Анатолий Хулин - Дедлайн (фрагмент)
- Здесь - налево? - спрашивает шеф.
- Да. Извините, задумался. Бывает иногда... - вежливо говорю я. Я всегда очень вежлив с простыми людьми. Нечрезмерно вежлив - как на интеллигентных похоронах. "Дипломаты мы не по призванью... - заиграл в моей голове боевой марш Магомеда, и я удивился перепутанности смысла песни в следствие тупых пустот в самих словах, - Нам милей братишка-автомат! Четкие команды приказанья, и в кармане парочка гранат!" "Тот, кто думает, что быть писателем легкое дело - ошибается, - резко, на скорости, чтобы переключиться с песни, думаю я, - По-настоящему им никто не может быть! Если ты думаешь, что делаешь что-то большее, чем просто набиваешь неслыханные сочетания букв, слов, полубреда?! Метафора - уже чей-то промысел! Икс файл! Воля - дело другое! С ее точки зрения это просто спорт с самим собой - и при этом ты сам выбираешь, что судьям показывать, а что не показывать. Какой я умный! Эдаким чертом! Заставляй себя работать, и сам решай, что будет тренировкой, а что штрафным ударом. Ты понял меня?"
Мы приезжаем. Я перехожу двор - деревянные детские постройки, как и утром, видятся все тем же стилизованным капищем. Я вхожу в подъезд и перечитываю тинейджеровские граффити - из новых появилось только "здесь живет гоа-транс", рядом с оголенными проводами вырванного с корнем распределительного электрического ящика. Возможно, мое я слегка галлюцинирует - а может быть, уже совсем - и нет.
Поднимаюсь домой, открываю дверь. Дома - никого, как и должно быть на сегодня, к огромному сожалению. Я снимаю красные кеды и военную куртку с надписью "АС/DC". Мне становится жалко, что я так долго занимаюсь такой чепухой - и так долго не занимаюсь самыми важными для меня людьми. А почему - самыми? А как же все остальные? Привязанность? Да, и с ней уже ничего не поделать. Боддхисатвы обязаны возвращаться до последнего. Что главное в прекрасной жизни - за то и держись.
Думая об этом, я иду на кухню, пью зачем-то зеленый чай, и курю огромный, предсонный, завершающий анашовый косяк - Магомед мне дня на три отсыпал, а по буддийски так дней на пять. До самого отлета в Чечню. Мысленно обращаюсь к луне и покрываю ее десакрализующими тихий ужас московской ночи добрыми тибетскими матюками - про себя, на внутренних волнах. И плавно вырубаюсь - на середине своих вынутых из кармана четок, сделанных из костей доброго умершего своей смертью яка - даря эти четки мне, пьяный клипмейкер Вертеньев называл их "кости яка-истребителя", бешено, как обычно, хохоча - и это почти последнее мое внятное воспоминание. "Всего за один день... - думаю я, улетая, Все и решилось. Все сошлось в одной точки. Я еду в Чечню. Верке надо позвонить. Что ей сказать? Она поймет..."
Надо же - я уже на нашем огромном матрасе - даже снял джинсы и майку. Уже почти сплю. Нет, точно сплю...
"Один - суслик
Другой - хорька
Третий - зайка земляной..."
4. Проза Лотос. Кусок четвертый.
На следующее утро я проснулся отнюдь не в паранормальном состоянии. Сразу подумалось - мол, три года никакого прогресса в житухе не наблюдается, в материальном смысле. духовный идет крейсерским ходом в открытый океан. А телефон отключили за неуплату, и с квартиры скоро сгонят по той же причине. Зарплата маленькая - для такого спеца по "грязным технологиям" и чистым мыслям, как ваш покорный слуга - да еще задерживается и уходит на долги. Хорошо, хоть сегодня в кармане есть немецкий аванс и шишки. Классно, что я теперь совсем мало курю - не говоря уже обо всем остальном. Здорово, что жена с дочуркой в Ялте, у тещи с тестем. Надо бы старшую дочку навестить. Вот у нее за три года прогресс налицо, а у меня? Работать надо над собой, чего тут жаловаться. А я, кстати, уже как раз и работаю. Опять начал. В пятый раз за три года. Роман - как следует.
От этого стало радостно. Сажусь медитировать - но меня хватает лишь на полторы сотни "Малого Прибежища". Потом в голову лезут монологи, диалоги и описательные перебивки. Главная идея лезет, будь она неладна, лирические отступления, признания в любви, кровавые зарисовки по чуть-чуть начинают лезть - Чечня то уже близко. Прекращаю медитировать - срединный путь насилия не приемлет.
На кухне, неожиданно для себя, обнаруживаю лежащий на столе листок бумаги, исписанный каракулями. Моими. Интересное дело - сажусь читать.
"Солныш! Вот и я, опять слегка надрался - ну да ничего, ничего. Как вы там, мои самые-самые-самые любимые? Мне без вас дико одиноко - но держусь, держусь. Работаю и все такое. Скоро - даже завтра - вышлю денег. Ни в чем себе не отказывайте - в рамках бюджета. Ваш папуля вас ждет-недождется, дождется. Отправлю поездом и позвоню. Сейчас - нет, завтра у стра - пойду набивать главу о том, как я вас люблю. Чао, Лотос прозы моей жизни - и поцелуй от меня покрепче эту маленькую будущую каратистку. А теперь немного поэзии. А хотел написать вам обычный стишок, про то, как обычно я одинок, одинок, как обычные все такие, одиноки как будто. Но не вышло такого стишка. Почему? Потому что слабеет рука выводить эти слабые буквы - какие слабые эти буквы! Если б только б однажды б родился б я бы - суть была бы не в этом и в этом бы. Суть бы..."
Стихотворение, похоже, осталось недосочиненным - а может, и нет. Я улыбнулся. Все сознание, наверное, ушло в эти каракули - вот и не запомнил. Автосюрприз собственному рыцарству. Ясно теперь, откуда во время медитации появлялись эти признания в любви. Хорошо, что сразу не зашел на кухню - а то было бы неинтересно. Кстати, а что это за бумажка? Формата вроде бы не моего блокнота...
Черт, вот здорово! Ни хрена не помню - ничего себе! Записка от квартирной хозяйки - вот смеху!
"Уважаемый Анатолий. Прошу вас съехать в течении двух недель. Переговоры бесполезны. Долг можете не возвращать и на кухне не убираться. Бутылки выставьте к мусоропроводу - отдайте людям хоть что-нибудь. Екатерина Петровна."
- Да, - сказал я вслух, - через две недели как раз уже и съеду окончательно. Смотаюсь, роман в пьяном бреду нафигачу - и съеду. Хо-хо.
И скорчил холодильнику дикую веселую гримасу. Зато теперь есть повод сказать Верке, что приезжать в Москву им с дочкой еще рано - мне приходится новую квартиру искать. И смотаюсь как раз в Чечню - а ей скажу, что в Элисту с шефом укатили. Кредитных баев, собак, пиарить. Звонить буду с шефовского мобильного - но он то в Чечне-то без роуминга? Ладно, шеф сказал, командировка дней пять-семь всего, не больше. Все будет хорошо. В понедельник аккредитация и билеты, во вторник утром - вылет с военного аэродрома. Хорошо, что я отпросился сегодня не приходить - неохота полностью. Надо еще успеть с собой грибов набрать. Поехать, что ли, прямо сейчас за грибами - и ну ее на хрен, эту работу? Нет. Успею. Ну их, эти грибы. Магомед достанет ЛСД, что, кажется, лучше - если попрошу. Хотя я уже полгода, как решительно отказался от кислоты. Кончилось мне ее действие. Но - вдруг т а м пригодится? В любом случае - за грибами ехать больше часа на электричке пока ломает. Пойду лучше, заберу старшую дочку из детского сада и сходим с ней в парк. На лошади прокатиться - ей, пива выпить - мне, в тире пострелять - нам обоим. Отличная идея.
Смеюсь, пью чай, курю, сажусь работать. Тоже мне работа - настоящее творчество. "Для начала, - думаю, - об этой как раз медитации и напишу. Не такая уж она, в этом случае, будет неудачная. Была, вернее. открытое пространство - вне времени, центра и пределов. Для блага всех живых существ - и это пожелание мы традиционно делаем на санскрите... Ладно. Ом мани пеме хунг - и вперед."
Я вспоминаю свой прошлогодний летний отдых в Крыму. О Чечне никто не думал - еще и в Дагестане ничего существенного не происходило, вот-вот предстояло начаться кровавому мочилову. Терракты с сотнями невинных жертв еще только подступали. Оттого и ожидание вселенского бардака - пока в абсолютной норме. Мы с Веркой усыпили дочь - Верка усыпляла, я читал старую газету а потом забивал косяк - и пошли прогуляться по ночному приморскому городу Ялте. Ни городу герою, ни городу - предателю. Спокойному, как надо.
Покурили у дискотеки "Лимпопо" - и пошли куда-нибудь посидеть. Пришли, и сидели на веранде под звездным небом открытого ночного клуба. Смотрели шоу - неокончательный мужской стриптиз. "Мистер Экстаз и мистер Мускул!" провозгласил со сцены мужик в пиджаке, и шатающейся походкой скрылся за шторой. Взвыла "АББА". Мы с Веркой как следует пригубили текилы. Анаша долбила - что надо.
- Я тебя люблю, - только и успел сказать я, как мы были поражены зрелищем выскочивших на сцену - в разноцветных лучах осветительных примочек и двух шелковых плавках - мистера Мускула и мистера Экстаза. На Экстазе в плюс к плавкам была надета огромная львиная голова - грязная и с пролежнями, как будто ее использовали в сценах уничтожения первых христиан у режиссера Гриффита лет семьдесят назад. Все это было отчетливо, текила впахивала, убивалась "АББА" - и была интересной картина про парочку милых пьяненьких антидостоевских проституток, махающих руками так, словно они сбрасывают несильную усталость от неискреннего секса. Вскоре девчонок усадили обратно, в большую бандитскую компанию, из которой они вышли потанцевать, хлебнув как следует красного портвейна или еще чего-нибудь. Их мало что волновало минут пять назад одной из них сильно съездил по лицу ее кавалер, но даже это было уже забыто.
