стороны вдоль берега Средиземноморья – уходя налево куда-то далеко, за горизонт, к городку Нагария, а направо – упираясь в холмистые горы, на ближайшей из которых уродливым бело-красным конусом торчала какая-то вышка. Где-то там начинался Ливан.
И главное – бесконечная зелёная лазурь моря, над которым низко-низко висело солнце удивительно жёлто-оранжевого цвета.
Дима уселся на песок, рядом поставил тяжёлую спортивную сумку, путешествующую с ним со времён игры в Германии, достал банку пива, сделал глоток, поморщился.
Всё-таки голландцы не сильны в пивоварении, а понтов-то, понтов… – подумал он, разглядывая банку самого лучшего в мире пенного напитка. Прикончил её в несколько глотков, достал из сумки следующую, пустую же метко отправил в мусорку. Сидящая неподалёку чернявая молодёжь – так сразу и не поймёшь, арабы или израильтяне – встретила его бросок одобрительным гулом.
Поморщившись, Дима закурил сигарету и уставился на бутылочно-зелёную поверхность моря.
Уже стемнело. Большинство отдыхающих разошлись, ларьки с мороженым начали опускать ставни. Дима всё ещё сидел на одном месте.
После казуса с броском третьей бутылки пива (она попала в край ведра и, разбрызгивая остатки пенного, покатилась по песку), он больше не упражнялся в меткости. Вместо этого он строил песочный замок – почти как в детстве, в том самом условном Геленджике-Новороссийске-Евпатории, но с некоторыми малозначительными модернизациями.
Четыре банки пива образовывали башни. Десяток окурков стал взводом бравых солдат. Стены донжона были отделаны, помимо камешков и ракушек, шестью кольцами от пива.
Дима вытащил телефон, смахнул пропущенные вызовы и сообщения от клуба, не читая, прочитал большое сообщение от Кати – смахнул тоже и набрал Женю.
Гудок, гудок, тишина.
Гудок, гудок, тишина.
Написав сообщение – десятое, сотое за последние дни, – он поднялся на ноги.
Мышцы ног затекли, мочевой пузырь готов был лопнуть, к тому же тёплая пивная отстранённость в ней сменилась тяжёлой, тошнотворной пульсацией в пространстве между лбом и ушам. Шестое пиво было явно лишним, – подумал Дима и направился к машине.
Он садился за руль пьяным не в первый раз и знал, а, точнее верил, что, если ехать спокойно, не гнать – всё будет хорошо, его не остановят. Также надо непременно сразу же ехать
