Солнечный мальчик - Сергей Марксович Бичуцкий
– Что здесь происходит? – спросил растерянный Дмитрий.
– Здесь собрались люди, которые хотят получить ответы на вопросы: «в чём смысл жизни, и что такое счастье», – негромко ответил мужчина.
– Вы тоже?
– Чисто теоретически. – ответил старик. – Нам поздно что-то менять, – пояснил он, предугадывая возможный вопрос.
– А у меня ещё есть время, – почему-то разозлился Дмитрий, отвернулся от стариков, и решительно направился к безбрежной толпе. Подойдя, не стал спрашивать, кто крайний, а врезался в толпу, и бесцеремонно расталкивая людей, начал пробираться вперёд. Мысль о том, что он обязательно должен найти ответы на эти вопросы, наполнила всё его сознание. Какое воспитание? Какое уважение? К кому и зачем? Совершенно не беспокоило то, что вся эта масса людей, также, как и он, нуждалась в тех же самых ответах. Сейчас на всём белом свете для него не было ничего, кроме этого желания. Он сам стал этим всепоглощающим желанием: бился, толкался, безудержно работал локтями, пробираясь к заветной цели. Время остановилось. Сколько продолжалась эта борьба не было понятно, но вдруг, совершенно неожиданно, он оказался прямо перед заветным столом. Сознание прояснилось от того, что его чуть не задел мужчина, которого неведомая сила подняла со стула и выбросила в неведомое куда-то, еле успел уклониться. Опасаясь, что может опоздать, Дмитрий рывком бросился к стулу, успев первым занять освободившееся место. Осознав, что уже сидит и никто не займёт это место, поднял взгляд. Встретившись с бесконечной мудростью, оробел, почувствовав себя как будто раздетым и совершенно незащищённым, но в то же время понимал, что это чувство не касается его одежды. Обнажилась его душа, и Дмитрию стало страшно. Хотел каким-то образом закрыть её, но не в силах был сделать это. Попытка встать и просто сбежать, также не удалась. Тело не слушалось его желаний. Дмитрий смирился и вновь поднял взгляд. Ему показалось, что у него что-то случилось со зрением, потому что мужчина начал как-то таять в воздухе. Пытался проморгаться, протёр глаза, но силуэт становился всё более и более расплывчатым, пока не исчез совсем.
– Не ожидал? – спросил знакомый голос.
– Что? – не понял Дмитрий.
– Что испугаешься своей души, – пояснил голос, звучавший непонятно откуда.
Дмитрий внимательно посмотрел на то место, где раньше сидел мужчина и задумался. У него возникло впечатление что он разговаривает не с кем-то, а с самим собой, со своим вторым «я».
– Я не уверен, что боюсь её, – возразил Дмитрий.
– Ну, да, – согласился голос, – ты боишься не своей души, а того, что её увидят другие. Ты привык к её нечистоте и считаешь это состояние совершенно нормальным.
– Я тебя не понимаю, – разозлился Дмитрий.
– Чтобы что-то понять, тебе надо посмотреть на свою душу со стороны, – пояснил голос.
– Зачем мне это? – начал протестовать Дмитрий. – О себе самом я и так всё знаю.
– Знаешь? – удивился голос, – знаешь и бегаешь от самого себя?
– Откуда ты знаешь, куда я бегаю, а куда нет? – уже совершенно разозлился Дмитрий.
– А кому ещё знать, как не мне? – спросил голос.
– Да кто ты такой? Что ты вообще обо мне знаешь? – перешёл на крик Дмитрий.
– Я – Cовесть, – горестно ответил голос, – и знаю о тебе всё, что ты хотел бы скрыть, на что ты пытался не обращать внимания, или старался побыстрее забыть.
– У меня не было никакой необходимости тратить столько усилий для того, чтобы встретиться с тобой, – успокоившись, сказал Дмитрий.
– Тогда зачем ты пришёл сюда? – спросила Cовесть.
– Узнать, что такое счастье, и в чём смысл жизни, – опять начал сердиться Дмитрий.
– Пока ты не заглянешь в свою душу, ничего не поймёшь, – сказала Cовесть.
– Без этого никак? – с надеждой в голосе спросил Дмитрий.
– Никак.
– Хорошо. Я согласен, – опустив голову, обречённо произнёс Дмитрий.
– Ну, что ж. Смотри, – произнёс голос, и тут же на стене за его спиной появился экран, на котором в бешенном темпе стали мелькать кадры, воспроизводящие всю жизнь Дмитрия. Внешне кадры мелькали очень быстро, но в памяти они воспроизводились в куда более замедленном темпе. Дмитрий видел, как в раннем детстве впервые стёр ластиком в дневнике двойку, исправив её не пятёрку; как свалил на другого вину за разбитое камнем окно; как постоянно обманывал, опасаясь наказания; как шарил в карманах родителей и воровал оставленную там мелочь; как подглядывал в душевой за моющимися девочками; как грубил и хамил взрослым; как обижал слабых; как вместе с друзьями выпивал и курил в подвале дома и многое другое, что со временем забылось и стёрлось из его памяти. Увиденные нелицеприятные моменты жизни, тем не менее, не вызывали у него чувства стыда и досады на себя до тех пор, пока не появились лица двух малышей, которые с укором смотрели на него.
– Кто это? – испуганно спросил Дмитрий.
– Это не родившиеся дети, убитые по твоему же настоянию, – грустно произнесла Cовесть.
– Ты имеешь в виду два аборта, которые сделала Ольга? – догадался Дмитрий.
– Да, – бесстрастно констатировал голос.
– Но, нам же негде было жить, – пытался оправдаться Дмитрий.
– Ложь! Нет ничего хуже, чем искать оправдания тогда, когда надо каяться. Непризнание своей вины есть матерь новых, ещё более серьёзных ошибок, – сказала Совесть, и, не давая времени Дмитрию для новых оправданий, приказала, – смотри дальше.
Дмитрий повиновался и снова обратил свой взгляд в сторону экрана. Картина совершенно изменилась. Теперь он увидел наполненный какими-то припасами, грузовой автомобиль, который медленно следовал по дороге. За ним, кто совсем рядом, а кто поодаль, шла большая толпа людей. В основном шли семьями. С детьми, стариками, домашними животными. Были и одиноко идущие люди. В основном еле плетущиеся старики и тяжело переваливающиеся с ноги на ногу, как утки, старухи и одинокие, никому не нужные дети. Они замыкали это шествие. Иногда, сердобольные люди помогали старикам и детям, но это случалось редко. Через какой-то промежуток времени машина останавливалась. Водитель, который очевидно являлся и начальником этих людей, вылезал из кабины, взбирался на кузов и начинал
