Отчаянная и другие рассказы - Сергей Аникин
Влажная грязь после недельного ливня превратилось в болото. Надежда упала на бок, а Аполлон – на спину, и они оба начали погружаться вниз, будто грязевая трясина засасывала их, как зыбучие пески в пустыне. Аполлон, лёжа на спине, замахнулся ножом. Он распорол воздух со свистом и полоснул Надежду по щеке. Из пореза начала идти алая кровь. Она перевернулась и начала подниматься, но её ноги погружались, будто в мягкое желе.
Аполлон приподнялся и замахнулся ножом, но лишь рассёк им воздух. И чуть не упал – его ноги затягивала влажная, похожая на мармелад, грязь. Надежда вытащила одну ногу и кинулась на него, он едва не упал, когда она рукой вцепилась в его горло. Он замахнулся ножом, но она поймала его руку и «прибила» её к стене ямы. Он ослабил хватку, и нож выпал из его руки и утонул в грязи. Тыльной стороной руки он отвесил ей пощечину. Она растерянно отошла назад и чуть не упала на спину. Затем он схватил бутылку из-под вина и с размаха ударил ею по голове Надежды – бутылка раскололась на две части. В глазах Надежды появилась темнота. Удар будто ошарашил её, и ей показалось, что молот обрушился на голову. В руке у Аполлона осталась стеклянная розочка – горлышко и несколько торчащих ромбообразных острых концов с другой стороны.
– Ну, давай сука! – закричал он.
Она присела, схватила другой конец разбитой бутылки и резко воткнула острый конец ему в руку – треугольный острый осколок распорол вену на запястье.
– Пошел к черту, мразь!
– А-ай! – выронив стеклянную розочку, завыл он.
Затем он резко вытащил осколок из вены и ударил им по лицу Надежды. Осколок оставил шрам на лице. После он схватил её за затылок и придавил лицо к грязной, жидкой массе. Оно полностью погрузилось в грязь.
– Ты слышишь звук своего сердца? – сквозь зубы процедил он. – Это стуки твоей смерти.
Она не могла дышать, ей казалось, что сердце сейчас разорвется и вылетит наружу. Она хотела приподнять голову, но у неё ничего не получалось. Тогда она сунула руки поглубже в жижу и нащупала что-то металлическое. Она сжала металл в руке и поняла, что это стальная цепь – каждое звено было толщиной со средний палец. Намотав кусок цепи на кулак, она вытащила руку и ударила его по уху. Удар прозвучал эхом, и что-то щелкнуло внутри его уха.
Он ослабил хватку и убрал руку с её затылка. Она едва поднялась и встала на колени. И увидела, что из его уха льется кровь, глаза слезятся. Она с большим трудом поднялась на ноги. Размотала цепь и с размаха ударила ею его по правой скуле. Снова прозвучал хруст, она размахнулась и ударила его по левой скуле. Из его рта брызнула кровь, и он упал, упёршись локтем в грязь. Затем она вытащила одну ногу, а потом хотела вытащить вторую, но она была поглощена грязью по колено. Сделав шаг, она накинула цепь на его шею и потянула на себя. Его лицо стало багровым. Он не мог дышать и захрипел. Она потянула его шею, и с трудом нога поддалась. Он начал вставать на ноги, но она закинула ему одну ногу на плечо, затем – вторую и села на его шею верхом. Начала тянуть цепь на себя.
Он бился в агонии от отсутствия кислорода. Затем она привстала на его плечи и, присев, выпрыгнула из ямы. Он спокойно вздохнул, схватил цепь и стянул её со своей шеи. Тяжело дыша, он слышал каждый толчок своего сердца и чувствовал, как легкие наполняются воздухом. Надежда посмотрела направо и увидала тот самый топор с длинной рукоятью. Она вскочила и взяла его в руки. Затем побежала и, прыгнув в яму, замахнулась им из-за спины. И тут же угодила ему прямо в макушку.
Топор вошёл полностью в его голову. Потекла ручейками кровь.
– Не с той связался! – нервно произнесла она.
Он закрыл глаза и упал в грязную жижу. Она поставила на его горло ногу и вытащила топор. Затем замахнулась им и воткнула его в стенку ямы. После, как на канате, начала подтягивать своё тело и вылезла из ямы. Вся перепачканная и уставшая, но все ещё живая Надежда тяжело дышала. К ней спустилась дочь и, подойдя, обняла ее. Надежда сильнее прижала дочь к себе, и на её лице появились слезы, которые каплями падали на грязные щеки. Спустя пять минут они поднялись на дорогу и, выставив руки, начали ловить автомобиль. Мимо них пролетела фура, а после него появилась «Лада-Калина», которая остановилась. Надежда подошла и приоткрыла дверь.
– До города подкинешь?
Шестидесятилетний мужчина в серой куртке и черных брюках посмотрел на измученную женщину, затем кинул окурок сигареты в окно и произнес:
– Да, конечно, садитесь…
Надежда посадила назад Лизу, а затем залезла сама, автомобиль тронулся, и они уехали. Она прижала дочь к себе и, конечно, никому не хотела рассказывать эту историю, но в её голове возникло новое вдохновение – для нового романа.
Восставшая из пепла
Ольга Лекарева в чёрных джинсах и клетчатой рубахе с пушистыми каштановыми волосами, собранными на затылке в пучок, везла тележку по супермаркету. Содержимым тележки было: замороженная курица, зелёный лук, копчёная колбаса и пара стаканчиков со вкусом чёрной смородины йогуртов. Она остановилась около полки с макаронными изделиями, взяла пару пакетов по девятьсот граммов, положила их в тележку и начала двигаться дальше. Притормозив около овощей, взяла пару сетчатых вязанок с картофелем, а после подъехала к стеллажам с выпечкой и хлебом. Положила две буханки хлеба и начала толкать тележку к кассе. Касса была свободная. Кассирша, толстая женщина в рабочей светло-оранжевой униформе, начала выкладывать содержимое тележки на стол. Потом она стала пробивать штрих-коды на товаре.
– С вас тысяча двести сорок три рубля, – ударив по клавише компьютера, сообщила кассирша вялым, скучающим голосом.
Ольга сунула руку в правый карман, достала оттуда кошелёк. Открыв его, она протянула ей пятитысячную купюру.
– Вот, возьмите, – сообщила Ольга.
Кассирша взяла деньги, открыла кассу, набрала ей сдачу и, пробив чек, положила деньги на блюдечко на столике, где отпускают товар.
– Спасибо
