Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 3)
- Да, почти...
Хосров согласился, но это "почти" прозвучало как возражение.
Непосредственность молодого человека, его прямота и простота странно волновали Рухсару. И это ей не было неприятно. Но смущение помимо ее воли нарастало. Желая побороть его, она заговорила о другом:
- Скажите мне, пожалуйста, Хосров, кем вы мечтали стать, когда были маленький, когда учились в школе? Была у вас какая-нибудь святая, заветная мечта?
Хосров задумался, потом ответил:
- Была, конечно...- Он уже хотел было рассказать Рухсаре, как мечтал с детства стать "капитаном белого парохода", грезил о море, полюбившемся ему по книжкам, однако передумал, не стал говорить об этом, вспомнив, что молодой человек, в сопровождении которого приехала в городок мать Рухсары Нанагыз и которому он на другой день помог уехать на попутной телеге, груженной бочками из-под масла, был моряк, о чем свидетельствовали его капитанская фуражка и морской китель с нашивками на рукавах. Сказал: - У каждого из нас, ребят, была какая-нибудь своя сокровенная мечта... Но не у каждого она осуществилась. Моя - тоже. Впрочем, сейчас я не жалею об этом, Рухсара.
Рухсара повернула лицо к своему спутнику:
- Но мне кажется, вы нашли свое место в жизни, Хосров?
- Пока - да.
- Почему пока? А что должно быть потом?
- Моя жизнь может измениться.
- Как, например?
- Я хочу учиться, Рухсара.
- Значит, думаете расстаться со своей настоящей работой? Извините, что я спрашиваю вас об этом, Хосров... Но у нас такой разговор...
- Ничего, ничего, Рухсара. Спрашивайте все, что вы хотите. Нет, у меня нет мысли уйти из органов Чека.
- Но вы сами только что сказали, что мечтаете об учебе. Хосров широко улыбнулся:
- Да, мечтаю. Я мечтаю учиться и расти как чекист. Товарищ Гиясэддинов рассказывал мне, что есть особые школы, где учатся чекисты. Сейчас здесь, в нашем районе, мы имеем возможность бороться с врагами советской власти кулаками, бандитами, иностранными агентами - своими силами, своими средствами, так сказать. Но наши недруги за границей - империалисты- будут менять тактику. Они начнут засылать к нам хитрых, умных, обученных агентов. Чтобы с ними успешно бороться, надо иметь специальную подготовку, надо много знать. Поэтому я и хочу со временем поехать в Москву в спецшколу для чекистов.
Некоторое время они шли молча. Затем Рухсара сказала:
- Я поняла вас, Хосров. Вы правы: учиться надо всю жизнь. У меня тоже есть такая мечта. Ведь я - только фельдшерица. Я приношу пользу больным, но знания мои, как и ваши, ограниченны. Мало поставить диагноз больному, что уже само по себе не всегда просто,- его надо вылечить. Есть болезни, которые я, если даже и распознаю, лечить все равно не смогу.
- Я вам не верю, Рухсара! - полушутя-полусерьезно заметил Хосров.
- Даю вам честное слово, это так, Хосров. Есть очень сложные заболевания. И даже не всякий профессор возьмется лечить их. Как правило, у каждого профессора есть своя область, свой конек. Один лечит эндокринные железы, другой - сердце, третий - желудок, четвертый - почки и так далее.
- А кем хотели бы стать вы, Рухсара? - поинтересовался Хосров.- Что вас привлекает в медицине?
- Моя мечта - хирургия. Ее возможности в исцелении людей велики.
- А не страшно вам, Рухсара? Хирургу приходится видеть много крови... По-моему, хирургом должен быть мужчина. К тому же у мужчины тверже рука.
Рухсара возразила:
- Вы ошибаетесь, Хосров. В профессии хирурга, впрочем как и врача любой другой специальности, главное - чуткое сердце, любовь к человеку. Ну, конечно, и знания. Твердость руки - дело наживное.
- Значит, будете хирургом, Рухсара?
- Непременно.
- А когда?
Девушка задумалась. Вздохнула:
- Когда - не знаю. Думаю, года через два-три можно поступать в институт. К этому времени, надеюсь, у меня будет достаточно практики и опыта моей теперешней работы. Она, как вы понимаете, весьма разнообразная. Сейчас ко мне на прием приходят и дети, и взрослые... Болезни у них самые различные. Иногда бывает очень трудно... Но работать здесь в больнице интересно.
Хосров, чуть замедлив шаги, посмотрел долгим взглядом на профиль девушки.
- Значит, все-таки уедете от нас?
Она вскинула на него глаза, улыбнулась:
- Не скоро, Хосров. Но ведь вы тоже уедете учиться в Москву.
- Так я же вернусь. К тому же еще неизвестно - поеду я или нет? Все зависит от товарища Гиясэддинова: если пошлет - поеду. А вернусь в родные места обязательно.
- Я тоже вернусь.
- Сюда, к нам?
- Возможно. Приеду - буду работать в местной больнице хирургом.
Дорога сделала очередную петлю и, когда кончился поворот, пошла под уклон.
- Вот и Умудлу! - сказал Хосров.- Считайте, Рухсара, мы проделали десять километров, то есть треть пути.- Он поднес к лицу руку с часами.
- Сколько мы уже идем? - полюбопытствовала девушка.
- Сейчас - половина второго. Мы вышли из города около одиннадцати. Вот считайте...
- Значит, мы в пути два с половиной часа,- подытожила Рухсара.- Время бежит незаметно.
- Так всегда, пока путник не устал,- объяснил молодой человек.- А когда устанет, время ползет, как черепаха.
- Нам нельзя уставать! Нас ждут...
- Идем неплохо,- заметил Хосров.- Как бойцы в походе!.. К нашему счастью, Рухсара, деревня Чанахчи находится примерно на той же высоте, что и наш городок. Труднее всего идти в гору. Здесь, в Умудлу, дорога кончается. Дальше пойдет тропа. Однако тропа неплохая, как говорят у нас в горах - битая, то есть исхоженная. Она не хуже, чем дорога. По тропе, по-моему, даже мягче идти.
Они вошли в деревню, которая расположилась по обеим сторонам неглубокой лощины, защищенная со всех сторон от ветра густыми рядами деревьев и зарослями орешника. Очевидно, когда-то вокруг деревни был густой лес.
Деревня спала. Молодые люди не заметили ни одного светящегося окна. Изредка из-за заборов доносилось ворчание собак.
Они пошли по деревянному мосточку. Улица начала карабкаться по косогору, и вскоре дома остались позади.
Выйдя из лощины на бугор и очутившись на уютной, залитой лунным светом полянке, примыкавшей своей правой стороной к каменной горе, молодые люди услышали журчание воды. Это был родник, бивший из расщелины скалы.
- Здесь мы немного передохнем! - объявил Хосров решительным тоном, исключающим всякие возражения.- А заодно выясним, что за воду пьют жители Умудлу? Чья вкуснее - наша или ихняя?
Рухсара не стала протестовать.
Хосров снял с Сакила хурджун, вынул из него чемоданчик Рухсары. Хурджун свернул вчетверо и постелил на плоский камень у самого родника. Сказал шутливо:
- Вот ваше кресло, Рухсара!
- Спасибо, Хосров! - Девушка присела.
Он устроился напротив на камне.
Луна, двигаясь по дуге в южной части небосклона, уже поднялась довольно высоко и светила им прямо в глаза. Они хорошо видели лица друг друга.
Напились. Вода им понравилась.
Рухсара нарушила молчание:
- Вот вы, Хосров, говорили про мечту и натуру человека... Вы сказали примерно так: мечта, и не одна, вмещается в натуру человека, но одна-единственная мечта не способна вместить в себя всего человека с его сложной душой.
- Да, я это сказал,- подтвердил молодой человек.- А что? Может, вы не согласны со мной, Рухсара?
- Нет, почему же, согласна... Это очень правильная и интересная мысль. Я не собираюсь ее оспаривать. Я - о другом. Когда вы сказали так, мне вдруг вспомнились знаменитые строки нашего поэта Насими... К сожалению, я не помню их доподлинно, не могу процитировать. В них тоже говорится о сложности человеческой натуры.
Хосров улыбнулся, закивал головой:
- Да, я знаю, какие строки вы имеете в виду, Рухсара. Мой дед Чираг большой знаток поэзии, любит Физули, Вагифа, Сеид-Азима Ширвани, Хюсейна Джавида, Сабира и конечно же Насими. Строки, которые вам вспомнились, я знаю наизусть с детства, дед их часто любил повторять. И сейчас повторяет. Их даже моя бабушка знает. Да что бабушка - все наше селение Ахмедли. Старики любят заглянуть к деду, он им часто читает что-нибудь вслух. Возможно, Рухсара, именно эти мудрые слова Насими когда-то подсказали мне мысль о величии и неизмеримости человеческой души.
- Прочтите мне эти строки, Хосров,- тихо попросила Рухсара.- Но после них ничего не говорите. Помолчим немного, насладимся их ароматом! Подумаем о них. Договорились, Хосров? Ну, скажите же их!
Выдержав паузу, молодой человек произнес негромко:
Два мира во мне уместятся - Никак в одном не умещусь!..
Они снова помолчали.
- Вы любите книги, Хосров? - спросила Рухсара.
- Очень. Это моя первейшая страсть! Как я уже сказал вам, мой дед Чираг большой любитель стихов и вообще книг. Он и меня с детства пристрастил к этому. Хотя вкусы у нас с дедом разные. Его любимцы в поэзии - Ширвани и Сабир. Он читает сборник стихов Сабира "Хопхоп-намэ" почти ежедневно, хотя мог бы, мне кажется, и не открывать его. По-моему, дед знает всего Сабира наизусть.
