Нодар Думбадзе - Кукарача
Кукарача пропустил протест Кучико мимо ушей.
- Следующий!
Ирача воспользовался наглядным примером и, как только приблизился к Кукараче, тотчас же закрыл рукой левую щеку. И тут же Кукарача закатил ему оплеуху левой рукой. Ирача дважды повернулся вокруг собственной оси, однако у него хватило ума молча вернуться на свое место.
- Всех будешь бить? - спросил тихо Дуду.
- А как же? Не могу ведь я поступить не по справедливости!
Дуду вышел, не ожидая приказа.
- Раз ты такой дисциплинированный и покорный, я ограничусь меньшей мерой наказания! - Кукарача схватил ухо покорного преступника и вывернул его так, что лично я предпочел бы две пощечины.
Настала моя очередь. Кукарача сам подошел ко мне.
- Мать знает, где ты?
- Нет.
- Так получай!
Я покачнулся, но удержался на ногах.
- Больно? - спросил Кукарача.
- Больно, - признался я, - ударь еще раз, только не говори маме...
Кукарача взглянул на меня, хмыкнул. Потом подошел к Косте. Тот закрыл глаза и затаил дыхание.
- Ты, болван! Куда ты лез, если не умел плавать? А? Скажем, утонул бы я... Из-за тебя, учти! Ладно, черт со мной!.. Ну, а если утонул бы ты? Ты подумал об этом? Что бы мы сказали твоим родителям? Чем бы мы утешили их? А? - Кукарача побледнел, голос у него прервался. Он сел, швырнул нам одежду. Мы схватили свои манатки и собрались бежать.
- А его? Кому вы оставляете эту подводную лодку? - Кукарача ткнул Костю кулаком в бок. - Забирайте его и сдайте на руки родителям. Да поживее, пока я сам его не утопил!
Костя оделся быстрее всех нас.
- Вы не пойдете? - спросил Кукарачу вежливо Кучико.
Тот выразительно взглянул на свои мокрые доспехи, и Кучико, поняв, что сморозил глупость, быстро повернулся и пошел. Мы последовали за ним, как цыплята за наседкой.
Вдруг мы услышали голос Кукарачи:
- Ребята, вы уж не обижайтесь на меня... Служба есть служба... И еще... Просьба у меня к вам... Небольшая просьба... - Мы в недоумении переглянулись, - просьба к нам? У Кукарачи? А он продолжал: - Не рассказывайте никому, что я... Что я не умею плавать... Ладно?
Мы вскарабкались по откосу правого устоя моста и стали подниматься по Варазисхевскому подъему.
Тому, что я, сын строгой - казалось бы, больше некуда - матери, курил, удивляться не приходилось. В нашем квартале тайком от родителей курили почти все мои сверстники. Удивительным был тот факт, что курить нас научила Цаца Барамия - соседка, деревенская девочка, моя ровесница, проживавшая у родственников на правах домработницы. А девочку, в свою очередь, обучил этому весьма полезному занятию обожавший ее дед - Иван Пирцхалава в Носири*. Каждый раз, когда у нежившегося на циновке под ореховым деревом Ивана потухала трубка, он, оказывается, окликал любимую внучку:
- Цаца, о Цаца!
- Патени!**
- Кумомиги, дзгаби, дачхири!***
_______________
* Н о с и р и - название села в Западной Грузии, Мегрелпи.
** - Слушаю! (мегрел.).
*** - Принеси-ка, дочка, огня! (мегрел.).
Цаца несла огонь. Трубка снова потухала. На сей раз дед вручал внучке трубку - иди, мол, раскури сама. И девочка раскуривала трубку. Так бедная Цаца приучилась курить. И так получилось, что нас - мальчиков-озорников, сорвиголов, жуликов, мошенников и прохвостов - пристрастила к курению честнейшая и добрейшая девочка - Цаца Барамия.
В те годы отношение общества к подросткам-курильщикам было таким же, как, скажем, к наркоманам. Поэтому можете представить себе положение мое, Дуду, Ирача, Кости-грека и Кучико, когда мы, накурившись до одури у забора тети Марты, были застигнуты врасплох Кукарачей.
Не знаю, что в этот миг почувствовали другие ребята, лично для меня померкло солнце, разверзлась земля, иссяк воздух. Кулак с зажатой в нем папироской я врыл в землю, проглотил дым вместе со слюной и, задыхаясь, уставился на онемевшего от изумления лейтенанта. Прошла минута, показавшаяся мне вечностью. Наконец Кукарача обрел голос:
- Что... Что вы делаете?.. Губите себя? Хотите, чтобы сгнили ваши легкие и высохли мозги? Роете себе могилу? Решили умереть? Сдохнуть? Так скажите мне! Вот! - Он достал наган. - Зачем обрекать себя на медленную смерть? Раз-два - и готово!.. Как мне теперь быть? Перестрелять вас или застрелиться самому?
Словно пораженные громом, взирали мы на Кукарачу, боясь шевельнуться, вымолвить слово. Мы ждали бури, урагана, потопа. Но ничего этого не произошло. Кукарача спрятал наган, повернулся и ушел...
Раз десять звонил в тот вечер звонок в нашей прихожей, и столько же раз у меня обрывалось сердце. Наконец, когда я решил, что сегодня уже землетрясения не будет, раздался одиннадцатый звонок, и я понял, что это был Кукарача.
Я не смог даже встать со стула. Дверь открыла мама.
- Добрый вечер, Анна Ивановна!
- А, Кукарача! Милости просим! Заходи, присаживайся!
Я почувствовал, что началось действие вулкана, и встал, чтобы до его извержения успеть исчезнуть из комнаты, из дома, из города и вообще из жизни.
- Сиди! - сказала мама. - Ты, конечно, по делу? - обратилась она к Кукараче, который держал в руке толстенную книгу.
Лейтенант взглянул на меня.
- Что, опять он травил реку? - спросила мама.
Кукарача опустил глаза.
- Ограбил банк?
Кукарача молчал.
- Убил человека? - В голос мамы вкралось раздражение.
Кукарача понял, что настал критический момент, и положил книгу на стол.
- Что это?
- Это, Анна Ивановна, Большая Советская Энциклопедия. С вашего позволения, хочу ознакомить вас с одной статьей.
- Зачем же ты утруждал себя? У нас энциклопедий хоть пруд пруди! Мама показала на забитый книгами шкаф.
- Мда-а... Не сообразил, - улыбнулся Кукарача.
- Это касается меня или обоих?
- Скорее - его, но ваше присутствие также желательно.
Мама села и приготовилась слушать. Кукарача кашлянул в кулак.
- Ну, ждем, просвети нас! - подбодрила его мама.
- Никотин! - начал Кукарача и сделал паузу. Мои и мамины взгляды на миг встретились, и мне показалось, что глаза мои пронзило раскаленными иглами. Я опустил голову и зажмурился. Словно сквозь сон доносился до меня голос Кукарачи:
- Никотин... Французское слово - Nicotine, от имени французского дипломата Ж. Нико, который первым ввез в 1560 году табак во Францию... При курении табака никотин проникает с дымом в дыхательные пути и, всасываясь, действует на узлы нервной системы... Действие никотина двухфазное: в малых дозах - возбуждающее, в больших - угнетающее и ведущее к параличу нервной системы, остановке дыхания, прекращению сердечной деятельности. Никотин один из самых ядовитых алкалоидов: несколько капель его при введении человеку могут вызвать смерть...
Кукарача умолк.
- И что же? - спросила мама после долгого молчания.
- Чего вам больше? Про похоронные расходы здесь не говорится, попытался Кукарача сострить.
- Я не про это. Что сделал ты, застав его за курением?
- Я?.. А что я мог сделать? - растерялся Кукарача. - Вот, пришел к вам...
- Он был один?
- У тех я уже побывал. И даже взял расписки.
- Какие расписки?
- Вот, пожалуйста...
Кукарача извлек из кармана сложенные вчетверо листки ученической тетради и развернул один из них.
"Я, Дуду Доборджгинидзе, даю пионерское слово, что никогда в жизни не буду не только курить, но даже смотреть на папиросы. Клянусь мамой, папой и всеми".
Кукарача сложил и спрятал листок.
- Осталось теперь взять расписку от нас, и борьба с никотином закончена, да? - спросила мама, не скрывая иронии. Потом она встала и направилась ко мне. Я даже не сдвинулся с места, - хуже того, что уже произошло, случиться не могло. Мама закатила мне пощечину, против которой пощечины Кукарачи на берегу Мтквари показались мне детской лаской.
- Что вы делаете! - Кукарача схватил маму за РУКУ.
- Отстань! Я знаю, что делаю! - Мама попыталась отстранить Кукарачу.
- Что вы, Анна Ивановна, как можно! Если б помогали пощечины, то я сам...
- Кто же это?.. Кто меня погубил? - спросила глухо мама.
Я-то знал, как ответить на этот вопрос, но одно мое слово сейчас было бы равносильно моей смерти.
- Кто? Вы сами, Анна Ивановна, - сказал Кукарача спокойно.
- Что?!
- Установлено, что, как правило, курить начинают дети родителей-курильщиков, - так же спокойно произнес Кукарача.
- Значит, перевоспитать следует меня? Так, что ли? Может, написать расписку - "Я, Анна Ивановна Бахтадзе, даю пионерское слово...".
- Зачем же вы так, Анна Ивановна? - прервал маму обиженный Кукарача. - Энциклопедию составлял не я, и табак в Грузию завезен не мною... Извините...
Мама опешила, покраснела, быстро повернулась и вышла из комнаты. Не знаю, рассердилась она или ей стало стыдно. Скорее последнее. Кукарача понял, что оставаться ему у нас не стоит. Он взял энциклопедию под мышку и направился к двери. Здесь он остановился, взглянул на меня, и на лице у него появилось выражение, похожее на раскаяние. Я опередил его:
- Шпион ты, Кукарача, шпион! Мильтон несчастный! Ненавижу тебя!
