Не хлебом единым - Максим Юрьевич Шелехов
И вот я участник популярнейшего телешоу. Мое выступление в самом финале. Я одет скромно, смотрю интеллигентом, в руках гитара. «Добрый вечер, – обращается ко мне один из членов жюри, уставшим голосом, смотря поверх очков добрыми, но утомленными глазами, – с чем вы к нам пожаловали?» – «С авторской песней», – отвечаю я. – «О, как интересно! – подхватывает представительница женского пола в жюри, солистка популярной рок группы. – К музыкантам, исполняющим свой репертуар, я отношусь предвзято. Надеюсь, не разочаруете, – говорит она. – Какое название носит ваша композиция?» – «Выхода нет».
И я пою:
Сколько лет прошло: все о том же гудят провода, все того же ждут самолеты.
Девочка с глазами из самого синего льда тает под огнем пулеметов…
Песня никому не известна, не может быть известна, потому что песня моя, а я пока неизвестный автор, но песня до того всем с первых же аккордов нравится! – Зал завороженный, члены жюри потрясены. Солистка популярной рок группы, не скрывая удовольствия, нашептывает повторяющийся припев; покачивая головой и декламируя в упоении ручкой, каблучком под столом отбивает такт.
Я пою:
Лишь бы мы проснулись с тобой в одной постели…
Выдерживаю паузу, и весь зал, точно по команде, поднимаясь на ноги, поет вместе со мной:
Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни и па-ле-те-ли.
Нужно вписать в чью-то тетрадь кровью, как в ме-тро-па-ли-тене.
Выхода нет, выхода нет, выхода нет!..
И нескончаемые овации…
Проходит этап за этапом, я не прекращаю впечатлять своим талантом, поражать оригинальностью и многосторонностью необычайной. Исполняю следующие исключительно свои композиции: лирическую «Я хочу быть с тобой», ироническую «Утекай», пою на иностранном языке «Losing my religion», покоряю сердца песней «Ой-йо. Никто не услышит». Наставницу мою, разумеется, солистку популярной рок группы, от недели к неделе все больше переполняет гордость, другие члены жюри тоже на мой счет не находят повода для критики и из раза в раз вынуждены расплываться в похвале. Зал уже встречает меня, как народного артиста, песни мои вовсю крутят по радио, меня узнают на улицах. А Настя, Настя Бестужева… Я ей, как другу, презентовал пригласительный билет на финальный концерт, в который сам я вступаю безусловным фаворитом.
А на следующий день… На следующий день, вечером, она вошла ко мне в комнату вся в слезах и с предложением напиться. К такому желанию ее побудило довольно неприятное для нее обстоятельство. Она застала Заворотова целующимся с другой. И что же? Для начала она сделала сцену; после собиралась воплотить намерение в жизнь, то есть в смерть – броситься в реку с моста, с чем решила повременить, и вот – явилась ко мне.
Прослушав слезливую историю Насти я, конечно и первым долгом, выразил ей глубокое сочувствие, про себя же торжествовал. Предложение напиться, разумеется, не отклонил и побежал по соседним комнатам искать в займы. В глубине души я уже ощущал и предчувствовал, что это мой день и мой шанс. Я летел в магазин, как на последний поезд, на который опаздывал. «Шампанское? Банально. Коньяк? Как-то по-мужски», – размышлял я в магазине, рыская глазами по полкам. Мой взгляд остановился на джине, и хоть было дороговато, но я знал из телевизора, что британцы в этом деле знают толк. «Джин? Давно мечтала попробовать», – спустя несколько минут, сказала Настя. И я поблагодарил Бога, англичан и телевизор. Прошло еще полчаса, и я от всей души благодарил джин за само его существование. Вдруг все стало как-то невесомо, свободно, легко и все сплошь как-то запросто. Запросто мы клеймили Заворотова, без всякой злобы, самыми ругательными словами. Запросто смеялись и шутили над ним. Мы выпили еще и Заворотов стал червем, о ком не стоило и вспоминать. Я рассказал Насте о своем отношении к ней, совершенно запросто. Упомянул о делах своей фантазии. Она потребовала подробностей. И я поведал ей о музыкальном телешоу, в котором дошел до финала.
– И что ты пел? – спросила Настя так серьезно и запросто, будто речь шла о самых реальных вещах.
– Авторские композиции: «Выхода нет», «Утекай», – отвечал я.
– Твои «Выхода нет» и «Утекай», – переспросила Настя.
– Да, и прочие.
– А что ты подготовил к финалу? – продолжала выказывать самое живое участие Настя.
– Пока нет ничего определенного, – отвечал я, и мы стали фантазировать вместе. Отклонив несколько вариантов, Настя предложила мне спеть «О любви», тоже мою, авторскую. Мне ужасно понравилась ее идея.
– Ты как раз будешь сидеть в первом ряду, – обрадовался я. Настя отвечала мне нежным взглядом.
– А я буду петь:
А не спеть ли мне песню о любви,
А не выдумать ли новый жанр…
― И ты будешь смотреть на меня?
– Только на тебя.
– А как же твоя рок-наставница?
– А что мне моя рок-наставница, она знает, что я влюблен в тебя.
– Ты влюблен в меня, ты ей сказал об этом? Мне не нравится, что ты с ней столь откровенен.
– Что ты, мы с ней совершенно на приятельской ноге. К тому же она замужем.
– К тому же ты влюблен в меня. И что, и что, ты поешь, и что?
– Я пою:
Мою песню услышат тысячи глаз,
Мое фото раскупят сотни
