Любовь пахнет понедельником - Соня Субботина
Когда корм закончился, настала очередь кусочков фруктов. Ради них зверюшки были готовы устроить небольшое шоу. Они вставали на задние лапки, ходили так и даже подпрыгивали за виноградинками. Звание главного акробата этого дня заслуженно получил Веня. За кусочком банана он ловко вскарабкался по ноге заводчицы, вцепился лапками в рукав толстовки и повис на отведённой в сторону руке женщины, как ленивец. Заполучив вкусняшку, енот спрыгнул на пол под восторженный смех Евы.
Время пролетело незаметно. Вот уже ребята осматривали свои ладони на предмет царапин и мыли руки. Светлые джинсы и толстовка Евы оказались безнадёжно запачканы маленькими лапками, но она ни о чём не жалела. Уже сидя в такси, Ева просматривала сотню фото, которые успел сделать Мирослав. На очередном повороте её тряхнуло, и она повалилась на Миру. Сидеть, прижавшись к нему, было ещё приятнее, чем она могла представить, так что не стала отодвигаться и положила голову ему на плечо.
– Как же много ты наснимал… – от долгого сидения в телефоне во время поездки Еву начало укачивать, она подняла взгляд на Мирослава.
– Ты забыла, что у меня есть младшая сестра? Я и фотограф, и личный стилист, и психолог, – ему нравилось, что в любой ситуации он может этим прикрыться. В любом случае сейчас не время для каких-то признаний. Он видел самую прекрасную девушку на свете практически каждый день на учёбе, но только сейчас у него появилась возможность запечатлеть её красоту, беспечность и улыбку. Конечно же, он этим воспользовался.
– Спасибо тебе за этот день, – Ева прижалась к Мирославу ещё ближе.
Глава 26
Серотонин
И вот я замираю, застываю на месте,
Мысли разбегаются, теряю слова.
И нам, я знаю точно, никогда не быть вместе,
И эту ночь опять оставил я без сна!
Plameneev. Девушка, крадущая сны
После того как Ева поняла, что сильна в эпонимах, она начала их учить с удвоенной силой. Вычитыванием новых названий, поиском образований на картинках учебника и составлением новых карточек она занималась даже на парах, когда преподаватели не смотрели в её сторону или выходили из кабинета. Хорошо, что всё необходимое было в телефоне и она не привлекала лишнего внимания. Неприятным было одно – угрызения совести, которые она испытывала из-за того, что не уделяла должное внимание другим предметам. Когда она на перерыве по десятому кругу прогоняла карточки по спланхнологии, раздался голос Ларисы Николаевны:
– Поднимите, пожалуйста, руки те, кто хочет принять участие в нашей вузовской олимпиаде по биохимии. Напоминаю! Мы рады всем! Вне зависимости от того, какие у вас оценки за контрольные.
С анатомией Ева совсем забыла, что ей ещё в начале семестра посоветовали поучаствовать. Она подняла руку и осмотрела аудиторию. С её дальнего места, куда она села, чтобы никто не увидел, что она занята вовсе не биохимией, было видно всех. Помимо неё руки подняли несколько человек, в числе которых была и Катя.
Лариса Николаевна пересчитала потенциальных участников олимпиады. Их было на одного человека больше, чем она рассчитывала. При виде старосты, намеревающейся писать олимпиаду, женщина вздохнула, но запретить той участвовать всё равно не могла. Ей были интересны две вещи: на что эта студентка рассчитывает? И как далеко сможет пройти с настолько скудными знаниями?
Как-то раз Ева очень удачно оказалась в нужном месте в нужное время и кое-что подслушала, поэтому не удивилась порыву Кати, далёкой от олимпиад, писать биохимию. Лизе бы точно понравилась эта сплетня. Если бы она всё ещё училась в меде, конечно же.
С автомата Катя слетела так же стремительно и бесповоротно, как падают со стола на пол ампулы с вакцинами на микробиологии, не замеченные нерадивыми студентами. Они летят пару секунд, прежде чем вдребезги разбиться и расплескать капельки жидкости с убитыми лептоспирами. Во время первой контрольной с Ларисой Николаевной староста не смогла написать синтез гема с формулами, но всем говорила, что знала все темы блестяще, а эта сумасшедшая бабка, которой давно пора на пенсию, её завалила. Вскоре она поняла, что «отлично» за экзамен ей не светит, и начала донимать Илью Александровича. В день, когда у них было занятие, у него не было пар, как будто кто-то специально составил расписания так, чтобы молодой преподаватель больше никогда не пересекался со своими прежними подопечными. Чтобы выловить Илью Александровича в какой-нибудь из других дней, Катя стала частым гостем на кафедре. Это Илье Александровичу совсем не нравилось. Поначалу он лишь отмахивался от старосты: занят, не сейчас, некогда. Но потом сказал, чтобы она приняла участие в олимпиаде: якобы он стал одним из проверяющих, так что держит всё под контролем, и автомат у Кати будет снова в кармане. Она ему поверила. И очень зря.
Катя не знала, что Илье Александровичу до неё было дела не больше, чем до своей медицинской карьеры, поэтому он сказал первое, что пришло ему в голову, лишь бы эта навязчивая студентка отстала. В конце концов, отговорка была не так уж и плоха. Катя могла каким-то чудом и сама написать первый этап. Вслепую натыкать сотню тестовых заданий. Возможно, она бы даже и почитала что-то перед следующими этапами, чтобы выступить не слишком позорно. Приятной казалась также возможность и дальше продолжать избегать старосту. Не задерживаться на кафедре, взять больничный. Лишь бы не вспоминать лишний раз о той группе, о Еве, о Маргарите. Новое расписание казалось подарком свыше. Он чувствовал себя мерзко. Так, будто отец ему заявил, что не только лишил его наследства, но и сделал так, чтобы его сыну пришлось до конца дней за копейки работать терапевтом в районной поликлинике без дальнейших перспектив карьерного роста. Илью Александровича уже не радовали даже случайные девушки в клубах. Такие глупые, пьяные и одурманенные, они уже давно не вызывали прежнего азарта и ощущения
