Семен Бронин - Каменная баба
-Засор кишечника,- пренебрежительно сказал тот, но учеников на всякий случай взял: их, на тот же пожарный случай, пролечили и после трехкратных отрицательных анализов отпустили, поставив при выписке диагноз, немногим отличающийся от слесарного. После этого уже сотрудница школьного отдела облздрава, непосредственно отвечавшая за школы-интернаты и заочно относившаяся теперь к Ирине Сергеевне как к личному врагу и недоброжелателю, пошла с докладом к начальству. Дело дошло до Сорокина, заведующего облздравом, и тот, не желая подымать шум в столь щепетильном и деликатном деле и найдя другие предлоги для поездки в Петровское, прибыл сюда с инспекцией. Иван Александрович был его хороший знакомый. Посидев в кабинете и выпив, они вызвали Ирину Сергеевну. Разговор вел один Иван Александрович Сорокин сидел поодаль и с сочувственным видом помалкивал. Оба были навеселе, подогреты коньяком, стоявшим без утайки на столе, но если Ивана Александровича хмель располагал к красноречию, то Сорокина - напротив, к столь же выразительной фигуре умолчания. Пирогов начал, как водится, с вопросов самых общих и приличествующих случаю:
-Как устроились, Ирина Сергевна? Я с вами толком еще не виделся. С тех пор, как подвез до дому...- И перешел на "ты":- Ты у нас месяц уже?..
Шел сентябрь, и она сама не заметила, как начала свыкаться со здешней жизнью.
-С хозяйкой ладишь? У нас с ней до сих пор проблем не было. Питаешься как? Может, стесняешься на кухню ходить? Иди туда без всякого: ты ж пробу должна снимать, для своих гавриков...
Она послушно отвечала, и вводная часть беседы сама собой подошла к благополучному завершению.
-У тебя вызов был в интернат?- как бы невзначай спросил он и остановился в невнимательном ожидании. После полбутылки коньяка, выпитой ими в два счета и обоих только раззадорившей, у Ивана Александровича не было никакого желания заниматься подобного рода воспитанием, но Сорокин именно за этим сюда и приехал: так сказал, во всяком случае. На деле же Сорокин явился сюда из любопытства: его потянуло на новую докторшу. Начав пить, он испугался, что дело пойдет так и дальше, и настоял на вызове Ирины Сергеевны: чтоб покончить хотя бы с формальностями.
Ирина Сергеевна поняла, откуда ветер дует: до нее уже дошли слухи о недовольстве в области.
-Была,- признала она.- Троим с поносом дизентерию поставила, в инфекцию их отправила.
-А у них что нашли?
-Дисбактериоз.
-Может, его с самого начала и надо было ставить?- предположил Иван Александрович и поглядел официальнее прежнего.- Чтоб шуму лишнего не поднимать?
-Тогда бы их там не приняли. Я диагноз усилила, чтоб обратно не привезли.
-Усилила?- эхом повторил за ней главный и обратился за помощью к Сорокину.- Мы тут обычно приуменьшаем инфекции, а ты усиливаешь?
-Я же не холеру им поставила,- Ирина Сергеевна и не думала уступать ему,- а дизентерию... И думаю, была она у них,- не удержалась она, как Галилей на суде инквизиции: она была самолюбива и чувствительна в том, что касалось диагнозов, и каждую свою ошибку в этой скользкой и ненадежной области воспринимала как личную неудачу и едва не катастрофу.
Иван Александрович снова поглядел на Сорокина, но тот по-прежнему не вмешивался, а глядел в сторону, хотя несомненно слушал и даже получал от разговора некое удовольствие. Пирогов воззрился на Ирину Сергеевну:
-Сколько времени ты работаешь?
-Я же говорила вам, Иван Александрович... Два года до вас и у вас месяц.
-Это много... С инфекционистами до сих пор дела не имела?
-Нет, бог миловал. Здесь, я полагаю, главное - вовремя меры принять. Чтоб потом не к чему было придраться.
-Это ты напрасно так думаешь. Они всегда найдут к чему придраться - как ты говоришь... И главное для них не это. А чтоб на их территории инфекций не было. Чтоб исчезли вообще, с концами... Ну что вы скажете?- обратился он к своему начальнику.- Как с ней быть?.. Слушай, Ирина Сергевна, ты в следующий раз остерегайся инфекционные диагнозы ставить. Не ставь их вообще, ладно? Меня зови посоветоваться... Не потому, что мы сомневаемся в твоем опыте и знаниях, а уж очень ответственное дело: по шее за него дают... Заворот кишки ставь, гангрену, хоть шизофрению, а из инфекций только грипп в эпидемию и ОРЗ: это хоть круглый год, этого они не считают. Я ж всегда под рукой.
-В тот день вас не было.
-Подождать могла. Я не на неделю уехал: вечером уже дома был...- Она помалкивала, выжидала, и он распространился далее, хотя не находил у нее надлежащего отклика: - Они после тебя в тот же день туда прикатили, шмон устроили, пыль нашли на шкафах, на кухне ножи для мяса и овощей перепутаны, швабры не маркированы...
-Не подписаны?- спросила она, потому что со школьных и студенческих лет добивалась от преподавателей ясности и точности в изложении.
-Конечно. На каждой швабре написано должно быть, из какой она палаты. А то, не дай бог, из одной комнаты в другую таскать начнут. Все по взысканию получили, а школьному отделу в облздраве на вид поставили - за то, что плохо за ними смотрят. Пыли на шкафах не видит... А знаешь все почему?
-Чтоб лучше контроль осуществляли.
-Да, жди! Это тебе не экзамен... Чтоб в следующий раз дизентерию не ставили. Их за нее тоже по головке не гладят.
-Ладно, учту в следующий раз,- согласилась для видимости упрямая Ирина Сергеевна: ей надоели мужские жалобы, облеченные в форму выговора.- Вас на поносы буду звать... Можно идти?..- и приняв их молчание за согласие и не дожидаясь формального разрешения, вышла, что со стороны выглядело, может быть, не слишком учтиво: как нежелание разделять их общество...
-Разозлилась,- прокомментировал ее стремительный уход Иван Александрович.- Так-то она девушка работящая, толковая... Не думал только, что такая строптивая.
-Не знаю, куда ты смотрел.- Сорокин в эту минуту протрезвел и глянул проницательно. Хотя они были приятели, но Иван Александрович был с ним на "вы", а он - на "ты": как и с другими главными врачами в области.- А зачем ты сам по вызовам мотаешься?
-Не все другим доверить можно.
-Этой можно,- безапелляционно решил тот.- На таких ездить надо. Характера у нее на двоих хватит, так пусть за двоих и работает...
Ирина Сергеевна рассказала Ивану Герасимычу про вызов на ковер и про последовавшую за ним обструкцию.
-Да плюнь ты на них!- отмахнулся он.- Все ты правильно сделала. Хорошо, так кончилось, а если б в самом деле холера? Тут чего только не бывает... Загнали б тогда за Можай, с такой философией. Они ж всегда найдут к чему придраться,- слово в слово повторил он главного, хотя движим был иными и даже противоположными чувствами.- И Сорокин мораль читал?
-Нет, он как раз помалкивал.
-А то я уже удивился. Он мужик неплохой - насколько это вообще у нас возможно... Авантюрист, правда, отчаянный и хитрый, бестия, но это его как-то не портит, не пристает к нему... И что в начальство пошел? Чего я понять в России не могу - это когда неплохой по натуре и задаткам человек вверх лезет.
-Так если бы не лезли, было б совсем плохо?
-А тут все равно никогда хорошо не будет.
-Это вы напрасно, Иван Герасимыч. Эти взгляды ваши вредные.
-А я весь такой - не заметила разве?.. Теперь будешь на каждый понос начальника звать?
-Нет, конечно. Не всему надо верить, что начальство говорит.
-Смотри, какая умная... Начинаете вы теперь с того, чем мы в свое время заканчивали...
7
Следующая история произошла уже не с ней, а со вторым педиатром Раисой Петровной, только что вернувшейся из отпуска и полной сочинских впечатлений, которыми она спешила поделиться с окружающими - хотели они, или нет, ее слушать. Ирина Сергеевна была в этом деле сторонней наблюдательницей, нечаянной свидетельницей, но оказалась втянута в него по самые уши, вовлечена в роковой круговорот событий, который тем вернее цепляет нас и всасывает в свою воронку, чем незначительней была изначальная тому причина: поскользнулись ли мы на ровном месте, или нас просто толкнули в спину. Медицина - дело опасное, чреватое смертельными исходами, и тот, кто однажды решил заняться ею, должен постоянно готовиться к худшему...
Она пришла как-то утром в воскресенье на дежурство в детское отделение. Раисы Петровны, работавшей до нее, не было: доктора в больнице имели обыкновение уходить с дежурства немного раньше срока, уверенные в том, что их сменщики явятся вовремя. Медсестра, работавшая накануне, задержалась и с каким-то странным видом поглядывала на нее из-за ширмы, за которую в коридоре отделения клали больных, нуждающихся в непрерывном наблюдении и лечении: не слишком тяжелых, чтоб попасть в реанимацию, но достаточно - чтоб их не помещали вместе с остальными, орущими, галдящими и швыряющимися подушками. Ирина Сергеевна, чувствуя неладное, пошла к ней и, к ужасу своему, обнаружила там под капельницей уже вполне мертвое тело восьмилетнего мальчика, которого привезли два часа назад с грибным отравлением и который, судя по записям в истории болезни, не внушал тогда доктору никаких опасений. Ирина Сергеевна бросилась щупать ему пульс, делать дыхание рот в рот, стучать в грудь над сердцем - совершать, словом, все те обязательные поступки, которые в девяти случаях из десяти не приносят облегчения покойнику.
