Жди меня, когда небо окрасится в розовый - Марат Маратович Мусабиров
– Вау, Рэй! А что в твоем понимании «уметь играть»? – спрашивает Адам и присаживается рядом.
– Честное слово, это был не я! Чертовщина какая-то, в меня будто дух Рубинштейна вселился.
– Видимо, это происходит всякий раз, когда ты садишься за клавишные.
– Я никогда не умел так играть… Откуда вообще эти навыки?
– Успокойся, друг. – Адам кладет ладонь на мое плечо. – Мы же говорим о музыке. На самом деле, мастерство, конечно, важно, но чувства – это тоже неотъемлемая часть игры. Возможно, то, что ты только что показал, не что иное, как демонстрация твоих внутренних переживаний.
– Но сыграно было безупречно!.. Раньше я не мог исполнить ни одну песню без хотя бы пары-тройки промахов, а песни были раза в три легче этой.
– В таком случае либо у меня на ухе медведь повалялся, либо я лицезрел чудо. Но опять же – ты справился, и этого нельзя отрицать.
– Сам же первый вариант отбросил, ха.
– Давай сыграем вдвоем.
– А? Ты же говорил…
– Я не умею. Точно так же, как и ты. – И Адам пробегает по клавиатуре, как вылитый Шопен. – Играть двумя руками здорово, но в четыре руки получается лучше. Что скажешь?
Я сглатываю ком в горле и неуверенно лепечу:
– Верно, пожалуй…
– Так присоединяйся! – И начинает превосходный танец пальцев, из-под которых вылетает фантастическая медитативная музыка. – Бери басы.
Его руки с нижней октавы перемещаются на верхние, позволив уступить моим. Я нерешительно вступаю в гармонию, однако случается то же самое, что и несколькими минутами ранее, – моя помощь только дополняет партию Адама. Наши руки в потрясающем содружестве гипнотизирующе скачут туда-сюда по роялю и извлекают из него всю полноту хрустального и блистательного звучания. Еще никогда я не ощущал свои пальцы настолько эластичными. И поначалу мне даже жутко за такой выверт реальности, но со временем тугие узлы, сжимавшие сердце, ослабевают – я проникаюсь и получаю такое же удовольствие, какое получает мой сосед.
– Вот теперь ты по-настоящему кайфуешь! – кричит Адам, не переставая бегать по клавишам. – А теперь погляди туда…
И он запрокидывает голову. Шутка сказать: качество исполнения не ухудшается.
Я повторяю за ним, и моему взору открывается космическая картина: сплошные звезды – пыль, будто кто-то разбросал белую и голубую пудру по холсту черной бумаги.
– Никогда не видел подобного неба… и всегда хотел.
– Быть в этом месте – твоя отдушина. Тут ты мечтаешь, обдумываешь свои поступки, разговоры и прочее. Тут не существует времени и всё повинуется твоим законам. И все страдания, все тяжкие мысли уходят.
В комнате тоже всё преобразилось – стали видны бордовые стены и весь белый пол начал освещаться.
– Но я тут впервые.
– И точно не в последний раз. Тебе же нравится, а?
– Очень. Это так завораживает!
– Так отдайся всему себе!
И тут наша игра достигает апогея своего совершенства. Неописуемое чувство заполоняет меня всего. Оно такое высокое: я будто бы облагораживаюсь и очищаюсь. Словно ничего лучше и быть не может. Я ощущаю такую эйфорию, что не замечаю, как виртуозная импровизация подходит к финалу.
Я заканчиваю последним. Когда Адам уже убрал руки, мои еще немного играют. Завершается всё простенькой, но звонкой кодой.
– Вижу, мои советы пришлись кстати. Рад, что тебе стало веселей.
– Спасибо, Адам. Это то, что мне было нужно.
– Ну что ты, обращайся.
– И всё же это какое-то волшебство. Мы бы ввек так не сыграли.
– Пусть и волшебство. Какая разница, если оно работает.
– Только здесь.
– И нигде больше. Не правда ли, это здорово?
С легкой ухмылкой я киваю.
Мы встаем из-за рояля и проходим немного вперед.
– Я же скоро уйду отсюда, да? – спрашиваю я, обернувшись к Адаму. Он не идет за мной дальше.
– Ага. Только это не навсегда. Ты можешь приходить сюда в любой момент, когда станет грустно. Я всегда буду готов поговорить и поиграть с тобой.
– А если я захочу остаться тут навсегда?
– Не выйдет. Тебе еще рано. Увидимся, друг!
После этих слов всё вокруг раскалывается, как стекло. Я пробуждаюсь.
* * *Было уже утро, хотя мне показалось, что прошло минут десять. В палате никого не было. Воспользовавшись этим, я спросил:
– Слушай, Черныш, это же ты управляешь моими снами?
«Только сейчас понял?»
– Нет. Просто этот сон… Могу ли я видеть его, когда захочу?
«Можешь. Или ты забыл слова Адама?»
– Но как? Просто захотеть?
«Да. Когда тебе это будет нужно, ты сразу попадешь туда, как уснешь».
– Спасибо. Мне это пригодится.
Я взял телефон с тумбочки и увидел уведомление. Сообщение от Мирай, датируемое вчерашним вечером.
Странно. Мне почему-то стало вдруг легче. Не из-за того ли, что Мирай волнуется? Или из-за того, что она сама извинилась? Я не стал медлить с ответом.
Долго ждать отклика не пришлось.
Неожиданно. Давненько Мирай такого не просила. Последний раз такое было в прошлой реальности. Я сильно обрадовался.
И выслал фотографию, где, лежа на койке, весь счастливый, показываю в камеру знак «мир».
Я отправил стикер и отложил телефон. Впереди меня ждал очень скучный день. У меня не было с собой книг, доступ к музыке был заказан, и единственное, что я мог делать, – смотреть фильмы на маленьком экране. Поэтому мини-марафон мой начался со старенького «Дня сурка» с Биллом Мюрреем в главной роли, продолжился ненапряженным «Евротуром», «Американским психопатом» с Кристианом Бейлом и закончился «Садом изящных слов». Короче говоря, я наслаждался в полной мере, ибо всё плохое осталось позади, не так ли?
После просмотра полнометражек времени у меня оставалось еще целый вагон и маленькая тележка. Я играл в онлайн-шахматы, пытался быть сто́ящим соперником в сёги[44], но это быстро надоедало, и в итоге бо́льшую часть вечера мне приходилось мысленно болтать с самим собой. Так и прошел мой день на больничной койке.
Через пару ночей у меня отняли почти все деньги: чуть позже, дома, мне пришлось оплачивать онлайн все медицинские услуги. Только зарплата Маргарет еще лежала на столе (порядка ста пятидесяти долларов) – больше ни цента. Пришла мысль, что скоро придется снова идти работать. «Надеюсь, Мирай ей не рассказывала обо мне и о том, что было в лесу…» Эти слова пронеслись в голове, покуда я сидел за компьютером у себя в квартире. На часах – одиннадцать пятьдесят. Вспомнив о назначенной встрече, я выключил компьютер и стал одеваться.
* * *– Да ладно, я уже не злюсь, – сказала Мирай, увидев мою полную стыда физиономию. – Еще раз прости, что тогда так вспылила. Ты рад тому, как всё обернулось?
– Адам жив
