Под красной крышей - Юлия Александровна Лавряшина
Неловко звякнул половник, и бордовая масса борща заколыхалась в тарелке, норовя выплеснуться на скатерть. Мила ловко приняла фарфоровую посудину из рук хозяйки и с недоумением обвела обоих взглядом.
– Моя мама красавица, правда? – между тем продолжал Марк. – Несмотря на то что она выросла в жуткой бедности и даже работала дворником… Мела тротуар, понимаешь? Тем не менее она – истинно интеллигентная женщина. Таких теперь остались единицы. Ты ведь понимаешь, Мила, тех, кто торгует тряпками, окорочками, тампонами, я вообще за женщин не считаю, но даже среди оставшихся… Моя мама, например, никогда не унизилась бы до торговли. Правда, мама?
Мать смотрела в тарелку, медленно перемешивая остывающий борщ. Фаланга ее указательного пальца вокруг ногтя от напряжения налилась кровью.
– Вкусный борщ, – похвалил Марк, опять нарушив тишину. – Тебе, мама, надо было стать не массовиком-затейником, а кухаркой. Отец все равно мог жениться на тебе. Мольер ведь был женат на своей служанке.
– Я не массовик-затейник, я – преподаватель. – Светлана Сергеевна попыталась сделать строгое лицо. – Не понимаю, что это за злость лезет из тебя сегодня?
– Марк расстроился из-за Ильи Семеновича, но он…
Он метнул в Милу замоченную борщом ложку, прежде чем ей удалось договорить, и выскочил из-за стола.
– Ты сдалась, да? – заорал он матери, перегнувшись через стол. – Переметнулась в лагерь торгашей! Ты не тряпки свои, ты душу свою продаешь! Отец стыдился бы тебя! Человек становится нищим, только когда он признает себя нищим, и ты сделала это…
Марк замолчал и почувствовал себя выдохшимся, как упавший воздушный шар. Милы уже не было в столовой, он рванулся за ней и принялся срывать плащ.
– Извини, извини, – твердил он, прижимая ее изворотливое собравшееся тело, и не давал ей вырваться.
– Я только хотела сказать, что ты можешь так не изводиться из-за старика, – хмуро пробормотала Мила, немного успокоившись. – С ним все в порядке, его перевели в отделение. Я встретила утром его внука и решила сообщить тебе. Можно считать, что он выкарабкался, хотя в его возрасте перитонит – не шутка.
– Перитонит? – недоверчиво переспросил Марк.
– Ну да, от разрыва аппендикса. Его увезли прямо из школы. А ты что, даже диагноза не узнал?
– Так у него был аппендицит?
– Слушай, ты где был все это время?
– Сам не знаю, – честно признался он и с облегчением рассмеялся. – Мила, ты… Ты просто вернула меня с того света!
– Я рада, – просто сказала она. – Марк, а можно я скажу тебе еще кое-что?
– Да что угодно!
– Насчет твоей мамы… Я не все поняла, конечно. Но, по-моему, не всякий признавший себя нищим становится при этом и нищим духом. Чаще бывает совсем наоборот. И потом, с чего ты взял, что твой отец стыдился бы ее? Торговля тоже своего рода игра… К тому же не кто иной, как Гермес, изобрел лиру. Так что даже бог торговли был не чужд искусства.
Марк радостно кивал, готовый согласиться с чем угодно.
– Слушай, – не выдержав, перебил он ее, – завтра собачья выставка. Наверное, последняя в этом сезоне. Ты любишь собак?
– Люблю, – неуверенно ответила Мила, опасаясь подвоха.
– Тогда я приглашаю тебя. Нет, правда, какого черта сидеть дома в такую погоду?! Пойдем?
Заручившись ее согласием, Марк запер дверь и вернулся в столовую. Он надеялся, что мать, как обычно после редких ссор, сделает вид, что ничего не произошло, и они спокойно продолжат обед, но Светлана Сергеевна разговаривала с кем-то по телефону.
– Катя звонит, – сообщила она, прикрыв трубку ладонью. – Ей нужно срочно тебя видеть, но она почему-то отказывается войти. Она возле арки, спустишься?
У него опять упало сердце.
– Отказывается войти? – уныло переспросил он. – Конечно, я спущусь.
Катя взволнованно расхаживала возле подъезда, и волосы ее бились за спиной золотистою волною. Она не сразу заметила племянника, но потом направилась к нему так решительно, что Марк невольно попятился.
– Зачем ты это сделал? – свистящим шепотом спросила она, хотя вокруг никого не было.
«Что именно?» – тоскливо подумал Марк и спросил вслух:
– Что именно?
– Зачем ты украл стихи отца? – произнесла Катя, отчетливо выговаривая слова.
Марк задохнулся от неожиданности. Но уже в следующий миг ему все стало ясно настолько, что он даже растерялся от собственной недогадливости. Конечно же, стоит прочесть любую строфу…
– Значит, это ты? Да я просто болван… Куда ни ткни – везде болван!
– Ты натворил что-то еще? – встревожилась Катя, но он только отмахнулся.
Ее рука ласково коснулась его волос:
– Ты знаешь, а я тебя прекрасно понимаю. Каждый хочет быть знаменитым, талантливым… В обратном порядке. И когда находишь такую жемчужину, как Левины стихи, невозможно удержаться. Может, и я бы могла выкинуть такое в шестнадцать лет.
– Мне уже почти семнадцать! – обиженно напомнил Марк.
– Да, да, конечно! Ох, Марк, бедный ты мой! Ты чуть не наделал таких глупостей…
– Ты даже не представляешь, на какие глупости я еще способен!
– Не пугай меня. – Она торопливо перекрестилась. – Знаешь, я так боялась этого разговора, а все вышло так легко. Наверное, мы с тобой и правда здорово похожи, а, Марик?
– Ты сообщишь мне, как прошел конкурс? – спросил Марк, отводя взгляд.
Солнечный луч блеснул на его ресницах потаенной слезой. Она улыбнулась:
– Конечно. Я уверена, что Ник победит.
– Я тоже. Хотя никогда не слышал его стихов.
– Он очень хороший, Марк. Ему трудно живется.
– Я знаю. Я бы пошел поболеть, но не могу, понимаешь?
– Еще бы! Я все расскажу тебе, не волнуйся. Да и Ник добавит подробностей. Я ничего не скажу ему. Будто ты просто передумал.
– Спасибо.
– Марк, это большое счастье – встретиться в жизни с талантливым человеком. Я всегда буду жить воспоминаниями о нем, хоть он и помучил меня. Но, может быть, это было самое стоящее в моей жизни.
Поднявшись по лестнице на один пролет, Марк из окна подъезда смотрел, как она уходит. У нее была походка свободной и счастливой женщины, хотя он знал, что все сказанное ею сейчас – правда. И подумал, что когда-нибудь тоже сможет стать таким же – свободным и счастливым.
Катин звонок застал его выходящим из ванной. На ходу чмокнув мать, Марк перехватил трубку и услышал захлебывающийся голос:
– Он победил! Слышишь, Марк! Его объявили королем поэтов! Знаешь, что он сказал в ответном слове? «Да будет подданным
