Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
— Да, волевая женщина! — кивнула девушка. — Только все равно, на мой взгляд, обращать ненцев в христианство нельзя. Приняв чужую веру, они потеряют свои традиции, культуру. Так уже происходило неоднократно с разными народами, я как историк знаю…
— Да я не спорю! — улыбнулся я Саше. — Ты же знаешь, я сам против христианизации, несмотря на ее некоторые положительные стороны. А Неркаги я восхищаюсь просто как сильной, цельной личностью. Побольше бы таких людей, и мир, глядишь, изменится к лучшему…
Разговаривая, мы подошли к часовне. Бревна уже успели потемнеть от времени и частых дождей, как и крытая тесом крыша, увенчанная маковкой с крестом. Внутри, перед высоким иконостасом, горела небольшая лампада, наполняя пространство мягким теплым светом. Пахло миром и ладаном, от всей часовни веяло каким-то домашним уютом. Казалось, под защитой ее бревенчатых стен можно укрыться от мести суровых богов Ямала — достаточно лишь прошептать молитву…
Постояв перед иконами, мы вышли наружу, закрыли тяжелую окованную дверь и двинулись обратно, к гостевому дому. Тучи разошлись, низкое полярное солнце заливало багряным пламенем воды реки, далекие озера. Тундра стала сине-фиолетовой, и ее пологие холмы напоминали волны безбрежного моря. Я обернулся и посмотрел на часовню: высокая, темная, стоящая на высоком берегу реки, она вдруг показалась мне одиноким миссионером, в задумчивости застывшим на границе крещеных земель…
Заячья сопка
Следующим утром Анна Павловна попросила своего соседа-водителя, который отправлялся на станцию за продуктами, взять нас собой. Мы попрощались с ненкой, и вскоре УАЗ, тяжело переваливаясь на ухабах, выехал на дорогу, ведущую к трассе.
— Ребята, вам куда вообще надо? — спросил водитель, пожилой русский мужчина. — Я еду на «181-й километр», там магазинчик небольшой, поезда товары привозят. Вас устроит, если там высажу?
— Где вам удобнее, там и высаживайте, лишь бы на трассе! — вздохнул я. — Мы все равно не представляем, куда нам дальше ехать…
Водитель искоса посмотрел на меня, пожал плечами и до самой станции больше не проронил ни звука.
Остановочный пункт «181-й километр» мало чем отличался от полустанка, где мы сошли с поезда сутки назад. Правда, рядом с будкой смотрителя стоял небольшой магазин, представляющий собой контейнер со вставленными в него окнами и дверью, за ним виднелись дом и какие-то хозяйственные постройки.
Пока водитель загружал в машину приготовленные для него коробки с продуктами, я решил пообщаться с хозяевами. Возле дома молодой мужчина ковырялся в двигателе странного агрегата — он напоминал трехколесный мотоцикл, только вместо колес были установлены огромные камеры от грузовика, перехваченные прочными ремнями. Я вспомнил, что подобное транспортное средство на Севере называют «трекол»; на шинах низкого давления машина легко идет и по снегу, и по болотам.
— Здравствуйте! — отвлек я мужчину от работы. — Скажите, к вам сюда оленеводы заезжают?
— Бывает! — внимательно разглядывая меня, ответил хозяин. — А вы откуда? От Неркаги, что ли?
— Ночевали у нее, — кивнул я. — Но вообще-то мы ищем девятую бригаду. Не проходили они еще?
— Нет пока. Говорят, река разлилась, они долго Щучью перейти не могли. Дня через три-четыре должны появиться. Правда, к нам могут и не зайти, если у них продукты есть. Они и так уже здорово отстали, теперь нагонять будут…
— А где они пойдут, не знаете? Как бы нам их не пропустить! — высказал я свои опасения.
— Ну, это только Господь Бог знает, где они пройдут! — засмеялся мужчина. — Впрочем, вру — не только! Километрах в пяти отсюда, возле озера, чум стоит. Там семья живет, рыбачат. Зайди к ним, спроси. Ненцы-то должны знать…
Поблагодарив хозяина, мы с Сашей купили продуктов в магазине на случай, если наше ожидание затянется, перешли железную дорогу и направились в сторону высокой, поросшей редкими лиственницами сопки. Под ней, по словам владельца магазина, и стоял чум рыбаков.
Пять километров ходьбы по тундре вымотали даже меня, не говоря уже о девушке. Мох пружинил под ногами, сапоги вязли в грязи, по пути пришлось перебраться через несколько речек.
— Уф-ф! — я сбросил рюкзак и сел на показавшуюся мне сухой кочку. — Хорошо, что оленеводы еще не прошли. Мы бы их в жизни не догнали!
— Угу! — вздохнула Саша и села рядом. — А они точно здесь пройдут? Что-то мне не нравится просто сидеть и ждать!
— Ну, можно ходить туда-сюда, если не хочешь сидеть! — усмехнулся я. — А что ты предлагаешь? Мы и так сузили круг поисков до одной долины. Вон видишь чум? Зайдем к ненцам, все выясним. Но сначала давай поставим лагерь где-нибудь на склоне сопки, здесь внизу как-то сыровато!
Найдя подходящую поляну, мы установили палатку, развели костер из веток лиственниц, которые в изобилии валялись под ногами, и сели сушить вещи. Из нашего лагеря действительно была видна вся долина: железная дорога, мост через Щучью, плавные изгибы реки, широкое озеро, возле которого стоял чум. На горизонте белели покрытые снегом вершины Полярного Урала.
— Что, пойдем в гости к соседям? — спросил я Сашу. — А то можешь ужин сделать, я один схожу…
— Ну уж нет! — отрезала девушка. — Я сюда приехала этнографией заниматься, а не еду готовить. Так что вместе пойдем!
Через полчаса, обойдя озеро по достаточно высокому правому берегу, мы подошли к чуму. Вокруг стояли нарты, лежали деревянные заготовки, на длинных веревках, растянутых между жердями, вялилась рыба. На старенькой нарте сидел молодой ненец и что-то старательно вырезал из бруска дерева.
— Нгани торова! — поздоровался я.
— Здорово, здорово! — улыбнулся ненец. — А я нарту делаю, смотрю: идут двое по тундре! Потом увидел, что палатку вы ставите, и стал ждать: сейчас, думаю, в гости зайдут! И точно!
— Меня Костя зовут. А это Саша! — представил я свою спутницу.
— А я Алексей! — Лицо ненца расплылось в широкой улыбке. — Мы здесь с женой и дочкой живем, рыбачим. Понимаешь, у нас с братом одно стадо оленей на двоих. Вот и кочуем через год: один оленей пасет, другой на зиму рыбу заготавливает, нарты делает на продажу. В этом году моя очередь на озере сидеть. Все хорошо, только скучно очень. Хорошо, что вы пришли, новости мне всякие расскажете. Ну, пойдем в чум, чаю попьем!
Ненец поднялся, положил на нарту инструмент и пошел к чуму. Откинув брезентовый полог, он жестом пригласил нас зайти внутрь.
В очаге горел огонь, на шкурах сидела молодая женщина и подшивала детские кисы.
— Это Арина моя, знакомьтесь! А это Костя и Саша, они мимо шли, решили в гости к нам заглянуть! — объяснил наше появление хозяин таким тоном, словно в его
