Дар - Элеонора Бостан
– Понимаешь, – он снова напустил на себя важный вид, – не те у меня с ними отношения, чтобы вот так просто прийти и что-то просить. – Он помолчал и добавил, – а у тебя еще и денег нет. Так не делается, понимаешь.
– Так я заплачу, – надежда снова вспыхнула в сердце Антона, он ведь как раз продал квартиру и оставил деньги именно для этого.
– Ну так заплати, брат, зачем тогда я? – развел руки над своим объемным животом Олег, и в очередной раз выглянул в окно на свою «красотку».
Что ж, Антон все понял, этот урок он уже проходил. Но гордость не всем по карману, поэтому, не смотря на ком в горле и душившую его обиду, он все же спросил, хотя знал ответ, просто хотел для себя же доиграть этот спектакль до конца.
– Ладно, что-нибудь придумаю. – Он изо всех сил старался держать голос ровным, не допустить в него эмоций, но в глазах горел огонь, а где-то глубоко под ним истекало кровью его сердце. – Ну хоть поможешь мне ее отвезти?
– Какой разговор, брат, – ухмыльнулся Олег, самое ужасное, что никакого неудобства или вины он не чувствовал. – Только «зверинец» сломался. В ремонте.
– Ну так мне и не завтра, – заставил себя улыбнуться Антон, – может к тому времени как раз и починишь.
– Не знаю, может, и нет, – раздраженно заявил Олег, от такой наглости Антон даже онемел, – знаешь, ремонт он ведь денег стоит. Это ты живешь один, а я семью тяну, каждая копейка на счету, все расходы планирую.
Он нахмурился и снова выглянул в окно, стуча по столу внушительным перстнем, очевидно купленным в соответствии со строгим планом семейного бюджета. Антон, слегка шокированный таким поворотом, молчал, тоже глядя в окно невидящим взглядом.
– Поразительно, как все любят халяву! – продолжил Олег, изображая праведный гнев и справедливое возмущение, – чужим так легко распоряжаться, а за свою копейку каждый дрожит! Всем от тебя что-то надо, постоянно. Я думал ты просто позвал новую хату показать, но нет, и ты туда же! Каждый хочет что-то урвать! Я тебе так скажу, брат: найми машину и отвези, не разоришься.
Антон мог многое ему сказать, и напомнить, мог бы устроить скандал или нагло требовать помощи от так называемого друга… Мог бы, будь другим человеком. А будь он другим, возможно, таких людей рядом с ним и не было бы.
Но если в случае с Андреем он был просто шокирован и обижен, то теперь он разозлился. И осознание того, что уж он-то имеет полное право на эту злость, только разжигало ее.
– Ч то ж, – сказал он таким непривычным сухим тоном, – друг познается в беде. Думаю, тебе пора.
– Брат, да ты не обижайся, как баба, – начал Олег, но Антон не дал ему закончить.
– Я не обижаюсь. – Сказал он с грустной улыбкой, – я делаю выводы.
И не дав Олегу сказать еще что-нибудь, Антон встал и направился к двери. Открыл ее и встал в выжидательной позе. Через несколько секунд из кухни показался его бывший друг. Еще один бывший.
– Братан, ну чё ты… – опять начал он, но Антон не смотрел ему в глаза, просто не мог, сложив руки на груди, он неподвижно стоял у открытой двери, выпроваживая очередного предателя из своей жизни.
Поезд тряхнуло, и кто-то сзади ткнулся в Антона, вырывая его из неприятных воспоминаний. Он не любил об этом думать, но иногда тот день и тот разговор возвращались, как будто кто-то включал машину времени, которую имеет каждый человек в своей голове. Все правильно, подумал он, желая для себя поставить точку, хотя бы на сегодня, от мусора в жизни нужно избавляться, а люди тоже бывают мусором. Возможно, и эти воспоминания были ненужным хламом в его голове, и он предпочел бы реже переживать все те неприятные эмоции заново, но совсем забыть тот день он не хотел, ведь это был опыт, а тот, кто не учиться на ошибках прошлого – вынужден их повторять.
Он так глубоко погрузился в свою память, что не заметил, как проехал целую остановку, а расстояния между станциями были немаленькие. Ему стало жаль потраченного впустую времени, ведь все было так хорошо этим утром, и незачем засорять его ненужными уже переживаниями. Облегченно вздохнув, он выкинул из головы всех своих друзей-предателей и сосредоточился на предстоящем дне и прекрасном небе над городом.
Облака, подсвеченные утренним солнцем, проносились мимо, когда поезд вновь набрал скорость, и Антону нравилось чувствовать, как сила пытается оторвать его от стены, к которой он прислонялся, как она проходит сквозь него, нечто невидимое, но ощутимое.
Будь у меня машина, подумал он, я бы гонял по дорогам как сумасшедший. Эта мысль заставила его улыбнуться, он представил ветер, ревущий в открытом окне, представил это приятное щекочущее чувство, когда скорость вдавливает тебя в сидение, мягко, но непреклонно, и эту эйфорию от полной свободы миллионов открытых дорог, опоясывающих мир.
Кто знает, позволил себе помечтать Антон, может меня повысят, и я смогу позволить себе машину. А может даже мама очнется, и тогда я и на прежней должности смогу купить что-нибудь приличное и на ходу. Буду гонять по выходным, с самого утра и до вечера, думал он, буквально видя себя, улыбающегося горизонту, а потом сразу ставить машину в гараж, и всю неделю она будет ждать меня там.
Ему снова стало хорошо, глядя в окно на эти красивые облака, он унесся в мечтах в такую прекрасную и интересную реальность, какую точно невозможно было найти во всех этих планшетах и книгах, которыми отгораживались люди вокруг. Странно, вдруг подумал Антон, почему-то мы, люди, не можем долго выносить эту реальность, 8 часов нам необходимо проводить во сне, но и этого нам мало, мы постоянно сбегаем в выдуманные нами миры, в книги, рассказанные у костра истории, в игры, в фильмы, в мечты. А сколько же чистого времени на самом деле мы проводим здесь, подумал он, получается, что не так уж и много. Как будто реальность слишком неудобная, в ней трудно удержаться, и наш разум или душа постоянно соскальзывают, уносятся туда, где им легче.
И тут он снова подумал о матери. Может она просто устала от реальности и ушла в другую, более прекрасную и отказывается возвращаться? Или уже не может вернуться. Для жизни в этом мире нужны мускулы, и не только физические, а мышцы имеют свойство атрофироваться, даже те, что не состоят из плоти и крови, вот почему опасно ускользать слишком часто и слишком надолго, подумал Антон.
Сам-то он не мог похвастать внушительной мускулатурой, как физической,
