Кухонный бог и его жена - Эми Тан
Внутри дома дела обстояли совсем не так хорошо. Диваны были протерты многочисленными постояльцами, ковры вытоптаны, и во всех комнатах на стенах трескались и обвисали обои. На кухне в двух местах протекал потолок. Этот дом напоминал сироту: его некому было любить и некому о нем заботиться.
В день, когда я впервые увидела снег, я показывала слуге, как прочистить печь, чтобы она не дымила так сильно. И тут вошел Вэнь Фу и сказал:
— Ты наводишь чистоту для чужих людей.
Он передал нам объявление командования: мы должны покинуть Нанкин через две недели, если не раньше.
— Но мы не пробыли здесь и недели… — начала говорить я, но осеклась, по серьезному виду мужа поняв, что японцы перешли в наступление.
В тот день я отправилась на почту и отправила в Шанхай две телеграммы. Одна была адресована банку с просьбой снять с моего счета четыреста юаней и передать их сестре Вэнь Фу, а вторая — самой золовке с пояснениями, куда эти деньги нужно отправить. Девушка на почте помогла мне выбрать нужное количество слов. В конце телеграммы сестре мужа я добавила важную фразу: «Торопись, мы скоро таонань» — чтобы та она отнеслась к просьбе серьезно и поторопилась.
Может, я и преувеличивала, кто знает. Но тогда я сделала приписку, потому что это слово каждый раз заставляло людей вздрагивать.
Что значит таонанъ? Мне не сообразить, как это передать по-английски. В китайском есть разные слова, обозначающие разные виды несчастий. Нет, «беженцы» тут не подойдет, это не то. Беженцами становятся уже после того, как ты был таонанъ и выжил. И если ты выжил, то уже никогда не захочешь говорить о том, что ввергло тебя в таонанъ.
Тебе повезло, что ты никогда с этим не сталкивалась. Таонанъ означает, что надвигается большая беда, и грозит она не только тебе, но и многим другим людям, поэтому все заботятся не только о себе. Это ужас, который накрывает людей, болезнь вроде горячки. Поэтому в голове остается одна мысль: «Бежать! Бежать!», и так круглые сутки. И волосы у тебя стоят дыбом, потому что ты словно ощущаешь приставленный к шее нож или злое дыхание на коже. И тебе достаточно услышать чей-то вскрик либо увидеть, как расширяются от страха чьи-то глаза, чтобы сорваться с места и уже не останавливаться. Тогда жар, охвативший тебя, превращается в озноб, от которого вся кожа топорщится волосками, и ты бежишь, падаешь и снова встаешь, чтобы бежать.
Да, тебе повезло, что ты не знаешь, что это такое. Но я могу рассказать, на что это похоже, потому что это почти что случилось со мной.
После того как я отправила телеграммы, девушка-операционистка спросила:
— Ты правда считаешь, что мы скоро таонанъ?
Мне не хотелось ее пугать, поэтому я сказала:
— Я это написала, только чтобы поторопить ее, иначе она обо всем забудет.
Девушка засмеялась и поздравила меня с такой умной идеей. Мне она очень нравилась. Я не знала, каково ее китайское имя. Все тали ее Ваиь Бетти. Красоткой Бетти, за сходство с популярной тогда актрисой Бетти Дэвис. Такая же прическа, хрипловатый голос, огромные глаза с чуть отвисшими нижними веками и припухшими верхними. Хотя подозреваю, что наша Красотка Бетти выглядела так из-за какой-то болезни почек или щитовидки.
Типичная девушка из Нанкина, она вступила в «молниеносный брак»: встретила пилота и тут же за него вышла. Я не особенно хорошо знала ее мужа, пилота примерно примерно такого же уровня, как мой муж. Этот летчик погиб через две или три недели после свадьбы, но они успели зачать ребенка.
Через четыре дня я снова пришла на почту. Моя негодная золовка уже успела отправить деньги, два дня назад. Вот только не мне, а Вэнь Фу! Так сказала Бетти! И мой муж уже успел их получить. Что могла поделать операционистка? Его имя стояло на банкноте.
— Но это были мои деньги, из моего приданого!
И они предназначались на случай, если придется спасаться бегством!
Бетти предложила чаю из своего термоса.
— Ай, какой ужас! Да, вот всегда так происходит с женщинами, с женами. Я-то не имела приданого, не то что ты. Четыреста юаней — огромные деньги!
— Было четыре тысячи, — уточнила я, и у нее отвисла челюсть. — И мебель из массива дерева, и многое-многое другое. Только теперь это все принадлежит его родственникам. Они взяли это себе.
— У меня было то же самое, — сказала она, качая головой. — Когда мой муж погиб, все деньги, которые выдало его командование, перешли его семье!
Мне ничего не досталось. Так что сама видишь, как я зарабатываю на пропитание себе и ребенку, который растет внутри меня. — Она постучала по пачке писем, которые перебирала. — А теперь его родители заявляют, что я должна вернуться в Наньчан, чтобы там родить и отдать им их внука. Мол, после этого я могу уезжать и делать что захочу. Я вот тебя спрашиваю, зачем мне ехать туда, где ко мне так плохо относятся? Они что, думают, что я — утка, чтобы нести им яйца?
Я рассмеялась. Такова уж была эта Бетти: всегда говорила честно, от сердца и от печени, пусть с ее уст и слетали слова, полные желчи. И вскоре я поняла, что сама стала разговаривать точно так же.
— Я поговорю с ним и попрошу вернуть мне деньги, — заявила я.
— Правильно, — одобрила она. — Убеди его это сделать. Деньги же твои. И они отложены для тао-нанъ.
— Да, деньги мои, для ягаонань.
— И никаких оправданий.
— И никаких оправданий.
Какие громкие слова! И я вернулась домой, чтобы убедить Вэнь Фу.
— Нам нужны эти деньги для яшонань. Никогда не знаешь, что случится.
— С чего ты взяла, что мы таонань? — спросил он, ковыряясь в зубах.
— Даже если и нет, это мои деньги, из приданого, — твердо сказала я.
И тогда Вэнь Фу уродливо поджал губы:
— И что ты собираешься делать с такими деньгами? Стать богатой счастливой вдовушкой?
— Не говори такого! — заплакала я.
— Тогда сама такого не говори! — заорал он.
Вот и все, мои громкие слова превратились в пустой звук. Казалось, тьма в его сердце с легкостью видит тьму в моем. Конечно, я
