Рассказы мыла и веревки - Максимилиан Борисович Жирнов
– Господин иностранец, – подобострастно глядя на Смита, выдавил, наконец, «старшой». – Не мешайте нам. Мы боремся с… нищетой. Сами понимаете: служба.
Калека лежал на спине, возле перевернутой вверх колесами тележки. Его лицо опухло от побоев, на губах выступила пенистая кровь. Наверное, казаки что-то повредили у него внутри. Он закашлялся и прохрипел:
– А… Пашка-предатель. Я тебя сразу узнал… Вишь мы, какие, русские. Все стерпим… И от чужих, и от своих. Не то что вы, американцы…
Бывший солдат хотел еще что-то сказать. В горле забулькало. Он скорчился, пытаясь втянуть хоть немного воздуха, царапая ногтями шею.
– Скорую! Быстрее! Что вы стоите? – крикнул Смит. – У него легкое порвано! Пневмоторакс!
Казаки потупились.
– Скорая нынче в копеечку влетает, – пояснил «старшой». – А этот… нищета безлошадная.
– Я заплачу! – быстро сказал Смит. – Вызывайте!
Командир достал из кармана смартфон. «Последней модели, – отметил про себя Смит, – неплохо же здесь платят тонтон-макутам. Даже в Штатах эта «машинка» доступна далеко не всем».
В прогалинах между тучами показалось солнце. Его луч скользнул по куполам и упал на умирающего. Тот, лежа внутри золотого круга, раскинул руки, несколько раз поскреб пальцами асфальт и замер в жуткой, пугающей неподвижности. Смит не увидел, скорее, почувствовал, как что-то невесомое, неуловимое и незримое взмыло в воздух и растворилось в синеве. И тут же, словно на глазах, сомкнулись тучи, из которых начал накрапывать мелкий, но злой и холодный дождь.
Подкатила скорая помощь. Молодой фельдшер склонился над бездыханным телом.
Сзади кто-то хмыкнул. Смит обернулся: рядом, даже не пытаясь сдерживать ухмылку, стоял Шолль.
– Ради такого представления стоило пролететь пять тысяч миль, а, приятель? – спросил по-английски бывший стрелок-оператор и фамильярно хлопнул Смита по плечу. – Русское варварство, как оно есть! Дикари! К ногтю их!
Фельдшер поднялся и съежился под многозначительным взглядом «старшого»:
– К сожалению, медицина здесь бессильна. Умер от сердечного приступа, – сказал медик, стараясь не встречаться ни с кем глазами. – Мы заберем тело.
– Минутку, – остановил его Смит. – Кое-кому все-таки придется воспользоваться вашими услугами.
Он развернулся и одним ударом кулака свалил довольно улыбающегося Шолля на асфальт.
Лёшенька
В дверь позвонили. Потом еще и еще. Сергей чертыхнулся, бросил кормить годовалого сына, позвал жену и пошел открывать дверь.
Два пристава в темных пиджаках и безупречно выглаженных белых рубашках бесцеремонно ввалились в квартиру. На лестничной площадке мелькнуло толстое лицо полицейского. Не слишком ли много тонтон-макутов для законопослушной семьи из трех человек?
Старший пристав раскрыл черную папку и протянул несколько листов бумаги:
– Распишитесь. Здесь и здесь.
Сергей пробежал документы глазами:
– Меня что… выселяют?
– Да, – кивнул пристав и захлопнул папку. – За систематическую неуплату коммунальных услуг. Кроме того, у вас накопились задолженности по кредитам. Учитывая все обстоятельства, а также то, что вы не явились на заседание, суд вынес решение погасить долги за счет продажи вашего имущества.
– Это незаконно, – возразил Сергей. – Это единственное пригодное жилье. В конце концов, в нем прописан ребенок!
– Вы можете подать заявление о пересмотре дела. Если суд решит, что вас выселили незаконно, вы получите компенсацию стоимости квартиры. А пока, согласно указу президента Керимова, прошу вас немедленно освободить помещение!
Сергей беспомощно смотрел прямо в невозмутимое лицо пристава. С каким наслаждением он, сильный мужик, бы вмазал кулаком в эти пустые глаза, выхватил страшную черную папку и разорвал в клочья бумаги, несущие людям горе и страдания! Но робкий голос разума подсказывал, что это бесполезно, вместо этих «слуг закона» придут другие, а документы отпечатают заново. Зато ребенок останется без отца. Что с ним тогда будет?
– Дайте нам немного времени. Куда же мы пойдем? У меня Лешенька на руках, – тихий голос жены прервал невеселые размышления Сергея.
Беззащитная и маленькая, она прижала к себе довольно лопочущего ребенка и умоляюще посмотрела на полицейского. Тот отступил на шаг назад.
– Девушка, вам давали достаточно времени! – голос пристава резнул по нервам. – Раньше надо было думать! Освобождайте жилплощадь!
– Аня, не надо! – крикнул Сергей, уловив желание жены плюнуть в лицо «деревянному солдату». – Мы уходим!
– Постой, – Аня продолжала смотреть в глаза полицейскому, не замечая, казалось, остальных. – Неужели вы не понимаете, что творите? Вы же все видите!
– Девушка, – сказал полицейский, потупившись. – Мне до пенсии три года. Моя хата с краю. Служба.
– Холуй! – выплюнула Аня.
– Это… оскорбление представителя власти, – пробормотал полицейский и покраснел.
– Попрошу без агитации! – оборвал словесную перепалку пристав. – Повторю еще раз: освободите помещение!
– Хотя бы одежду мы можем взять? Зима скоро.
– У вас шестьдесят минут!
Сергей собрал два рюкзака – себе, побольше и жене, поменьше. Между шерстяным свитером и детской курткой он сунул старый, давно снятый с вооружения штык-нож. В оружии не было ничего лишнего, никаких пилок и кусачек. Только длинный и узкий стальной клинок в металлических ножнах, да неудобная рукоятка c текстолитовыми накладками. Память о давней войне.
Взяв на руки сына, Сергей вышел из подъезда в солнечный сентябрьский день. Аня едва поспевала следом, чуть не сгибаясь от тяжести рюкзака.
Подруга жены, высокая и полная женщина в длинном, разукрашенном розами платье, увидев Сергея, затараторила:
– На денек я вас пущу, конечно! Но утречком убирайтесь куда подальше! Узнают, что у меня постояльцы – такой перерасчет сделают – закачаешься! А денег у вас, я понимаю, нема!
Аня покачала головой. Подруга задумалась, и Сергею показалось, будто в ее массивной голове хрустят несмазанные шестерни. Через минуту она очнулась:
– А идите вы… в лес, за город. Говорят, там община есть. Живут в землянках, разводят огороды. Повезет – примут. Куда-то же выселенцы пропадают. У нас тоже соседей из квартиры выгнали – а чем я им помогу? Мужу-то повезло – на завод устроился… по блату. Как война в пустыне закончилась – работы совсем не стало. Все проклятые американцы. Что они лезут не в свое дело?
Женщина продолжала болтать, но Сергей ее не слышал. В мыслях он был уже в общине. Он представил себе землянки среди деревьев, засеянные клочки земли на расчищенных участках. А что? Жизнь в единении с природой, на воздухе – это совсем неплохо. Никакого интернета и телевидения, зато физический труд и здоровая пища – это, говорят, полезно для здоровья. Может, и его семья найдет себе приют?
***
Первое, что поразило Сергея, пока он пробирался через когда-то непроходимый лес – вырубленные дочиста проплешины и просеки. Значит, чтобы обогреться зимой, общинники безжалостно рубят деревья? Что же будет, когда они уничтожат все? Но совсем настроение испортилось, когда Сергей увидел небольшое кладбище – несколько холмиков с деревянными
